Покрепче сжимаю маску в руке и короткими перебежками двигаюсь к опущенному трапу грузовой части летающей машины. Я уже не забочусь о том, чтобы бежать незаметно, времени на это нет, трап начинает подниматься. Ускоряюсь, цепляюсь за него, подтягиваюсь и забираюсь внутрь в последний момент. Сердце стучит как сумасшедшее, оно вот-вот готово выскочить из груди, но я счастливо улыбаюсь. Получилось!
Хочется ликующе рассмеяться, но я держу себя в руках. Прячусь за какими-то металлическими контейнерами, про себя молясь, чтобы полет прошел спокойно, и меня, ничем не пристегнутую, не мотало по всему салону. Понимаю вдруг, что теперь после всего пережитого абсолютно не боюсь летать. Спустя минуту вертолет поднимается в воздух, и я облегченно выдыхаю. Даже если меня тут найдут, вряд ли выбросят прямо на ходу, так что можно расслабиться. Надеюсь, ни Кейн, ни его люди сюда не сунутся.
Следующие несколько часов полета обдумываю, что делать, когда окажусь в столице. Ведь праздник только завтра. До этого времени нужно будет где-то переждать. Улыбаюсь, представляя лицо Джоша, когда сниму перед ним маску. Он поможет мне, уверена в этом. Других вариантов в голове просто нет. А еще я надеюсь встретить на празднике Ноя. Хотя бы на минуточку. Чтобы убедиться, что он в порядке.
Как только вертолет заходит на посадку, надеваю маску и в скором времени готовлюсь увидеть ночные огни столицы. Машина касается земли, рев двигателей резко затихает. Не слышу абсолютно ничего. Скорее всего отряд надел маски и общается исключительно с их помощью. Грузовой трап не опускается, поэтому я немного выжидаю и потихоньку продвигаюсь к пассажирской двери, никого при этом не встретив. В салоне тоже никого нет, все уже ушли. Мне это на руку.
Выглядываю наружу и цепенею. Удача настолько коварна, что еще минуту назад мило улыбалась мне, а уже сейчас повернулась спиной и спешно уходит прочь. А я так и стою, пораженно уставившись на огромное сооружение в паре сотнях метров от вертолета. Хоть я никогда и не видела ничего подобного, сразу понимаю, куда попала.
Пирамида.
Почему мы не в Нью-Варе? Что вообще делаем здесь? Это же база Жнецов! Соваться сюда – чистое самоубийство!
Внезапно слышу позади приближающиеся голоса. И передо мной встает два выбора. Вернуться в грузовой отсек, или бежать в сторону Пирамиды. Я выбираю неправильно. Несколько секунд спустя, сломя голову несусь в сторону величественного сооружения, на ходу втыкая себе в бедро украденную сыворотку. Где применять препарат против силы Жнецов, как не в их логове?
Вижу одну-единственную дверь, в которую и забегаю. Огромная открытая площадка открывается моему взору, спрятаться можно только за ящиками, стоящими недалеко от входа.
Бегу к ним, оглядываясь по сторонам, и не замечаю, как врезаюсь в чью-то спину. Черт, черт, черт! Это Кейн! Даже в маске узнаю его. Он разворачивается и направляет в мою сторону пистолет, я тут же вскидываю руки, показывая, чтобы он не стрелял. Одну оставляю поднятой, а второй тянусь к маске, сдергивая ее с лица. Волосы рассыпаются, закрывая обзор, и я поспешно поправляю их. Кейн застывает, но тут же опускает оружие и сдергивает маску.
Он взбешен.
Никогда его таким не видела.
– Какого дьявола ты здесь делаешь? – в ярости спрашивает он.
Понимаю, что лучше его не злить еще больше.
– Я думала, что мы летим в столицу.
Так себе оправдание.
– Поздравляю! Ты села не в тот вертолет!
Трижды черт!
На секунду прикрываю глаза. Только я могла в такое вляпаться. Даже не допустила возможности, что отряд Кейна и доктор Мартин полетят не в одно место. Идиотка! Теперь мне придется возвращаться в Штаб оппозиции и оправдывать свои действия перед всеми.
Сбежала, называется.
– Что вы здесь делаете? – осторожно спрашиваю у Кейна.
Кажется, он немного успокоился.
– Освобождаем Жнецов-новичков. Их привезли сюда пару дней назад из Лабораторий, где они прошли процедуру изменения. И теперь мы должны их забрать. Такое у нас задание.
– Но ведь это небезопасно, вас поймают! – начинаю частить я.
– Нет, не поймают. Почти все Жнецы сейчас в столице, чтобы проследить за порядком на чествовании победителей. Ладно, времени не так много. Пойдешь со мной. Свой поступок объяснишь потом.
– Ладно, – смиренно соглашаюсь я. – Что нужно делать?
– Найти троих новичков.
– Их всего трое? – помнится, как-то упоминалось, что в Лаборатории увезли четверых.
– Да, девушка не выжила, – без эмоций поясняет Кейн и бросает, собираясь надеть маску. – И постарайся держать себя в руках.
– О чем это ты? – непонимающе спрашиваю я, тоже поднимая маску к лицу.
– Один из них воткнул нож тебе в живот. – Кейн приподнимает брови. – Проблем с этим не возникнет?
– Нет, никаких проблем, – произношу сквозь сжатые зубы.
Хотя сама в этом не уверена. Абсолютно не уверена.
7. Шесть недель
Ной
С трудом принимаю сидячее положение. Все мышцы затекли от долгого лежания в неудобной позе. Воспаленными глазами смотрю вокруг. Ничего нового, все та же камера, к которой я уже успел привыкнуть. Вокруг кромешная темнота, но зрение Жнеца помогает видеть довольно четко.
С момента моего заточения прошло уже шесть недель. Две недели назад закончилось действие стимулятора. Неделю я сидел без еды, благо воды из-под крана могу пить сколько угодно. А восемь дней назад пришел Бишоп, привел одного из своих приспешников, и начались многочасовые пытки. Он сообщил, что ни один дрон не смог засечь меня в центре Спирали, а значит, никаких доказательств того, что я не связан с оппозицией нет. Ничего удивительного он мне не сказал, ведь я сам сделал так, чтобы не попасть в объективы их камер.
Не знаю, почему до сих пор терплю ежедневные истязания и не рассказываю ту крупицу информации про оппозиционеров, которую знаю. Давно пора сдать доктора Мартин, ведь она – единственная цепочка, указывающая на оппозицию.
Но я молчу. Не надо быть умником, чтобы знать, как только заговорю, Бишоп не отстанет. Будет требовать еще и еще информацию, которой у меня нет. Главная проблема сейчас в том, что я ослаб. За две последние недели мне всего один раз приносили еду, а этого недостаточно.
Измученное тело скоро не сможет терпеть ежедневные многочасовые пытки. Я либо сдамся и заговорю, либо умру. Жду не дождусь второго варианта, ведь я не такой дурак, чтобы надеяться, что меня выпустят отсюда живым. Да и Бишоп этого не допустит. После того, что он мне тут устроил, ни о какой работе на него не может идти и речи. Иногда, в очередной раз проваливаясь в забытье, думаю о том, что нужно было принимать предложение доктора Мартин. Оппозиция хотя бы против пыток и издевательств.
Со второй попытки получается встать на ноги и, держась за ноющие ребра, доковылять до раковины. Вдоволь напиваюсь ледяной воды, умываюсь, с трудом сдерживая болезненный стон. Болит буквально все тело. Даже лицо, по которому мне вчера досталось сильнее обычного.
Медленно возвращаюсь и сажусь на койку, поморщившись, приваливаюсь спиной к стене. Эта недолгая прогулка отняла у меня, кажется, последние силы. Закрываю глаза и надеюсь поскорее уснуть, но сон не приходит. По внутренним ощущениям понимаю, что очередной приспешник Бишопа должен уже быть здесь, но его почему-то до сих пор нет. Может, в этот раз пожалует сам глава Жнецов, он любит эффектно появиться, скорее всего из-за этого и задержка.
Проходит еще около часа, я уже не верю своему счастью, неужели сегодня обойдется без пыток? Но, как говорят, мысли материальны. Похоже, своей радостью я все-таки притянул неприятности.
Слышу противный лязг щита, закрывающего решетку, открываю глаза и, слегка прищурившись от ударившего по глазам света из коридора, смотрю в ту сторону. Это что-то новенькое. Зачем ему смотреть на меня сквозь решетку? Несколько секунд ничего не происходит, а потом скрипит засов, и почти сразу же нараспашку открывается дверь. На пороге Жнец. Он в маске. Еще одно новшество. Жнецы не носят маски в Пирамиде. Он нерешительно замирает в дверях, а я, с трудом напрягая связки, говорю голосом, который сам не узнаю:
– Ты сегодня поздно.
Он вздрагивает, словно от удара, а потом бегом бросается ко мне, на ходу снимая маску. Глазам своим не верю, хочется поднять руку и протереть их, ведь то, что я вижу, не может быть на самом деле. Здесь… Ева?
И тут же все становится понятно, я все-таки уснул, и мне снится прекрасный сон о девушке, о которой я думаю все свободное от пыток и забытья время. А может, это галлюцинация?
Брови моего видения сведены к переносице, в глазах плещется беспокойство, но я рад видеть ее даже такой. Вот только волосы… они значительно короче прежней длины. Мне не нравится. На мгновение закрываю глаза, в надежде, что волосы примут обычный вид, но тут же открываю их вновь. Боюсь, что видение исчезнет.
– Ной, – вдруг шепчет девушка с надрывом, опускаясь рядом со мной на край узкой койки.
Сердце щемит. Ей больно? Плохо? Что не так?
Протягиваю руку, аккуратно касаясь ее щеки, и убеждаюсь, что это действительно сон. В реальности своим прикосновением я причинил бы девушке боль.
В реальности Ева мертва! Мысль бьет под дых, лишая кислорода.
– Прости, – хриплю я. – Я не спас тебя.
В ее глазах появляются слезы, одна срывается и катится по щеке. Стираю ее большим пальцем и чувствую… ее кожа, она такая нежная, от нее исходит невероятное тепло. Не может этого быть, но я хочу остаться в этом сне-галлюцинации навсегда. Быть рядом, прикасаться, смотреть в бездонные глаза.
В следующее мгновение делаю то, на что никогда не решился бы в реальной жизни. Но раз жизнь дает такой шанс, грех им не воспользоваться. Превозмогая боль в покалеченных ребрах, наклоняюсь вперед и легко касаюсь губ девушки своими. Это действие столь желанно, что я не могу оторваться от нее, запуская руку в ее короткие волосы и притягивая ближе.
– Ной… – тихо выдыхает она мне в губы, и я слегка отстраняюсь.