— Может, летом будем кататься на Дороти? Просто, чтобы она не грустила, — сказала она прошлой ночью, когда ложилась в постель.
— Хорошо, — говорю я, прижимая её к себе. Она доверчиво кладёт голову на мою грудь, и я целую её в шелковистые волосы. — Отличная идея.
И теперь, спустя три недели после той судьбоносной встречи в Эллсворте, всё кажется таким правильным. Словно мы, наконец, нашли свою тропу. Мы шагаем бок о бок, держась за руки, приближаясь к дачному домику, где припаркована «БМВ» Слоан и «Чарджер» Лаклана. Барбара тащится рядом на поводке, вынюхивая каждую травинку в вечном поиске запретных закусок. В домике горит тёплый свет, освещая заросший склон, уходящий вниз к озеру в лунном сиянии.
Роуз легонько сжимает мою руку, и я оборачиваюсь к ней.
— Всё хорошо? — спрашивает она, с тревогой заглядывая в глаза.
— Да, — отвечаю я, выдавливая самую искреннюю улыбку, на которую только способен. Но её не обмануть. Её взгляд скользит по моему лицу, пытаясь прочитать мои мысли. — Просто прошло много времени, давно не видел братьев. Я рад. И, наверное, немного волнуюсь.
Кажется, моё признание её успокаивает, и она обхватывает мою руку второй рукой.
— Они будут безумно рады тебя видеть.
— Просто гложет чувство вины, что столько времени прошло. Мог бы связаться с ними, как только вернулся.
Роуз задумывается, склоняя голову то вправо, то влево.
— Да, но тебе нужно было время. Это нормально.
Она права. Может, мне до сих пор нужно время. Не только чтобы оправиться от последних девяти месяцев, потраченных на залечивание ран, ускоренный курс косметической хирургии в полевых условиях и тайную жизнь вдали от родных. Мне нужно понять, чего я на самом деле хочу от жизни. Кем хочу стать. По правде говоря, после стольких лет стремления превзойти все ожидания, мне просто нужно время, чтобы остановиться и просто… существовать.
И если мне повезёт, что бы ни случилось дальше, мы будем вместе. Я и Роуз.
Мы останавливаемся у машин, завороженно глядя на коттедж, залитый тёплым, манящим светом. Роуз поворачивается ко мне, и я заключаю её в свои объятия.
— Готов? — спрашивает она.
Я наклоняюсь и целую её. Она вздыхает мне в губы. Как я вообще мог так долго жить без неё? И сейчас мне кажется, что я никогда не смогу насытиться. Отстранившись, убираю прядь волос с её лица и целую в лоб.
— Скорее всего, нет, — признаюсь я.
— Будет круто. Прямо настоящий «та-дам!» момент, — Роуз крепко обнимает меня за талию, а потом отпускает, отходя на пару шагов. Она хлопает себя по голой ноге, прихлопывая комара, и я замечаю шрам на её икре. От той самой раны, которую я помог вылечить. Но, встретив её взгляд, понимаю, что с самой первой встречи именно Роуз исцеляла меня. — Я обойду дом и проберусь на террасу. А ты заходи через главный вход, — говорит она, спокойно и уверенно улыбаясь. — Они буду в шоке.
Я едва заметно киваю. Она подхватывает извивающегося енота, разворачивается и убегает к передней части дома. Я стою в темноте, провожая её взглядом.
Убедившись, что она меня не видит, достаю из кармана небольшую коробочку. Открываю крышку. Кольцо сверкает в полумраке. Если приглядеться, то можно разглядеть ночное небо, отражённое в золоте и бриллиантах. Говорят, когда мы разглядываем звёзды, то смотрим в прошлое. А я вижу только будущее. И оно лучше, чем я мог мечтать.
Закрываю коробочку. Снова прячу в карман. Подтягиваю рюкзак повыше на плече и делаю глубокий вдох. Иду к дому и с каждым шагом во мне укрепляется решимость, любовь и надежда.
Я наверстаю всё, что мы потеряли за это время.
ЭПИЛОГ — УЗОР
РОУЭН
— Что за хрень ты на себя напялил?
— Это апгрейд.
Слоан вздыхает и нарочито ставит ногу в сторону, пытаясь изобразить максимальное раздражение. Получается у неё неплохо, но я вижу, как она сдерживает улыбку. И она знает, что я знаю. Ей приходится отвернуться в надежде, что так будет проще изображать недовольство. Но не тут-то было.
— Ты как-то говорила, что мальчикам нельзя в поход, если у них нет чешуи и склонности к размножению, — я ухмыляюсь во всё лицо.
— Это было лет пять назад.
— И что…? Хочу, чтобы у меня был официальный пропуск, понимаешь? В чём проблема? Мы же в лес едем.
— Но не в Западную Вирджинию.
— Это всё равно «лес», — говорю я, выделяя слово кавычками. — И, насколько я помню, тебе понравился мой косплей Сола. Я просто решил поднять ставки.
— Поднять ставки, — передразнивает она с презрительной усмешкой. Я пожимаю плечами, а Слоан прожигает меня взглядом. На её щеках, усыпанных веснушками, проступает румянец. Это мой любимый оттенок розового. — Ты думаешь, это «повышение ставок»? — она обводит рукой мой драконий костюм из полиэстера, дополненный слоями чешуи, приклеенной к ткани и даже к моей коже, и кучей зелёного и синего грима. — Это понижение как минимум в двенадцать раз.
Я надуваю губы, и она стонет.
— Что, ты больше не считаешь меня красавчиком? Тебе стыдно со мной рядом стоять?
— Да, — сухо отвечает бесстрастно. — Определённо да.
Мои поролоновые рога цепляют крышу машины, когда я качаю головой, изображая обиду. Издаю тяжёлый вздох, а Слоан ругается, скрестив руки на груди. Я хлопаю по пассажирскому сиденью, но она не двигается с места, словно приклеилась к тротуару.
— Да ладно тебе, Чёрная птичка. Садись уже в машину. Нам пора ехать.
— Если ты пытаешься не привлекать к себе внимания…
— Любимая…
— …может быть, приезжать на место нашей ежегодной игры в костюме дракона — это перебор?
— Это домик. В лесу. В глуши. Уверен, всё будет в порядке, любимая. Садись уже. Мы опаздываем, а я хочу поохотиться за тобой и оттрахать на лесной траве, пока остальные не приехали.
Со страдальческим стоном Слоан швыряет сумку на заднее сиденье и садится на пассажирское.
— Ты ужасен.
— Но ты всё равно меня любишь. А теперь поцелуй, — говорю я, перегибаясь через центральную консоль с надутыми губками. На этот раз она не может удержаться от смеха, когда я обнимаю её за плечи и притягиваю ближе, пока она визжит, изображая протест. Мои накрашенные губы оставляют зелёный отпечаток на её коже. Как только я отпускаю её, она опускает солнцезащитный козырёк и начинает оттирать след, смотря в зеркало.
— Ты хоть нормальную краску использовал, да? — Слоан прищуривается и смотрит на меня. — Только не говори, что это гуашь или что-то в этом роде.
— Конечно, — говорю я как можно убедительнее, хотя она всё равно не верит. В конце концов я ухмыляюсь моей любимой и завожу двигатель. Мы выдвигаемся из Бостона. Проезжающие мимо сигналят и кричат. Слоан стонет и трёт лоб от стыда. Но каждый раз на её щеках появляется румянец, а на лице — улыбка. И я наслаждаюсь каждым мгновением.
Мы останавливаемся один раз, чтобы заправиться, и меняемся местами на полпути нашего шестичасового путешествия. Слоан категорически заявляет, что я должен либо терпеть, либо справить нужду в кустах, потому что она «выковыряет мне глаза ржавой ложкой», если я вздумаю разгуливать в таком виде на людях. Когда мы добираемся до Линсмора, то видим, что там всего лишь заправка, один магазинчик и несколько обветшалых домов с выцветшим фасадом, потрескавшимися оконными стёклами и облупившейся краской. Но в закате всё выглядит красиво, появляется какая-то ностальгия по месту, где ты никогда не был, но которые, почему-то, греют душу. Город кажется совершенно безлюдным, хотя подстриженные газоны и полки, заполненные товарами в магазине, наводят на мысль, что это не так, но вокруг ни души. Рядом со знаком, обозначающим конец города, установлен ещё один, гласящий: «ТАНЦЫ И БАРБЕКЮ В АМБАРЕ, КАЖДУЮ ПЯТНИЦУ С 19:00 ДО 23:00, МАГНОЛИЯ, 102». Старый шрифт выглядит так, словно его совсем недавно обновили.
— Теперь понятно, почему в городе никого нет, — задумчиво произносит Слоан, бросив мимолётный взгляд на свои наручные часы. — Полвосьмого. Интересно, а убийца уже там?
Я лишь пожимаю плечами в ответ.
Между нами воцаряется тягостное молчание. В мои жилы постепенно закрадывается тревожное предчувствие. Я украдкой поглядываю на Слоан и успеваю заметить, как рядом с уголком её губ появляется едва заметная ямочка.
— О, нет. Черная птичка…
— Эй, БМВ, — кокетливо произносит Слоан, и машина немедленно откликается на её зов роботизированным «Здравствуйте». — Проложи, пожалуйста, маршрут к адресу Магнолия, 102.
— Найдем оптимальный маршрут к адресу Магнолия, 102, — сообщает машина, словно она в полной мере поддерживает безумную идею Слоан отомстить мне за мои безумства с переодеванием. На дисплее появляется альтернативный маршрут. — Мне следует его выбрать?
— Да! — заявляет Слоан одновременно с моим «Нет!».
— Хорошо. Я отвезу вас на улицу Магнолия, дом 102, — говорит машина.
— Чёрная птичка… не надо…
— Надо, Палач, — злобный смешок Слоан заглушает звук поворотника, когда она разворачивается, чтобы следовать указаниям машины. — Это ты решил провести шесть часов в костюме дракона.
— Но тебе нравится косплей.
— А ещё я люблю побеждать.
— Но нам нужно ехать в хижину.
— И мы поедем, после небольшой остановки.
— Тогда я пойду с тобой. В целях безопасности и всё такое.
— Ни в коем случае, — говорит она, сворачивая на просёлочную дорогу.
Знак «Улица Магнолия» словно насмехается надо мной, когда мы проезжаем мимо. Уже виден амбар впереди, машины припаркованы рядом, свет пробивается сквозь щели в стенах.
— Не хочу тебя расстраивать, но ты немного не по случаю одет. Твой наряд не назовёшь «незаметным». Так что лучше подожди в машине.
— Но лес…
— Прости, — говорит она, фальшиво дуя губы. Ага, как же, поверил. Но блять, как же я обожаю, когда в ней просыпается вот это рвение к победе. Это моя самая любимая версия Слоан Кейн.
Но всё равно… Не хочу сидеть тут и ждать, пока она вырывает шанс из моих рук в нашем ежегодном августовском поединке. Хоть я и никогда не скажу это вслух, она выиграла больше раундов, чем я. И пусть мы решили играть в неё бесконечно, это не значит, что я должен проигрывать ещё год моей прекрасной, но коварной жене.