Вечером жнец Кюри принесла в комнату Ситры чистые простыни. Они вместе застелили постель, и когда закончили, Ситра спросила:
– На конклаве вы обвинили меня в том, что я говорю неправду.
– Так оно и было, – отозвалась жнец Кюри.
– Как вы узнали?
Жнец Кюри не улыбнулась, но и не рассердилась.
– Когда ты проживешь пару сотен лет, многие вещи становятся очевидными, – сказала Кюри и дала Ситре подушку, которую та стала заправлять в наволочку.
– Я не толкала ту девочку с лестницы, – сказала Ситра.
– Как я и предполагала.
Теперь Ситра сжимала подушку в объятиях. Если бы подушка была живой, она бы задохнулась.
– Я не толкала ее с лестницы, – повторила Ситра. – Я толкнула ее под несущийся мимо грузовик.
Она села и отвернулась от жнеца Кюри, не смея встретиться с ней взглядом, и теперь жалела, что поделилась страшным секретом своего детства. Если Госпожа Смерть увидит в ней чудовище, значит, так оно и есть.
– Это ужасно! – произнесла жнец Кюри ровным голосом, без малейшей тени волнения. – Она была убита?
– Мгновенно! – призналась Ситра. – Конечно, через три дня она опять была в школе, но это ничуть не отменило того, что я сделала… И самое ужасное – никто ничего не узнал. Люди думали, что она просто споткнулась, а все остальные дети смеялись, – вы же знаете, как это смешно, когда кто-нибудь умирает в результате несчастного случая. Но это не был несчастный случай, хотя никто не видел, как я это сделала. А когда эта девочка вернулась, оказалось, что и она ничего не знает.
Ситра заставила себя посмотреть на Госпожу Смерть, которая теперь сидела в кресле напротив, гладя на Ситру своими серыми всепроникающими глазами.
– Вы спрашивали меня о самом скверном моем поступке. Теперь вы знаете.
Жнец Кюри молчала. Она сидела, время текло – беззвучно и томительно. Наконец она произнесла:
– С этим нужно что-то делать.
Когда позвонили в дверь, Ронда Флауэрс заканчивала второй завтрак. Она даже не обратила внимания на звонок, пока, подняв глаза, не увидела мать, стоявшую в проеме кухонной двери с выражением непередаваемой боли на лице. Стало ясно, что произошло что-то страшное.
– Там… они хотят тебя видеть, – произнесла мать.
Ронда всосала нити лапши, свисавшие из угла рта, и встала.
– Кто это они?
Мать не ответила. Вместо этого она обняла Ронду так, что у той едва не хрустнули кости, и заплакала. А затем, бросив взгляд через плечо матери, Ронда увидела стоящих у входа. Девушка ее возраста и женщина в бледно-лиловой одежде. Ронда опознала стиль – это была мантия жнеца.
– Будь мужественной, – с отчаянием в голосе шепнула мать на ухо Ронде.
Но мужество было от нее так же далеко, как и страх, – ей просто не хватило времени ни на то, ни на другое. Все, что Ронда почувствовала, – легкое покалывание в конечностях да некая мечтательная отрешенность, словно она со стороны наблюдала сцену из чьей-то совершенно посторонней ей жизни. Она отошла от матери и двинулась к двери, где ее ждали вошедшие.
– Вы хотели видеть меня? – спросила она.
Жнец, женщина с шелковистыми серебристо-седыми волосами и стальным взглядом, улыбнулась. Ронда и не думала, что жнец может улыбаться. Время от времени она сталкивалась с ними, но они всегда оставались мрачными.
– Я – нет, – сказала жнец, указывая на свою молодую спутницу, – но моя ученица – да.
Однако Ронда никак не могла оторвать от жнеца взгляда.
– Ваша ученица собирается забрать мою жизнь? – спросила она.
– Мы здесь не для этого, – отозвалась жнец.
Только когда Ронда услышала это, ужас поднялся и расцвел в ее душе. Глаза наполнились слезами, которые она тут же поспешила утереть.
– Вы могли сообщить об этом моей матери, – сказала она.
Она обернулась и крикнула в глубину дома:
– Мама! Все в порядке, они здесь не ради «жатвы».
Они вышли на крыльцо, и Ронда прикрыла дверь, подозревая, что, если она этого не сделает, мать станет подслушивать. Ронда знала, что в своих странствиях жнецы иногда заходят к разным людям, чтобы найти стол и кров на ночь. А иногда они собирают информацию с целью, которая известна только им. Но почему вошедшие хотят поговорить именно с ней?
– Ты меня, вероятно, не помнишь, – сказала девушка, – но много лет назад мы ходили в одну школу, пока ты не переехала сюда.
Ронда принялась вглядываться в лицо говорящей; поднялись какие-то смутные воспоминания, она попыталась ухватиться за них, в памяти всплыло имя:
– Синди, так?
– Нет. Ситра. Ситра Терранова.
– О да!
Момент становился неловким. Как будто стоять на крыльце собственного дома в компании жнеца и ее ученицы уже само по себе не есть причина неловкости.
– И что я могу сделать для вас… Ваша честь?
Ронда не была уверена, что ученица заслуживает этого титула, но лучше уж ошибиться, чем выказать неуважение. Теперь, когда у нее было время соотнести имя и облик, она вспомнила Ситру Терранову. В те времена они друг другу не очень-то и нравились.
– Дело в следующем, – сказала Ситра. – Ты помнишь день, когда упала под грузовик?
Ронда непроизвольно передернула плечами.
– Еще бы я это забыла! Когда я вернулась из восстановительного центра, меня несколько месяцев называли «Ронда Давленная Кошка».
Тот случай был, наверное, самой большой неприятностью в ее жизни. Она была мертва целых три дня и пропустила несколько выступлений своей танцевальной группы. Другие девочки сказали, что прекрасно обошлись без нее, и это наполнило ее обидой и злостью. Было, правда, и нечто замечательное – еда в центре, когда она пришла в себя. Они делали чудесное домашнее мороженое – такое вкусное, что, чтобы хоть еще разок его попробовать, Ронда выбросилась из окна с двадцатого этажа. Но родители, как назло, отправили ее в другой, совершенно убогий центр, где кормили какой-то дрянью.
– И вы были рядом, когда это случилось? – спросила она Ситру.
– Ну, видишь ли… – сказала та. – Это не был несчастный случай. Я тебя толкнула.
– Ха! – воскликнула Ронда. – Я так и знала! Я так и знала, что меня кто-то толкнул.
В то время родители пытались убедить ее, что все вышло случайно, что кто-то задел ее ненарочно. Постепенно Ронда в это поверила, но в глубине ее души жило сомнение.
– Так это были вы!
Ронда вдруг почувствовала, что улыбается. Нет, она оказалась не сумасшедшей, и это была пусть маленькая, но победа.
– Так или иначе, но мне очень жаль, что я это сделала, – сказала Ситра. – Прости меня.
– А почему вы мне об этом говорите? – спросила Ронда.
– Дело в следующем, – снова сказала Ситра. – Чтобы стать жнецом, я должна возместить то зло, которое я причинила людям в прошлом. А потому… я хочу дать тебе возможность сделать то же, что я сделала с тобой.
Она откашлялась.
– Я хочу, чтобы ты толкнула меня под грузовик.
Ронда расхохоталась. Она не ожидала от себя такого, все получилось само собой.
– Вот как? Вы хотите, чтобы я толкнула вас под грузовик?
– Да.
– И ваша наставница не против?
Жнец кивнула:
– Я полностью поддерживаю Ситру.
Ронда обдумывала предложение. Наверное, она смогла бы это сделать. Сколько раз она хотела избавиться от кого-нибудь, хотя бы на время? Буквально в прошлом году она была близка к тому, чтобы «случайно» убить током своего соседа по школьной физической лаборатории – невероятного придурка! Но потом она сообразила, что обеспечит ему каникулы в несколько дней, а лабораторную ей придется доделывать самой. Теперь все было иначе. Ей дали возможность отомстить! Вопрос в том, правда, насколько ей этого хочется.
– Послушайте, – сказала она, – все это очень соблазнительно, но у меня уроки, а потом танцкласс.
– Так ты… не хочешь?
– Не то чтобы я не хотела, – отозвалась Ронда, – но я сегодня очень занята. А можно я толкну вас под грузовик в другой день?
Ситра колебалась:
– Ну ладно…
– Или так – пригласите меня как-нибудь на ланч, или еще куда?
– Хорошо…
– И в следующий раз, пожалуйста, предупредите о своем приходе заранее, чтобы моя мать не сошла с ума.
И, попрощавшись, Ронда вошла в дом и закрыла дверь.
– Как странно… – проговорила она, оставшись одна.
– Зачем они приходили? – спросила мать.
И так как Ронде хотелось сохранить это в секрете, она сказала:
– Да ничего особенного.
Мать разозлилась, но ведь Ронда этого и хотела.
Вернувшись на кухню, она увидела, что лапша ее простыла и слиплась в комки. Ну что за день!
Ситра испытывала сложные чувства. С одной стороны, облегчение. С другой – словно ее унизили. Ее неприязнь к Ронде основывалась на мелочах – как чаще всего и происходит в детстве. Ронда так насмехалась над танцевальными достоинствами Ситры Террановой, словно сама была первой балериной мира. Они занимались в одном танцевальном классе – в то волшебное время, когда маленькие девочки лелеют в своей душе представление о том, что нет в мире никого грациознее их и красивее.
Ронда делала все, чтобы разрушить в душе Ситры это представление, – пренебрежительным закатыванием глаз и раздраженными стонами, когда Ситра ошибалась и делала в танце неверный шаг.
Она не планировала толкать Ронду под грузовик. Это преступление было спонтанным, но оно набросило тень на всю жизнь Ситры, что сама она осознала только сегодня, когда встретилась с Рондой лицом к лицу.
А той было наплевать! Прошлое ее ничуть не занимало. И Ситра почувствовала себя идиоткой.
– Ты ведь понимаешь, что в Век Смертных с тобой поступили бы совершенно иначе, – сказала жнец.
Жнец Кюри, когда вела машину, не отрывала взгляда от дороги, и Ситра пока не привыкла к этой ее странной привычке. Это ведь совсем не обязательно – машина сама могла бы привезти их к месту назначения, успешно миновав все препятствия и опасные повороты.
– Если бы это был Век Смертных, я бы так не поступила, – сказала Ситра уверенно, – потому что знала бы, что она не вернется. Это было бы похоже на «жатву».