— Спокойной ночи, Вий.
— Спокойной ночи, Борис.
Разбудил меня надоедливый блеющий голосок Глеба, повторяющий раз за разом:
— Ребята-а-а-а, ребята-а-а-а, просни-и-и-итесь.
Я решил, что наш товарищ помирает с голоду.
— Что ты не спишь? Ночь ведь? — Я приоткрыл глаз.
Тьма была почти абсолютной, даже звезд не видно.
— Вий, это не ночь, это совсем другое место, и здесь темно. Мне кажется, мы уже на втором круге.
Я сел и протер глаза. Действительно, на местечко с водопадом совсем не похоже. Не слышно журчания падающей воды, да и вообще, ничего не слышно.
— Давно проснулся? — Спросил я Глеба.
— Не знаю. Может час, а может и два.
— Чего не проверил сам, где мы оказались?
— Ты… ты чего, я рукой шевельнуть боюсь. Вдруг тут монстры в темноте прячутся. Или жуки. Или пауки. Или крысы. Или…
— Хватит уже бубнить, Глеб, сейчас страху нагонишь на ровном месте. — Я нащупал щиколотку Бориса и потряс за нее товарища.
— А?
Мне захотелось сказать что-нибудь в рифму, но передумал, с ним нельзя было поступать, как с обычным парнем, чтобы невзначай не закоротить его слабую психику.
— Вставай, Борис, приключения продолжаются.
— Рано.
— Утром рано три барана повстречались на мосту. — Переиначил я басню. — Знаешь мудрость, что плохие дела нужно делать в первую очередь, а потом наслаждаться хорошими.
— Дела не могут быть хорошими. — Не согласился со мной Глеб.
— А вот с сексе тоже надо напрягаться, но никто не считает это плохой работой.
— А ты-то откуда знаешь? — Поддел меня Глеб.
И поделом. Не стоило строить из себя умудренного опытом человека.
— Оттуда, откуда и ты, из интернета.
— Ребята, а что темно так? — Спросил уже бодрым голосом Борис.
— Без понятия. Кто-то должен первым набраться смелости и проверить, где мы оказались. — Посоветовал Глеб. — У меня много фобий, поэтому я пас.
— А ты не затем ли сюда приперся, чтобы избавиться от своих комплексов? — Меня подбешивал этот упитанный маменькин сынок.
— Мы договаривались с Эрлой только о лишнем весе, все остальные особенности никак не мешают моему существованию. — Ответил с вызовом толстяк.
— Знаешь, Глеб, ты больше похож на роль человека, которым придется пожертвовать. Ты совершенно бесполезный юнит в нашей команде.
— Сакральная жертва. — Зловещим тоном произнес Борис.
— Сам ты — жертва. — Взвизгнул Глеб. — У меня фобии. Я даже к психиатру ходил, чтобы избавиться от них. Не помог.
— Я много раз ходил к психиатру, тоже не помог. — Флегматичным тоном признался Борис.
— Меня тоже водили к психиатру, после того, как я в сумерках увидел свое отражение в зеркале. Теперь по ночам к зеркалам не подхожу. И что теперь, сидеть и ждать чего-то?
— А что, обязательно надо куда-то идти? Не видно ни черта, может, в двух шагах пропасть?
— Помните, перед сном Эрла сказала, что в темноте лучше думается. — Напомнил нам Борис. — Она знала, каким будет следующее испытание.
— Вот! — Обрадовался Глеб. — Надо думать, а не ломиться куда попало.
— Хорошо, думаем.
Я откинулся на спальный мешок и закрыл глаза. Какое испытание может таить в себе мир без света? Научить нас эхолокации или какому-нибудь ночному зрению. Открыть в себе третий глаз. Или же нам надо взяться за руки и научиться действовать, как одно целое, помогая и страхуя друг друга на невидимом пути. Одни вопросы, ответы на которые могло дать только действие.
Откуда-то потянуло ветерком и вместе с ним донеслись далекие едва различимые голоса. Я напрягся. Не послышалось. Голоса были реальными.
— Мы тут не одни. — Сообщил я товарищам.
— Слышу. — Произнес Глеб. — Покричать им?
— Не вздумай. — Испугался я.
Мы не могли знать, с какой целью находимся здесь, и тем более, чего ждать от других.
— Давайте пойдем бесшумно. — Предложил Борис.
— Нам больше ничего не остается. — Согласился я.
Тактика, сидеть и ждать, вряд ли была задумана для второго круга. Я поднялся на ноги и каким-то шестым чувством ощутил, что надо мной что-то есть. Поднял руку вверх, даже не выпрямившись, она уперлась в неровный каменный потолок.
— У. — Произнес я негромко. Звук отразился от близких стен. — Мужики, мне кажется, что мы находимся в пещере.
— Мне кажется, у меня начинается клаустрофобия. — Запаниковал Глеб. — Я же говорил, что у меня полно всяких фобий.
— Значит, ты идешь первым. — Произнес я серьезно. — Пожертвуем тобой, как и собирались.
— Вы сдурели. Я не пойду первым. Мне страшно. — В голосе Глеба послышалась приближающаяся истерика.
— Ладно, тогда ты остаешься здесь, а мы с Борисом пойдем проверить обстановку.
— Я не останусь! — Выкрикнул толстяк.
— Эй, кто здесь? — Раздался вопрос, разбежавшийся эхом по ответвлениям пещеры.
Мы затихли, не зная, как отреагировать.
— Ну, всё, Глебушка, накосячил, исправляй. — Мне захотелось пнуть его, но я еле сдержался.
— А что я могу? — Он готов был расплакаться.
— Скажи им, что ты один здесь. Узнаем, кто они и что хотят.
— А вдруг, они нападут на меня?
— Поэтому тебе и надо сказать, что ты один, чтобы они не напали на нас исподтишка, зная, что нас трое. Не ссы, мы же никуда не уйдем. — Я не знал чего ждать от людей в этом месте, да и люди ли это на самом деле. Вдруг какие-нибудь монстры-пересмешники-вампиры-кровопийцы, обитающие в непроглядной тьме. Точно, в таком месте нормальные существа не заведутся, обязательно будут порождениями тьмы.
— А что сказать? — Глеб успокоился моим обещанием остаться с ним.
— Скажи, как есть.
— Ладно. — Глеб шумно набрал воздуха в легкие. — Это я, Глеб!
Его фраза звучала, будто он отбился от группы людей, которые его искали.
— Иди к нам, Глеб!
— Зачем это мне к ним идти? — Спросил он испуганным голоском.
— Вот и спроси зачем? — Посоветовал я.
— Зачем?!
— Затем, что нам нихрена не видно куда идти!
— И мне не видно! А вы кто такие?
— Я — пьяница, а мой товарищ, походу, дебил. Нам обещали стать нормальными, после небольшого испытания. Подписался, пока пьяный был, теперь думаю, белую горячку поймал. Вы реальные? Не черти какие?
— Мы не черти! — Успокоил его Глеб.
— Ты не один, что ли?
Я пнул в сторону Глеба и попал по мягкому месту. Впрочем, куда бы я не попал, оно все равно было бы мягким.
— Один, но с манией величия! — Нашелся он.
— Тоже решил стать нормальным?
— Да, решил.
— Иди к нам, вместе будем думать, как выбираться из этой клоаки.
— Что мне им сказать? — спросил шепотом Глеб. — Я не хочу к ним. Они мне уже неприятны.
— Ничего больше не говори. Давай помолчим, посмотрим, что они предпримут.
— Хтонические твари. — Произнес в своей манере Борис.
— Кто это? — Спросил я, не имея представления о предмете, озвученном всезнающим очкариком.
— Сверхъестественные существа, обитающие под землей. Порождения зла.
— Бориска, хватит пугать. — Запричитал Глеб.
— Тише! — Шикнул я на них. Мне послышались шаги.
Мои товарищи замолкли. Во тьме воцарилась такая тишина, что стал слышен свист гуляющих сквозняков. Кажется, наши новые знакомые сами решили подойти к нам. Вначале, я слышал стук подошв о камень, потом стали долетать обрывки фраз. Голос человека, признавшегося в своих алкоголических привычках, я признал. Говорил в основном он, но изредка слышался странный голос, присущий людям с серьезными проблемами дикции.
Мы стояли молча и слушали, как люди приближаются. Даже шептаться между собой мы не стали, боясь, что нас услышат.
— Глеб, подай голос. — Попросил мужчина.
— Раз-раз! — Произнес толстяк.
— Ага, мы уже рядом. — Он будто споткнулся. — Твою мать, беспросветный мрак, как в мой душе.
Он пыхтел и вздыхал, как астматик. Часто ругался матом на препятствия. Мне совсем не хотелось, даже будь он человеком, а не хтоническим ужасом, иметь его в своей компании.
— Постой, Васисуалий, отлить надо, пометить территорию, чтобы знали, что здесь на перевоспитании был Санек.
Вжикнула ширинка, затем раздалось журчание и довольный вздох опорожняющегося.
— Так-то лучше.
Вдруг, стены пещеры наполнились громким стуком, будто в них долбился гигантский электрический дятел. Стук приближался.
— Глеб, это ты стучишь! — Перекрикивая шум, спросил алкаш.
Глеб промолчал, и поступил правильно. Что-то мне подсказывало, что шум этот по чью-то душу.
— Не молчи, скотина, это ты долбишь? — Выкрикнул напуганный Санек.
Шум достиг апогея. Спустя мгновение, он прекратился, вместе с шумом падающих на пол камней. В пещере появился еще кто-то. По его могучему дыханию я предположил, что существо крупнее нас. От его движений по пещере разбегались порывы ветра. Он ходил, как поршень внутри цилиндра.
Мне буквально парализовало от страха. Я потерял способность двигаться и даже соображать. Только мои органы чувств пассивно улавливали приближение страшного существа. Мне в лицо раздалось дыхание. Меня часто обнюхали. Затем обнюхали моих товарищей. Мысленно, я попрощался с матерью, пожалев ее, что так получилось и с Эрлой, наоборот, пожалев, что с ней ничего не получилось.
Неожиданно, существо удалилось. Ветер потянуло от нас в сторону, откуда доносились голоса направляющихся к нам людей.
— Ты кто? Глеб это ты? Нет, это не Глеб. А-а-а-а-а! — Раздался дикий крик, быстро удаляющийся вглубь ответвлений пещеры.
— Писать нельзя. — Произнес Борис.
Я понял, что он имел ввиду. Тварь появилась сразу после того, как алкаш опорожнил мочевой пузырь и, судя по тому, что жертву выбирала нюхом, она смогла определить чьих причиндалов это дело. Поддавшись нерациональному чувству страха, наша троица панически ломанулась в противоположную от удаляющегося крика сторону. Я ударился пару раз о стены и чуть не снес себе черепушку, чудом успел выставить руки вверх и поднырнуть под выступ, торчавший из потолка.