— Стоять! — Выкрикнул я, чтобы мои вялые напарники не расшиблись.
Мы остановились и долго еще наполняли пещеру своим тяжким дыханием. Страх притаился рядом с нами, физически заполняя окружающую нас тьму.
— Нихрена себе, испытание. — Вымолвил Глеб. — Я лучше таким останусь. Не хочу больше никаких кругов, сами крутитесь со своей Эрлой. Овца.
Я даже не нашел в себе сил возразить толстяку. Мои мысли не особенно отличались от его. Не такой уж я и урод, чтобы ставить на кон свою жизнь. Эрла не казалась мне овцой, мирным травоядным животным, она скорее была какой-то хищницей, только мы до сего момента не разобрались, какой плотью она питается, духовной или же физической.
— Домой хочу. — Шмыгнул носом Борис.
Всё, команда сдулась на первом же серьезном испытании. От мыслей о будущих кругах становилось заранее не по себе, окончательно пропадал оптимистический запал. Тьма давила на сознание мрачным прессом негатива. Что делать, куда идти, или вообще не идти, а ждать неизвестно чего. Может быть, это испытание на время, выдержать срок, не поддавшись панике и вернуться по его истечении.
Мы просидели на одном месте больше часа. За все время не услышали никаких звуков. Изредка, откуда-то появлялся сквозняк. Вместе с ним приходили неприятные ассоциации с существом-дятлом, собирающего по пещерам зассанцев. Это, кстати, занимало мои мысли, но я не знал, с какой стороны их надо обдумывать. Одно понимал точно, гадить в пещере не стоило.
— Ничего не меняется, надо идти. — Сидение на одном месте утомило меня своей безрезультативностью.
— А? Что? — Голос Бориса был сонным.
Невероятный пофигизм после пережитого страха. Несмотря на окружающую тьму сна у меня не было ни в одном глазу. Кровь до сих пор бурлила адреналином. Мы поднялись и пошли, наполняя шарканьем темные проходы. Разговоры стихли, настроение было на нуле. Прошел еще час или больше. Понять в темном пространстве течение времени было сложно, оно воспринималось слишком субъективно.
— Ребята. — Подал дрожащий голосок Глеб. — Я борюсь с двумя взаимоисключающими желаниями.
— Какими же? — Без интереса спросил я.
— Я хочу спать и в туалет по-большому.
— Нет. — Произнесли мы с Борисом в один голос.
Похвальная скорость реакции для очкастого тормоза.
— А что я могу поделать, если подступит?
— Уж лучше спи.
— Если я усну, то автоматически реализую и второе желание. — Признался Глеб.
— Ты какой-то джин-засранец. Терпи, иначе тебя сожрет дятел.
— Диспепсикон. — Пошутил Борис, имея ввиду То ли Глеба, то ли дятла.
— Можно, хотя бы пукнуть, стравить давление?
— Я без понятия, что здесь можно, а что нельзя, но лучше потерпеть.
— У меня есть идея. — Подал голос Борис.
— Говори скорее, пока Глеб не обделался.
— Я подумал, что тьма в этом мире, это проявление всего плохого, морального и физического. — Борис замолчал, будто сказал все, что думал.
— И? — Я не понял, что из этого должно проистекать.
— Надо быть светлыми, чтобы найти свет. — Ответил он еще неопределеннее.
— Ты книжек что ли начитался про светлых и темных? Скажи конкретнее, что нам делать, чтобы выйти отсюда?
— Может, стоит начать с мыслей о светлом. О любви к родным, к собаке, солнцу, небу, траве, Эрле. — Бориса понесло.
Мне показалось, что он просто решил напоследок подумать о прекрасной вампирше, затащившей нас на эти испытания. Вся его сентенция о светлом, лишь повод еще раз вспомнить о ней.
— Давай, думай о светлом, а мы посмотрим, будет результат или нет. — Скептически произнес я.
— Поспеши, иначе… — Глеб замолк и громко задышал. Кажется, его подперло. — … иначе, фух, иначе будет поздно. Отступило. — Облегченно выдохнул он.
Борис молчал. Прошла минута, другая и вдруг тьма стала редеть. Я увидел часть стены и блеклые силуэты товарищей. Источника света не было, просто тьма перестала быть такой густой. Я перестал дышать, чтобы нечаянно не спугнуть удачный эксперимент Бориса. Еще минута и я различил часть пещеры от стены до стены. Без сомнений, догадка оказалась правильной. В этом метафорическом мире светлая мысль являлась основной силой, способной рассеять тьму, происходящую из всего дурного.
Признав правоту Бориса, во мне не осталось первоначального скепсиса. Я уселся на пол, закрыл глаза и попытался представить себе что-нибудь приятное, оставившее в душе самые светлые воспоминания. Вспомнил мать в те моменты, когда она устраивала мне праздники. Она искренне желала меня развеселить, сделать счастливым хотя бы на короткое время. Раньше я редко думал об этом, но в этот момент преисполнился благодарности и любви за эти мгновения счастья.
Пробежался по другим, менее значащим, но тоже приятным моментам своей жизни. Прежде, мне казалось, что это почти непрекращающаяся черная полоса, но воспоминания выдернули из этой полосы кучу моментов, которые освещали мою жизнь, не позволяя упасть духом.
— Ё-мое.
Услышал я удивленный возглас Глеба и открыл глаза. Тьма растаяла. От нее остался только легкий сумрак, да прячущиеся в углах тени. Мы находились в лабиринте ходов пещеры.
— Работает. — Обрадовался я. — Глеб, а ты думал о светлом?
— Еще нет. Никак не вспомню ничего подходящего.
— Давай уже, не хватает только твоих воспоминаний, чтобы выбраться отсюда.
— Сейчас. — Глеб закрыл глаза.
Я тоже закрыл и позволил себе подумать об Эрле. Что, если мысли о ней это ключ от всех дверей. Что если она подстроила всю эту игру ради удовлетворения собственного эго. Я открыл глаза. Тьма снова начала густеть. Кажется, мои мысли пошли совсем не туда. Я представил красивые глаза девушки и сравнил их с воронкой бирюзовой воды, затягивающей в прекрасный мир и ниспадающей в него прямо с небес искрящимся водопадом. Белокаменные дворцы, увитые плющом, цветущим яркими цветами. Стаи пестрых птиц, стаями проносящиеся над стенами. Пруды с чистой водой, в которых лениво плавают зеркальные карпы. И на самой высокой башне, накрытой голубым куполом, я представил Эрлу, умиротворенно взирающую сверху на прекрасное место, являющееся плодом ее творения.
Я открыл глаза. Тьмы как не бывало. Борис и Глеб сидели с закрытыми глазами и блаженно улыбались. Хорошо, когда есть вспомнить о чем-нибудь хорошем.
— Друзья. — Я впервые назвал их этим словом и оно слетело с моих уст осмыслено. — Надо идти.
Они открыли глаза и удивленно осмотрелись.
— Борис, ты прав. — Пришлось мне признать без всякого сожаления.
— Это же совсем другое дело. — Обрадовался Глеб. — И сон как рукой сняло, и позывы будто прекратились.
Мы поднялись на ноги и направились в один из проходов, еще не представляя, какой их них и куда приведет нас. Идти по светлым тоннелям было не в пример веселее. Спустя полчаса мы наткнулись на группу из четырех людей, двух женщин и двух мужчин. Удивительно, но они пробирались по пещере словно вокруг них была непроглядная тьма, хотя для нас было светло, как днем.
— Надо помочь им. — Решил Борис и тут же, после его слов начало темнеть и для нас.
— Не надо. — Догадался я. — Сами пусть догадываются. Чужое решение вашей проблемы ничему не научит.
Нам пришлось снова помедитировать о светлом, чтобы вернуть прежнюю яркость. Мы встретили еще несколько групп людей, и не совсем людей, тычущихся, как слепые котята. Мысленно, я пожелал им удачи, и вскоре, после этого, впереди показался яркий дневной свет. Мы пошли на него и, пройдя сквозь ослепляющее свечение, вышли на знакомое место с прудом и водопадом. Эрлы не было.
— Я первый! — Выкрикнул Глеб и, прижав пятерней задницу, рысью направился к туалету.
Глава 7
«Жорж»
На столе стоял мышонок в красных сапожках, синем жилете и серой шляпе с большими, по сравнению с его размерами, полями. Мне показалось, что Ляля, увидев его, хищно блеснула глазами.
— Возьми себя в руки. — Посоветовал я кошке.
— Ты будешь смеяться, Жорж, но я на самом деле чувствую в себе желание броситься за ним, если он решит испугаться меня и сбежать.
Свое первое настоящее дело мы решили отметить в одном из многочисленных баров города миров Транзабара. Удивительно разнообразную публику объединяло в этом месте одно, желание промочить горло хорошим алкоголем. Антош, как знаток в этом вопросе, настаивал на посещении только этого бара. Здесь подавали теплый травяной грог, который можно было пить, только зажав нос, чтобы не закашляться от паров алкоголя и массу ярких коктейлей, нравящихся Ляле. Я предпочитал традиционные напитки в районе сорока градусов, заедая их мясными блюдами либо сырными закусками.
Антош за пару часов гулянки успел отключиться два раза, но совсем ненадолго. Теплый грог быстро пьянил, но так же быстро отпускал.
— Вот теперь у меня есть ощущение, что я могу расслабиться после серьезного дела, а не как раньше, расслабиться после еще одного дня безделья. — Признался я и поднял свою емкость. — Эта рюмка заслужена спасением несчастных мутантов.
— Как вспомню их, бррр, не по себе. — Кошка нервно дернула хвостом. — Доктор Мудаген.
С маленького мышонка упала шляпа. Он подобрал ее со стола, не сводя глаз с кошки. Ляля улыбнулась ему во весь рот, обнажив красивые зубы хищника. Несчастный грызун подхватил шляпку и сбежал на другую сторону барной стойки.
— Нельзя отбирать у бога его работу. — Антош отпил немного из бокала со свежим напитком. — Не нам решать, как должен выглядеть прелюбодей или врун, хотя, на первый взгляд, идея интересная. Упрощает людям взаимоотношения и уменьшает возможность ошибиться в человеке.
— А ты бы хотел видеть у меня все мои недостатки? — Спросил я нетрезвым голосом у змея. — Сейчас мы с тобой друзья, потому что не замечаем их, а если бы они, — я показал вытянутый нос, — всегда были на виду? Ты бы все время думал про меня, да, Жорж опять заливает. Зло это, только подающееся под соусом добродетели. Этот О такой же извращенец, как и любой другой. Ему хочется самому решать судьбу человека.