– Ты как? – вопрос Кейна вырывает из мыслей.
– Не знаю, – отвечаю честно.
– Не знаешь?
Он, похоже, немного удивлен.
– Именно. Не понимаю, для чего я здесь. Чувствую себя не на своем месте. Зачем меня спасли?
– Для нас важен каждый человек.
– Только из-за этого? Слишком много усилий, не находишь? Ты знаешь, что со мной сделали? – Он молчит, задумчиво глядя вдаль. – Только не говори, что это мне должен рассказать не ты.
– Вообще-то так и есть, – наконец отвечает он. – Но я могу рассказать тебе немного. Просто не уверен, что ты готова это услышать.
Что он имеет в виду? Сердце замирает, а затем колотится с невероятной силой. Если он так говорит, то надо быть готовой к самому худшему.
– Готова, – говорю, вкладывая в голос всю уверенность, которой совсем не чувствую.
Некоторое время Кейн смотрит на меня, затем отворачивается лицом к городу.
– Ты знаешь, как проходит процедура изменения людей в Жнецов?
Этот вопрос повергает меня в еще больший ступор. Что?..
– Меня что, превратили в Жнеца? – смотрю на свои руки, словно ожидая увидеть электрические разряды, пробегающие по пальцам. Ничего подобного, естественно, не происходит.
– Нет, что ты, – он слабо улыбается, но сразу же становится серьезным. – Так вот, процедура проходит в три этапа. Первый, полное перестроение структуры ДНК. Большую часть меняют на гены восточного шершня, они отвечают за электричество в нашем организме, оставшееся место занимают гены других животных, они дают нам усиление всех органов чувств и невероятную силу. По сути, мы – мутанты. – Он тяжело вздыхает, а я понимаю, что все это время не дышала и, округлив глаза, не моргая, смотрела на него. – Этот этап самый сложный. Не все могут его пережить. Девять из десяти женщин не переживают. Ученые до сих пор не знают почему. После того, как становится ясно, что гены прижились, и жизни человека ничего не угрожает, начинается второй этап. Будущему Жнецу дают сыворотку регенерации, чтобы помочь организму до конца справиться с изменениями. Впоследствии сыворотка ускоряет заживление поврежденных тканей организма. Ну и, наконец, третий этап. Тренировки. Бесконечные физические нагрузки под надзором Жнецов в Пирамиде.
Он задумчиво замолкает, погружаясь в свои мысли. А я, наоборот, словно прихожу в себя. Мне становится страшно. Зачем он рассказал мне все это?
– Кейн? – зову тихо, и когда он поворачивает ко мне голову, выныривая из своих мыслей, спрашиваю: – При чем здесь я?
Он вздыхает и трет переносицу.
– Чтобы спасти тебе жизнь, была применена новая версия сыворотки регенерации. В итоге, ты жива. Но каким образом она повлияла на организм, нужно спрашивать у специалистов. Завтра утром у тебя встреча с руководителями оппозиции. Думаю, доктор Мартин все тебе объяснит.
– Хорошо. – Тяжело сглатываю, он меня не успокоил.
И больше я не настаиваю на разговорах. Мне бы это переварить.
Наступает молчание. Около часа просто сидим, погрузившись каждый в свои мысли. Дышу свежим воздухом и подставляю лицо ветру, который весело треплет мои волосы. Когда солнце начинает клониться к горизонту, Кейн поднимается и говорит, что пора возвращаться. Тем же маршрутом идем в жилой блок. Возле двери в мою новую комнату прощаемся, и Кейн обещает зайти за мной утром, чтобы проводить на встречу. Оставшись одна, не выключаю свет, воспоминания о тьме еще слишком свежи. Мысли, роящиеся в голове, словно дикие пчелы, постепенно клонят меня в сон. И я проваливаюсь в беспокойные сновидения, полные Жнецов, больничных палат и экспериментов над людьми.
4. Что вообще происходит?
Просыпаюсь рано, так толком и не отдохнув. Всю ночь меня мучили кошмары. Чтобы хоть немного прийти в себя, отправляюсь в душ. Он чем-то похож на тот, что был в Полигоне, только здесь есть перегородки. Очень горячей водой смываю с себя недосып, усталость и пережитое за последнее время. Возвращаюсь в комнату, чтобы дождаться предстоящей встречи. Пока жду Кейна, едва снова не засыпаю, но тут же подскакиваю от стука в дверь и чуть ли не бегом отправляюсь открывать.
Кейн, кажется, слегка удивлен такой прыти.
– Привет! – здоровается он. – Ты что, ждала меня?
– Привет! Да, хочу поскорее узнать все подробности, – заявляю я.
– Узнаешь. После завтрака. Идем?
Чувствую легкое разочарование оттого, что встреча состоится не сразу, но чувство голода в данный момент побеждает.
– Идем, – соглашаюсь, закрывая за собой дверь.
Кейн ведет меня знакомой дорогой в столовую.
– Как давно ты в оппозиции? – молчать нет сил, поэтому я проявляю любопытство, чтобы узнать хоть что-то о нем.
Вчера Кейн сказал, что его назначили моим куратором, а это значит, что какое-то время мы проведем вместе. Нужно познакомиться поближе.
– Чуть больше года, – отвечает он, бросив на меня короткий взгляд. – А почему ты спрашиваешь?
– Просто любопытно. И ты все это время провел здесь?
– Нет, первые полгода я был в Пирамиде, затем объехал несколько провинций, и только после обосновался здесь.
– Тебе нравится то, что вам приходится делать? – спрашиваю осторожно.
– Да, – без раздумий отвечает он. – Мы боремся, как бы это ни звучало, за светлое будущее. Когда вступишь в наши ряды, поймешь.
– С чего ты взял, что я вступлю? Мне не нравится убивать людей.
– Так мы и не убиваем!
Он выглядит по-настоящему удивленным.
Тем временем доходим до столовой и встаем в очередь к раздаче. Разговор так увлекает меня, что я не замечаю никого вокруг. Даже если на меня сейчас смотрят все люди, собравшиеся здесь, я не обращаю на них внимания.
– А как же все те Жнецы на площади в центре Спирали? – приподняв брови, спрашиваю я.
– Мы стреляли дротиками со снотворным, – тут же парирует Кейн.
На это ответить нечего. Выходит, они и правда никого не убивают. Если он, конечно, не врет.
Берем еду и направляемся к тому же столу, что и вчера. Все те же люди уже сидят за ним. Усаживаемся, и я сразу принимаюсь за еду.
– А чем вы занимаетесь здесь целыми днями, если не выполняете никаких заданий? – спрашиваю у Кейна и делаю глоток сладкого чая.
– Расскажу и даже покажу, если ты все-таки решишь вступить в наши ряды, – отвечает он.
Замечаю, что разговоры за столом стихают, и все внимание обращается к нам.
– А у меня есть выбор? – интересуюсь, нахмурив брови.
– Конечно есть. – Кейн откладывает вилку. – Мы никого не держим здесь насильно.
– То есть, гипотетически, если я откажусь вступать в вашу организацию, – жестом обвожу всех людей в столовой, – меня отпустят на все четыре стороны?
– Теоретически, да. Но, насколько я знаю, тебе некуда пойти, поэтому тебе все равно придется остаться здесь до того момента, пока мы не придем к какому-нибудь решению в сложившейся ситуации в республике.
Тяжело вздыхаю и быстро допиваю чай. Он прав. Идти мне некуда. Я не могу вернуться в родную провинцию, там у меня больше нет дома. Поехать в другую? Не думаю, что это возможно. Если я покажусь в столице, ко мне возникнет слишком много вопросов. Ведь для них я мертва. Только если как-то связаться с Джошем. Он победил и теперь богат, у него есть возможность помочь мне. Но как отправить ему весточку, я не представляю. Значит, придется какое-то время побыть здесь.
На самом деле я даже не против вступить в оппозицию. Ведь они действительно сражаются за правое дело. Остается только послушать, что скажут руководители движения. Кейн не спеша заканчивает завтрак и обращается к одному из своих людей:
– Роб, я отведу Еву на встречу с Сорренсом и остальными. Приступайте без меня. Возможно, мы присоединимся к вам позже. – Он бросает на меня странный взгляд.
С трудом сдерживаюсь, чтобы не спросить о чем речь. Поднимаюсь из-за стола вместе с остальными, сдаем грязную посуду, а потом все расходятся по своим делам.
Кейн снова ведет меня по бесконечным коридорам и лестницам. Как он ориентируется в этом месте, ума не приложу. Наконец, доходим до двери, которая выглядит точно так же, как и все остальные. Кейн без стука распахивает ее, и мы оказываемся в небольшом кабинете. Справа находится стол, за которым сидит молодой мужчина с длинными волосами, собранными в хвост. Он поднимает на нас взгляд, смотрит на Кейна, а потом на меня. Слишком долго и пристально. Может, у меня грязь на лице?
– Генри, они на месте? – без предисловий спрашивает Кейн.
– Мистер Сорренс и доктор Мартин уже ожидают вас. Проходите.
Кейн кивает и уверенно идет к двери, расположенной прямо напротив той, в которую мы вошли. За ней оказывается кабинет побольше. За широким овальным столом сидят мужчина и женщина, которых сразу же узнаю.
Доктор Мартин запомнилась мне сразу, а вот Сорренса я забыла, но увидев, вспомнила, как он спорил с другим мужчиной в палате медицинского корпуса в столице. Больше здесь никого нет, и я задаюсь вопросом, где же третий руководитель?
Доктор Мартин встает со своего места и идет ко мне, глядя с тревогой.
– Ева, как себя чувствуешь?
– Нормально, – отвечаю сухо. – Что вы со мной сделали?
Терпения на долгие предисловия у меня нет. Но доктор Мартин, похоже, понимает мои чувства, потому что взмахом руки указывает на один из стульев. Сажусь на ближайший. Кейн устраивается рядом. Доктор Мартин садится на прежнее место и берет в руки папку, лежащую перед ней на столе.
– Хочу сразу сказать, что с тобой все в порядке, – начинает женщина. – Сейчас ты полностью здорова. Ты едва не умерла, поэтому мы не нашли другого выхода, кроме как дать тебе новую сыворотку регенерации. Но ее применение не прошло бесследно.
Она выдерживает паузу, а я перевожу взгляд на Сорренса, он выглядит абсолютно спокойным, что, впрочем, нисколько не усмиряет мои расшатавшиеся нервы.
– Твой организм принял и усвоил сыворотку, – продолжает доктор Мартин. – Пока трудно об этом говорить, нужно понаблюдать на практике, но, думаю, у тебя теперь улучшенная регенерация.