Жнец Йингксинг дал сигнал к окончанию боя. Ситра и Роуэн поклонились друг другу и разошлись по разные стороны ринга, в то время как в круг вышли другие бойцы. Ситра принялась внимательно наблюдать за схваткой, решив больше никогда не смотреть в сторону Роэуна.
Мы совсем не такие, какими были когда-то.
Подумайте о нашей неспособности понимать литературу и иные формы искусства, доставшиеся нам в наследство от Века Смертных. Нам кажутся непонятными стимулы, которые возбуждали чувства человека, обреченного на смерть. Фильтры, данные нам бессмертием, еще более-менее пропускают такие феномены, как истории любви, но нас уже ставит в тупик сила страсти и боязнь потери, которые сопровождают любовные переживания человека той эпохи.
Мы могли бы обвинить в этом эмо-наночастицы, которые уменьшают интенсивность нашего отчаяния, но корень проблемы видится мне гораздо глубже. Смертные считали любовь вечной, а потерю любви невообразимой. Мы же знаем, что и то, и другое – не так. Любовь умирает, зато вечную жизнь обрели люди. Только жнецы могут каким-то образом напомнить о старой форме этого уравнения, но все знают: вероятность погибнуть от руки жнеца в этом и даже в том тысячелетии столь ничтожна, что ею можно и пренебречь.
Мы совсем не такие, какими были когда-то.
Но если мы больше не люди, то кто же мы тогда?
– Из журнала жнеца Кюри.
Глава 11Неосмотрительность
Ситра и Роуэн не всегда присутствовали на «жатве» вместе; иногда жнец Фарадей брал с собой только одного из них. Самую ужасную «жатву» Ситра наблюдала как-то в начале мая, за неделю до Весеннего конклава, одного из трех, которые Ситра и Роуэн обязаны были посетить в течение своего ученичества.
Их добычей должен был стать человек, который только что сделал полный разворот и установил свой возраст на уровне двадцати четырех лет. Он сидел дома за обедом, вместе с женой и двумя детьми возраста Ситры. Когда жнец Фарадей объявил, за кем они пришли, семья заплакала, а мужчина выскользнул в спальню.
Фарадей для этого случая выбрал мирное кровопускание, но не тут-то было. Когда Ситра и жнец вошли в комнату, их жертва напала на них. Мужчина был в отличной форме, а после перенесенного омоложения еще и полный чувства собственного превосходства; а потому он отказался умирать и напал на жнеца, мощным ударом сломав тому челюсть. Ситра пришла Фарадею на помощь, попытавшись использовать некоторые приемы, которые усвоила под началом жнеца Йингксинга, но очень быстро поняла, что применять боевые искусства в реальной ситуации – это совсем не то, что тренировки в додзё. Мужчина отшвырнул ее и вновь бросился на жнеца, который к этому моменту все еще не оправился от удара.
Ситра вновь вступила в борьбу, уцепилась за нападающего и на сей раз использовала самые простые приемы, норовя ткнуть пальцами в глаза и вырвать ему волосы на голове. Это отвлекло мужчину от жнеца и дало возможность Фарадею выхватить из складок мантии длинный охотничий нож и полоснуть противника по горлу. Тот упал на колени, ловя ртом воздух и отчаянно пытаясь остановить потоки крови, струящейся из разверстой раны.
А жнец Фарадей, держась ладонью за распухающую челюсть, заговорил с ним – без злости, но с величайшей печалью в голосе:
– Вы осознаёте последствия того, что сделали?
Мужчина уже не смог ответить. Дрожа и задыхаясь, он упал на пол. Ситра думала, что смерть от таких ран наступает мгновенно, но это было не так. Никогда еще она не видела столько крови!
– Останься здесь, – приказал жнец. – Смотри на него со всей возможной добротой; пусть это будет последнее, что он увидит.
И вышел из комнаты. Ситра знала, куда он направился. Закон ясно выражается насчет последствий побега или противостояния жнецу. Ситра не могла закрыть глаза, потому что у нее был приказ жнеца, но если бы могла, то заткнула бы уши, зная, что за звуки донесутся из гостиной.
Все началось с мольбы, с которой женщина обратилась к жнецу, прося за своих детей, и отчаянного плача самих детей.
– Не нужно меня ни о чем просить. Покажите этим детям больше смелости, чем показал ваш муж.
Ситра, не отрываясь, смотрела в глаза умирающего мужчины, пока жизнь не покинула его. Тогда она присоединилась к Фарадею, заранее подготовившись увидеть то, что происходит в гостиной.
Дети сидели на диване, а их плач превратился в слезное хныкание. Женщина, стоя на коленях, пыталась успокоить их.
– Закончили? – спросил Фарадей нетерпеливо.
Наконец женщина поднялась. В глазах ее стояли слезы, но она уже не молила о пощаде.
– Делайте то, зачем пришли, – сказала она.
– Отлично, – произнес жнец. – Аплодирую вашему мужеству и смирению. Дело в том, что ваш муж не противился «жатве».
Он потрогал распухшую челюсть.
– Просто мы с моей подручной не поладили, отчего у нас и появились эти повреждения.
Женщина с удивлением смотрела на Фарадея; ее нижняя челюсть слегка отвисла. Ситра тоже недоумевала. Жнец повернулся в ее сторону и свирепо посмотрел ей в глаза.
– Моя ученица будет сурово наказана за то, что бросила мне вызов, – сказал он.
Затем повернулся к женщине:
– Пожалуйста, встаньте на колени.
Женщина не встала, а скорее упала на колени. Фарадей протянул ей кольцо.
– По правилам, вы и ваши дети наделяетесь иммунитетом на один год, – сказал он. – Каждый из вас должен поцеловать кольцо.
Женщина целовала и целовала кольцо, не в силах остановиться.
Они вышли молча. Ехали на автобусе, потому что жнец, насколько мог, избегал авто-такси. Этот вид транспорта он считал экстравагантным.
Когда они приехали на свою остановку, Ситра рискнула задать вопрос:
– Вы накажете меня за то, что я сломала вам челюсть?
Она знала, что к утру у Фарадея все заживет, но наночастицам тоже нужно время. Жнец выглядел просто ужасно.
– Ты никому не должна об этом говорить, – сказал он сурово. – И никаких комментариев в журнале. Понятно? О неосмотрительности этого человека никто не должен знать.
– Да, Ваша честь!
Она хотела сказать, насколько восхищена тем, как поступил Фарадей. Дал возможность состраданию превозмочь обязанности. Из каждого акта «жатвы» Ситра выносила урок, но сегодняшний она не забудет никогда. Святость закона… и мудрость, состоящая в том, чтобы знать, когда закон может быть нарушен.
Сама Ситра, как ни пыталась быть идеальным учеником, не была гарантирована от некой неосмотрительности. Одной из ночных обязанностей Ситры было приносить Фарадею перед сном стакан теплого молока.
– Как в детстве, теплое молоко смягчает для меня шероховатости дня, – говорил он. – Хотя я и отказался от печенья, которое обычно сопровождало этот стакан.
Мысль о жнеце, пьющем перед сном молоко с печеньем, казалась Ситре почти абсурдной. Но она предположила, что и носители смерти имеют право на маленькие слабости.
Тем не менее, когда «жатва» оказывалась особенно трудной, Фарадей засыпал еще до того, как Ситра в назначенное время входила в его комнату с молоком. В таких случаях она выпивала молоко сама или отдавала его Роуэну, потому что жнец требовал, чтобы в хозяйстве ничто не пропадало зря.
Вечером этого ужасного дня Ситра задержалась в комнате Фарадея чуть дольше обычного.
– Жнец Фарадей! – негромко позвала она. Нет ответа. Новая попытка – и тишина. По дыханию Фарадея Ситра поняла, что тот спит.
На ночном столике, у изголовья жнеца, лежал некий предмет. Собственно, он находился здесь каждую ночь.
Его кольцо.
Своими гранями камень ловил неясные лучи, струившиеся из коридора. Камень посверкивал даже в этом смутном свете.
Ситра выпила молоко и поставила стакан на ночной столик – с тем, чтобы жнец, когда проснется утром, понял, что молоко, принесенное ею, не пропало. Затем она опустилась на колени, не спуская с кольца глаз. Интересно, а почему жнец всегда на ночь снимает кольцо? Но спросить об этом означало вторгнуться в запретное.
Когда Ситра получит собственное кольцо – если получит, – будет ли оно окружено для нее такой же строгой тайной или станет чем-то обыденным? Чем-то само собой разумеющимся?
Ситра протянула руку и тут же отдернула. Потом протянула вновь и осторожно взяла кольцо. Повернула так, чтобы в камне заиграл свет. Камень был большим, размером с желудь. Говорили, что это бриллиант, но в самом центре камня клубился некий сгусток темноты, а потому кольцо жнеца отличалось от обычного бриллиантового кольца. Никто не знал, что находится в сердцевине камня. Может быть, не знали даже сами жнецы. Центр камня не был вполне черным; скорее отсутствие цвета и света, и особенности его зависели от освещения – как иногда цвет человеческих глаз.
Взглянув на жнеца, Ситра обнаружила, что его глаза открыты, и он наблюдает за ней.
Она замерла, понимая, что поймана с поличным. Теперь, если она даже положит кольцо на место, изменить ничего уже нельзя.
– Хочешь примерить? – спросил Фарадей.
– Нет, – отозвалась Ситра. – Простите. Мне не следовало трогать кольцо.
– Не следовало. Но ты тронула.
Неужели все это время он не спал?
– Вперед! – произнес Фарадей. – Надень. Я настаиваю.
Она еще сомневалась, но уже надевала кольцо, потому что хотела этого, несмотря на то что говорила совсем иное.
Кольцо на пальце отдавало теплом. Размер его соответствовал пальцу жнеца, а потому Ситре кольцо было великовато. И – тяжелее, чем ей казалось.
– А вы не боитесь, что его украдут?
– Нет. Любой человек, достаточно глупый для того, чтобы украсть кольцо жнеца, исчезает из этого мира, поэтому такой опасности больше нет.
Кольцо становилось заметно холоднее.
– Притягательная вещица, не правда ли? – спросил жнец.
Неожиданно Ситра поняла, что кольцо не просто холодное, оно ледяное. В течение нескольких мгновений металл покрылся инеем, а ее палец охватила такая боль, что она рывком стащила кольцо, и оно отлетело в угол комнаты.