— Слушай, зачем ты здесь? — требую я. Мэтт медленно опускает руку, наклоняя голову. — Просто пришел рассказать мне о грузовике какого-то парня? Или похвастаться тем, как тебе надрала задницу какая-то девка?
— Я навещаю свою жену, — говорит он. — Она пробудет здесь несколько дней.
Ярость сужает мое зрение до одной точки, мир вокруг исчезает.
— Наверное, у нее тоже не было ничего хорошего в будущем, — мой взгляд падает на букет в его руке. — Хризантемы? Серьезно…?
Он смотрит на цветы.
— А что с ними не так? — спрашивает он, но по его тону понятно, что ему плевать на ответ.
— Это похоронные цветы, ты, недоумок. Они символизируют смерть.
— Хм, — он бросает на них беглый взгляд, а потом швыряет букет в стену, так что он падает в мусорку под ней. Некоторые лепестки от удара отрываются и летят на пол. Мэтт смотрит на меня и улыбается. — Видимо, придётся мне идти с пустыми руками.
— Почему она здесь? — спрашиваю я.
— Да так, — говорит он, смотря на плакаты над креслами в зале ожидания. — «Проблемы со сном?», «Как распознать признаки стресса!» «Физическая активность — залог здоровья», — Мэтт смеется, словно смотрит на свои личные карты Таро, пытаясь понять их тайное значение. — Просто споткнулась и упала. Не повезло. Может, как с Эриком Донованом.
— Я все ещё не знаю, о ком ты говоришь.
Мэтт поворачивается. Смотрит мне прямо в глаза, не отрываясь.
— Вот это странно. Потому что…
— Роуз Эванс? — медсестра Наоми выглядывает из двери ортопедического отделения. Я киваю ей. Она выглядит совсем по-другому, не так, как в последнюю нашу встречу. Волосы стали короче, темнее. Кожа сияет, как будто изнутри. Появилась уверенность в стойке, которой раньше не было. Она смотрит на Мэтта и снова на меня. — Мы готовы.
Наоми не отводит от меня взгляд, пока я встаю. Стараюсь, чтобы дрожащие руки крепко держали костыли. Она слегка улыбается мне. Я киваю ей в ответ.
— Слушай, — говорит Мэтт у меня за спиной, — а как ты сломала ногу?
Я слегка поворачиваюсь, глядя на него через плечо.
— Просто споткнулась и упала. Не повезло.
Иду дальше, не оглядываюсь.
Я прохожу через дверь, которую Наоми держит открытой для меня. Когда переступаю порог, она закрывает ее, но бросает на Мэтта злобный взгляд через толстое стекло, прежде чем повернуться ко мне.
— Эй, — говорит она, касаясь моей руки. — Ты в порядке?
— Да, а ты?
Я боюсь, что она скажет «нет». Что её сломает чувство вины. Что новость о грузовике Эрика, которую только что рассказал Мэтт, отразится в её глазах. Но я вижу только облегчение.
— У меня все очень хорошо. Спасибо тебе.
Я смущенно улыбаюсь, пока мы идем по коридору.
— Я ничего не сделала.
— Нет, — говорит она так, словно не потерпит возражений. — Ты сделала всё, — Наоми замедляет шаг. Мы останавливаемся перед смотровым кабинетом. Когда она поворачивается ко мне, в её глазах блестят слезы. — Правда. Спасибо. То, что ты для меня сделала… изменило мою жизнь. — она качает головой и нежно проводит по моей руке. — А если какой-то придурок будет тебя доставать…
— Я с ним справлюсь. Но, может, ты проведаешь его жену? Люси Крэнвелл. Она где-то здесь.
Наоми улыбается и кивает. В её глазах загорается решимость.
— Да. Хорошо, — она кивает. — Ради тебя, Воробей.
Кратко обняв, Наоми оставляет меня в смотровом кабинете. Я смотрю, как она уходит, уверенно шагая.
Только когда она уходит, я делаю долгий выдох. Следующий вдох получается неровным. Мое сердце бьется слишком быстро, как будто я бегу.
Я стою посреди комнаты с закрытыми глазами, когда слышу его шаги. Я узнаю его по походке. Чувствую его присутствие ещё до того, как он входит.
— Привет, — говорит Фионн. Когда я открываю глаза, он подходит ко мне и хмурится от беспокойства, когда замечает мое выражение лица. — Все в порядке?
— Да. Просто… — пара медсестер заводит разговор за стойкой прямо за открытой дверью, и я прерываю себя. Натягиваю улыбку. — Просто… скорее бы отодрать этот пушок.
Фионн смеется, указывая на кушетку в смотровой.
— Занятное будет зрелище.
Костыли убираю в сторону и запрыгиваю на кушетку, пока сердце бешено колотится в груди. Фионн переключается на режим врача, рассказывает что-то про процесс, про пилу, ножницы и кожу. Надо бы слушать, но у меня в голове разговор с Мэттом Крэнвеллом крутится. Откровение. Невысказанная угроза. А вдруг он что-то ещё скрывает? Вдруг он просто ждет момента? Что если он подозревает Фионна?
Мне нужно сваливать отсюда. Если он хочет отомстить, я должна увести его от Фионна. Он охотится за мной, и я должна повести Мэтта по новому следу.
Электрический визг заполняет кабинет, и я вздрагиваю.
— Что за хуйня, — шиплю я, прижимая руку к груди.
— Пила…? — Фионн хмурится. — Пила, о которой я тебе только что говорил…? Спросил, готова ли ты начать, и ты согласилась…?
— Да? — спрашиваю я.
Он выключает пилу и кладет руку на мой гипс. Не чувствую никакого утешения от его прикосновения сквозь все эти слои.
— Ты точно в порядке?
Нет, ни хрена подобного.
Как бы я хотела, чтобы медсёстры ушли, и мы нормально поговорили. Как бы я хотела хоть немного личного пространства. И сказать ему, что меня накрыло огромной волной и вынесло в открытое море. Где-то глубоко внутри хочется кричать или плакать. Но я слишком боюсь, поэтому, только вру.
— Полностью.
В его взгляде мелькает беспокойство.
— Я начинаю пилить.
Киваю. Снова этот визг. Фионн осторожно прижимает лезвие к гипсу, делая ровный разрез вдоль ноги. Он периодически останавливается, чтобы протереть лезвие спиртовой салфеткой, охладить. Разрезает с одной стороны, затем с другой. И после стольких дней в жестких тисках, я наконец-то ощущаю облегчение.
— Итак… — говорит Фионн, не отрывая взгляда от своей работы, аккуратно разводя края гипса специальным инструментом.
— Нужно пройти курс физиотерапии. У тебя наверняка атрофировались мышцы. Физиотерапия поможет восстановиться, — он откашливается и быстро смотрит на меня. — Я знаю хорошего специалиста. Её зовут Джуди. У неё есть время, чтобы с тобой заниматься. Если хочешь…
Мне кажется, что он разрывает меня на части.
— Спасибо, — отвечаю я дрожащим голосом. Фионн смотрит на меня, и я вижу в его глазах разочарование, понимание, что ему сейчас откажут. — Мне бы очень хотелось остаться. Правда. Но я должна как можно скорее уехать.
— Ладно, — его улыбка — прямо как моя, когда я не уверена в чем-то. — Понимаю. Мы так и договаривались.
Беру его за руку и качаю головой. Медсестры все ещё болтают прямо у двери. Одна даже пялится, не переставая трепаться. Ну конечно, доктор Кейн — главный объект внимания. Готова поспорить, тут уже половина больницы знает, что я живу у него. И все только и ждут, чтобы поймать хоть какой-то кусочек информации.
От досады глаза начинают слезиться. Я снова смотрю на Фионна. Ни за что на свете не позволю ему думать, что я уезжаю по какой-то другой причине. Ни за что.
— Ты не понимаешь…
— Все в порядке…
— Я не хочу доставлять тебе хлопот.
Фионн прекращает раздвигать гипс и внимательно смотрит на меня. Он замечает, как я едва заметно качаю головой. Сжимаю его запястье. Он моргает, и до него доходит. Немного удивляется, потом прочищает горло.
— О… понимаю. Никаких хлопот ты не доставляла, но ладно, — он кладет руку поверх моей. — Поговорим позже. Я могу тебе подкинуть список упражнений, которые можно делать в дороге.
Я киваю. Слабо улыбаюсь. И он тоже. Он рискнул. Когда дело касается меня, он всегда рискует, по-своему, потихоньку. Возможно, теперь моя очередь.
— Может, будешь иногда проверять меня? Что я все делаю правильно…?
На его лице расцветает искренняя улыбка.
— Да, — говорит он. — Я бы очень хотел.
18 — ПРЕГРАДА
ФИОНН
МЕСЯЦ СПУСТЯ
Убер уезжает, оставляя меня у входа на ярмарочную площадь. Над головой висит тёмная вывеска — цирк «Сильверия». Пробираюсь мимо аттракционов, игровых киосков и палаток с едой, которые все ещё в процессе сборки. Никто из рабочих не смотрит на меня, хотя все ещё закрыто. Может, кто-то знает о моём приезде, а может, им просто всё равно. В осеннем воздухе чувствуется какое-то волнение, как электричество. Ощущаю облегчение от возвращения домой, ведь через несколько дней начинается первое межсезонье. И когда подхожу к палатке гадалки и захожу внутрь, оглядывая стол с красной скатертью и бархатными драпировками на стенах, начинаю думать, что это волнение не просто в воздухе. Может, оно во мне.
Да конечно, ты, чёртов идиот. Ты хочешь трахнуть Роуз. Это всего лишь биологическая реакция, не более. Не о чем беспокоиться.
Трясу головой, словно пытаясь прояснить мысли, и выхожу из палатки. Иду влево от шатра, через ярмарочную площадь и аттракционы, ещё не готовые к посетителям, мимо комнаты смеха и каруселей с качелями. Чем ближе подхожу к месту, где припаркованы трейлеры и автодома в дальнем конце площади, тем быстрее мои шаги. Достаю телефон из кармана и проверяю его в десятый раз с тех пор, как приземлился в аэропорту Мидленд недалеко от Одессы, открывая диалог с Роуз.
| Мой рейс отменили, но я успел на более ранний! Буду около семи.
Она так и не ответила.
Кладу телефон в карман и поправляю лямку рюкзака на плече. Замечаю её автодом на краю поляны, недалеко от забора, окружающего территорию, где припаркованы другие дома на колёсах. Кажется, она одна из немногих, кто не коротает межсезонье в ухоженном трейлерном парке. Её домик выделяется среди бежевых, белых и алюминиевых. Стены расписаны градиентом из розового и оранжевого, стая воробьёв красуется на фоне заката. Внутри горит свет. Шторы задёрнуты. И доносится знакомый ритмичный звук.
Я этот звук прекрасно знаю.
Это складная беговая дорожка «Echelon Stride-6». Которую я подарил ей на прощание, чтобы помочь восстановиться. И она сейчас на ней пашет. Очень быстро.