Рука с апельсинами останавливается перед блендером. Я наклоняю голову.
— Откуда знаешь?
Роуз смотрит на меня и игриво улыбается.
— Магия.
Я собираюсь задать ей вопрос, но она отвлекает меня и опускает взгляд на карту.
— Или просто удачная догадка. Подумала, что ты достаточно взрослый, чтобы сохранить акцент, но ещё слишком молод, чтобы его потерять. Тринадцать подходящий возраст, — она переворачивает вторую карту и начинает тихонько напевать.
— Таро? — спрашиваю я, и она кивает, не смотря на меня. — Этим ты занимаешься в цирке?
— Да, отчасти. Но в основном я Воробей в клетке, — говорит она театрально, расставляя руки как в выступлении. Она посматривает на меня в ожидании реакции. — Я катаюсь на мотоцикле в «Шаре Смерти», — хочу задать ей кучу вопросов, но она снова переводит тему на меня. — Так, ты решил сбежать в Небраску, чтобы избежать романтических отношений?
Я хмыкаю, беря морковку и начиная её чистить.
— Дай угадаю. Ты уловила холостяцкую ауру дома. Это из-за вязаной салфетки?
— Нет, но на счет нее у меня тоже есть вопросы.
— У меня складывается впечатление, что у тебя много вопросов, — говорю я, бросая морковку в блендер и наблюдая, как Роуз смотрит на третью карту и качает головой. — А откуда ты узнала об этом?
Роуз сверкающим взглядом пронзает меня насквозь. Как будто пробирается через слишком тонкие преграды, за которыми я пытался спрятаться. Я не просто чувствую себя под наблюдением. Я ощущаю, что меня видят по-настоящему. И после напряжённого момента, она расслабляется, как будто нашла то, что искала.
— Магия, — отвечает она, с легкой грустной улыбкой берет карты и возвращает их в колоду. — Ну и как поживаешь? Убежав из Бостона.
— Не знаю, — медленно начинаю очищать другую морковку. Я ощущаю её взгляд, тяжесть её пристального внимания. Она просто ждёт дальше. Внутри меня происходит борьба — хочется ответить развернуто, но я этого не делаю. — А как насчёт тебя? Как там в цирке?
Роуз смеётся, но в этом звуке я ощущаю разочарование.
— Не очень. Все уехали.
Подняв взгляд, я вижу, как она немного покачивается на стуле, изящно постукивая пальцами, потом достает из кармана что-то похожее на белый кристаллический амулет в форме птицы. Она делает жест, словно разрезает воздух перед собой, а потом осторожно кладёт предмет на свою колоду. Хотя мне и хочется спросить её об этом, я сдерживаюсь, её присутствие и так сбивает меня с толку, и я не хочу углубляться в разговоры о кристаллах и предсказаниях.
Я прочищаю горло, пытаясь прийти в себя, и спрашиваю:
— Во сколько лет ты пришла в «Сильверию»?
Улыбка Роуз тускнеет, словно теряя яркость.
— В пятнадцать.
— Совсем юна, — отмечаю я, и она кивает. — Почему так произошло?
— Мне больше некуда было идти, — Роуз пожимает плечами, пряча кристалл и перемешивая карты. — Когда «Сильверия» приехала в город, я потратила половину своих сбережений и провела там целый день. На следующий день я потратила вторую половину. На третий день пришла к Хосе и умоляла его взять меня на работу. Он не согласился и не отказал. Когда они начали собираться в дорогу, я уселась с одним из участников команды, — она с радостью смотрит на меня, сдувая прядь волос с лба. — Я работала, он меня кормил. Я доказала свою стойкость, и он платил мне.
— То есть, ты просто… ушла из дома?
— Нет, — говорит она. — Я просто ушла.
Я хочу спросить, что это значит, но свет в её глазах на мгновение гаснет. Я смотрю, как она переворачивает карту и напевает задумчивую мелодию.
— Тебе там нравится? — наконец спрашиваю я, не зная, стоит ли углубляться в её прошлое, когда в настоящем достаточно путаницы.
— Обычно всё круто. Я путешествую. Люблю нашу труппу. Вижу новые города. Знакомлюсь с новыми людьми. Но это не так круто, когда случается нечто подобное, — говорит она, указывая на свою ногу.
— Часто такое происходит?
— Нет. Не со мной.
— А то, что произошло с Мэттом Крэнвеллом?
В комнате вдруг становится совершенно тихо.
Я мог бы ощутить наше биение сердец в воздухе, если бы просто протянул руку. Роуз ничего не говорит. Даже не моргает. Я не могу понять её выражение лица, но часть меня уже хочет перемотать время обратно и забрать эти слова. Я не знаю эту девушку. Всё, что произошло, не имеет ко мне отношения. Не буду лезть в её жизнь. Я предложил ей свой дом без всяких условий. Без всяких раскрытий секретов.
Я уже хочу извиниться, когда Роуз вдруг говорит:
— Не совсем. Нет.
Я удерживаю на ней взгляд, затем киваю и возвращаюсь к блендеру, чтобы сделать смузи. Приготовив, достаю два стакана и наполняю их густой жидкостью, после чего направляюсь к столу, беря с собой металлические трубочки. Отодвигаю стул от стола, где лежит одна салфетка, и чувствую, как её глаза следят за каждым движением.
— Извини, это не моё дело, — говорю, когда передаю ей смузи, хотя она не шевелится и продолжает смотреть мне в глаза.
— Я живу в твоем доме. Ты имеешь право знать, кто находится у тебя под крышей.
— Послушай, — произношу я, обхватывая стакан, чтобы не дотронуться до неё. Этот внезапный порыв удивляет меня. — У меня были некоторые подозрения по поводу Крэнвелла. Когда вижу его, интуиция подсказывает о том, какой он человек. Понимаешь? Боже, доктор не должен так говорить, — качаю головой и откидываюсь назад, изучая её лицо. Тёмные глаза. Пухлые губы сжаты, как будто она старается удержать в себе мысли, которые крутятся в голове. — Просто… я это чувствую. Он опасный человек. И если он сделал…
— Ты был прав, — вдруг говорит она. — Когда ты спрашивал у меня. Это я его в глаз ткнула, — выдает Роуз и так пучит глаза, что я чуть ли не смеюсь. Я никогда не встречал никого, кто мог бы выразить так много с помощью взгляда. Теперь же её карие глаза выглядят так, будто полны страха.
— Я так и думал, — отвечаю я. Невероятно, но её глаза становятся ещё больше, а на щеках появляется розоватый румянец. — Аромат пина-колады стал подсказкой. Но права точно всё расставили по местам.
Роуз сглатывает и кивает. Но улыбка не появляется на её лице, несмотря на мою шутку и улыбку.
— Я лучше пойду. Не хочу создавать проблем или заставлять тебя чувствовать себя некомфортно в своем же доме, — когда Роуз начинает поднимать ногу, я ловлю её за запястье.
— Останься. Пожалуйста.
Я ощущаю натяжение её сухожилий и пульсацию её сердца на своих пальцах. Роуз готова бежать, или, точнее, ковылять из моего дома. Я должен её отпустить. Если бы я был благоразумнее, то отвёз бы её в полицейский участок. Или хотя бы обратно в тот жуткий кемпинг. Но вообще не хочу.
Она всё ещё смотрит на меня с настороженностью, но, наконец, чуть расслабляется.
Я не отпускаю её, когда спрашиваю:
— Он причинил тебе боль, Роуз?
Она не говорит, просто кивает. Едва заметно соглашается. И это движение вызывает в моей крови пожар. Единственное, что удерживает меня на месте и не позволяет поддаться тёмному желанию расправиться с ним — это она. Её тёплая кожа под моей ладонью. Запах, витающий в воздухе — легкий оттенок корицы, сахара и шоколада с пряностями.
— Он не видел моего лица. Я была в шлеме, и визор был опущен, — шепчет она, смотря на свою ногу, потом снова поднимает взгляд на меня. — Это была бейсбольная бита. Никакой аварии.
— Он ударил тебя? Чёртовой бейсбольной битой? — удивлённо спрашиваю я. Роуз кивает. — Почему же ты не вызвала полицию?
— Я не хотела усложнять жизнь его жене, Люси, — говорит она, пожимая плечами и отворачивая взгляд, будто не хочет поддерживать контакт. — Если она не вызвала полицию, значит, есть причина. Возможно, она не готова. Или боится последствий, — Роуз смотрит мне в глаза, и на этот раз её взгляд полон решительности. — Он бьёт свою жену, Док. И я не жалею о том, что сделала. Была бы возможность сделать это снова, я бы убедилась, чтобы он не добрался до больницы.
Она говорит это с такой уверенной решимостью, что я не сомневаюсь ни на минуту в её искренности.
Моя кровь становится вязкой, как лава, стекающая по венам.
Я видел Люси Крэнвелл всего однажды в своей клинике, когда она привела ребенка с инфекцией шесть месяцев назад. Она была спокойной, стеснительной и вежливой. Я бы и не запомнил ее, если бы не одно замечание, которое она сделала, когда достала свой телефон, чтобы отправить смс. Оно врезалось мне в память, но тогда я не знал, почему, поэтому просто отмахнулся.
«Мне нужно написать Мэттью», — произнесла она, бросив на меня извиняющий взгляд. «Ему всегда интересно, где я».
Отпускаю руку Роуз и провожу ладонью по лицу.
Мое внимание приковывается к двери, словно она зовет меня выйти. Сесть в грузовик и ехать, не останавливаясь, пока не я окажусь у Крэнвеллов. А дальше…?
Я прогоняю эти мысли, прежде чем они уведут меня в безумство. Они как лозы, которые закручиваются и захватывают меня в опасную жизни, из которой нет выхода. Я наблюдал это у своих братьев, Лаклана и Роуэна. Я чувствую, как те же импульсы сжимают меня внутри. Но научился прятать эти желания в коробку, где они будут увядать, оставаясь забытыми.
— Возможно, он и не заметил меня, — говорит Роуз, возвращая меня к реальности. — Но сколько девушек случайно оказывается с травмой ноги в маленьком городке? Если он решит найти меня, это не займет много времени. Спасибо за предложение, но, возможно, нужно было отказаться. Я не хочу, чтобы ты попал в беду. Ты уже много для меня сделал. И даже не разозлился, что я навела беспорядок в твоей клинике.
Она немного смущена, но в ней также есть нечто игривое, как будто любит устраивать беспорядки.
— Честно, я был рад, что это не енот. Вытаскивала когда-нибудь зависимого от кодеина2 енота из вентиляции? Это пиздец как сложно.
Выражение Розы меняется, становится ярче.
— Я бы не прочь увидеть, как доктор МакСпайси закатывает рукава и сражается с мусорной пандой.