— Ляля, тебе нужна помощь настоящего психолога. — Я положил поверх ее ладони свою руку и заглянул в глаза.
— Боюсь, после того, как я ему откроюсь, он решит покончить с собой. — Кошка сверкнула желтым взглядом, полыхнув внутренним огнем скрытых чувств.
Я поверил, что так и будет. Или это был гипноз.
— Антош. — Ляля потрепала индифферентного змея, находящегося в состоянии алкогольной нирваны.
— Что? — Резко очухался змей.
— Нам пора.
После того, как мы оказались в тесных объятьях, Ляля закрыла глаза и спустя несколько секунд сделала пассы руками. Мы оказались в пустой комнате. Если это была приемная психолога, то он явно знал, как настроить клиента на негатив. Черно-белые картинки с какими-то отталкивающими авангардистскими сюжетами вразнобой висели по стенам. Свет из окна падал на мрачную инсталляцию, изображающую согбенную фигуру, всем своим видом показывающую тяжесть давящих на нее грехов.
— Жорж, Антош, вам надо исчезнуть из поля зрения. Это мир таких, как я. — Предупредила Ляля.
— Уверена? — Я не увидел ничего намекающего на густой лес за окном и живые деревянные стены. — Это место пахнет технологиями иного рода.
— Чем бы оно не пахло, вы все равно будете пахнуть иначе, чем здесь принято.
— Надо было маму попросить, чтобы сшила мне костюмчик кота. — Пошутил я, но моя попытка не удалась. Ляля даже не улыбнулась.
— А мы думали тебя подстраховать на всякий случай. — Антош наполнил приемную благородным алкогольным амбре.
— Я справлюсь, но вы все рано не уходите далеко. Вон, в конце коридора достаточно темно, чтобы вас не приняли за чужаков.
— Ладно, уговорила, идем, Антош. Если, что, скажу, что у меня случилось выпадение шерсти на почве невроза.
— А мне что сказать? — Поинтересовался змей.
— Я скажу, что ты и есть причина невроза. Надеюсь, у нас будет время смыться, пока они будут проходить все стадии принятия.
— Всё, тихо. — Ляля выставила в нашу сторону ладошки.
Ляля стояла спиной к двери психолога и потому не видела, как открылась дверь и из нее выглянула любопытная кошачья мордаха. Ее лицо на несколько секунд застыло маской неподдельного удивления, сменившееся страхом.
— Здрасти. — Поздоровался я первым. — Антош, заблокируй выход.
Я знал наперед, что женщина-кошка захочет сбежать в другой мир, обнаружив у себя в приемной подозрительных гостей. И был прав. Дверь захлопнулась.
— Вы… болтливы, как женщины. — Сквозь зубы произнесла кошка. — Я так готовилась к этой встрече.
— Обещаю, мы будем делать вид, что нас нет рядом.
Раз докторша видела нас, то и смысла прятаться больше не было. Всей троицей мы завалились в ее кабинет. Психологиня неуклюже пыталась выглядеть не напуганной, теребила какие-то бумаги на столе, собирая их в стопки и стуча о темную полированную поверхность без всякого намерения прекратить этот бессмысленный процесс.
— Вы кто? — Спросила она, бегая по нам своими большими глазками.
Она была ничего, следила за своей шерсткой, красиво одевалась. Лицо ее было чуть вытянутым, как у египетских кошек, и ушки чуть больше Лялиных, зато глаза поменьше. Лялю я воспринимал, как уютную домашнюю кошечку, а эта выглядела суховато, как клерк, в котором половину души занимают мысли о карьере и прочих не семейных радостях.
— Ваша деятельность вносит возмущение в структуру миров, потому мы и здесь. — Пояснила Ляля.
Она без разрешения сесть со стороны хозяйки кабинета, самовольно взяла стул и села напротив нее.
— Какое такое возмущение? Я не понимаю, о чем вы? — Психологиня нервно бросила бумаги на стол и закрыла глаза.
Через несколько секунд она открыла их.
— Не получается? — Издевательским тоном спросила Ляля.
— Это возможно? — Доктор поняла, что прикидываться дурочкой не вариант.
— Тем, кто не разменял свое умение на бесполезные вещи под силу многое. — Ляля махнула рукой и стопка папок мгновенно исчезла со стола.
Психологиню этот безобидный трюк напугал. Она приподняла руки, будто на столе находилось что-то угрожающее ей. Через мгновение бумаги вернулись на место, снова напугав хозяйку кабинета.
Пока Ляля упражнялась в запугивании иномирки, я осмотрел ее кабинет. Воистину, это было место, после посещения которого могли возникнуть только суицидальные мысли. Слева от меня на стене в рамке висел моток веревки и рядом с ним кусок мыла. В другой рамке с выверенным дизайнерским изыском коллаж из опасной бритвы и пакета с красной жидкостью. Рядом с ней, так же в рамке, была выложена аппликация из игральных карт, на которых были изображены обезображенные трупы.
— Позитивненько тут у вас, аж жить не хочется. — Произнес я и получил от Ляли суровый взгляд, за то, что вклинился в разговор. — Общайтесь, общайтесь. — Я выставил руки в извиняющемся жесте.
— Что вам нужно и чем моя деятельность может приносить вред? — Хозяйка кабинета чуть осмелела. Наверняка знала всякие профессиональные тонкости, позволяющие быстро приходить в себя.
— Нам нужно, чтобы вы прекратили свою, так называемую деятельность, а по факту, нездоровую сублимацию за счет людей, которых вы доводите до самоубийства. — Выпалила Ляля железным тоном.
— Я никого не довожу до самоубийства, наоборот, всячески способствую не прибегать к подобным разрешениям своих проблем. Вы пугаете меня своим присутствием. — Женщина вскинула голову и демонстративно отвернулась. — Я с детства не переношу змей. — Добавила она спустя мгновение.
Антош онемел от подобного нахальства.
— Может быть, вас посадить в одну клетку с дружелюбными змеями, и дать вам возможность перебороть свою фобию? — Предложил Антош.
Психологиня ничего не ответила.
— Я бы вколол ей мудаген. — Шепнул я змею.
Мой взгляд упал на стену за головой друга. Там висела огромная таблица, которая называлась: «Периодическая система клинических элементов». Как и в таблице химических элементов в ней располагались рядками и столбиками следующие вещества: Безумий, Расстронций, Идиотий, Дебилий, Шизофрений и тому подобное. Под каждым имелась краткая характеристика и знаки плюса или минуса с числовым коэффициентом. Ни дать, ни взять, Менделеев от психологии, или психохимии.
— Потрудитесь объяснить суть вашей работы и убедить нас в том, что это нормально. — Попросила Ляля спокойным голосом.
— Нормально? — Кошка сверкнула безумным светом, загоревшимся в ее глазах. — Вы считаете, что есть нормальные люди?
— Не просто считаю, но и знаю это. — Ответила наша подруга спокойно, чем вызвала у своей оппонентки бурю эмоций.
Ее лицо и руки корежило от бесполезных попыток улизнуть из этого мира, но Антош, своим умением блокировал все ее попытки, никак не выдавая это внешне. Наконец, она сдалась и откинулась на спинку кресла.
— И вы хотите сказать, что большинство всегда психически здорОво? А по мне большинство это сговорившиеся шизофреники. Они сговорились, что им можно видеть, а чего нет, и они не видят. А так называемые сумасшедшие видят, потому что не участвуют в этом сговоре. Большинству так удобнее, меньше вопросов, легче жизнь. Пусть они не получат чего-то особенного, зато в них не будут тыкать пальцем и считать больными.
Мне показалось, что в ее словах есть соль. Люди действительно многих свободных от ограничений считают чокнутыми. Окажись я сейчас на прежнем рабочем месте, мое поведение могло бы показаться коллегам странным. А открой я рот и расскажи им про миры, психушка была бы обеспечена.
— Вы что, убеждаете уверенных в своем психическом здоровье людей в том, что они больны? — Спросила Ляля.
— Не вижу в этом ничего плохого. Психолог наоборот. Одни лечат от проблем, другие при помощи проблем открывают людям их настоящую суть. — Судя по позе, кошка почувствовала себя увереннее. — Лучше знать о себе правду и руководствоваться по жизни ею, чем жить в обмане. Псих, уверенный в том, что он здоров, гораздо опаснее для общества, чем здоровый человек, уверенный в том, что он псих. У второго хотя бы будет осторожность в поступках, чтобы никто об этом не догадался. Хотите, я в двух словах набросаю вам все ваши недостатки, которые вы тщательно скрываете от остальных? — Докторша, подавшись корпусом вперед, несколько вызывающе уставилась на Лялю.
У меня даже подмышки вспотели от нехорошего предчувствия. Я заметил, как дрогнули ладони нашей кошки, едва сдерживаемые желанием запулить психологиню в тартарары, в мир, который не мог представить даже самый сложный её пациент. Разрешение немой сцены, набирающей ватты для мгновенной разрядки, заземлил стук в дверь.
— У меня прием. — Сообщила хозяйка кабинета. — Мне отменить?
— Ни в коем случае. — Произнес змей. — Мы уйдем, но будем рядом. Очень интересно послушать, о чем вы будете говорить.
Бьюсь об заклад, она не знала того, что знал и умел змей, а потому могла наивно рассчитывать на шанс выскользнуть из наших умелых рук. Я взял Лялю за руку и почувствовал сквозь шерсть и кожу, как мощно бьется ее пульс. Змей перенес нас в организованную им аномалию, прицепившуюся невидимым пузырем к телу этого мира. Мы спокойно наблюдали и слышали всё, что происходило в кабинете психологини, но она понятия об этом не имела.
— Тварь. — Прошептала Ляля. — Она заткнула меня своими доводами, я даже не сообразила, чем ей возразить.
— Спокойно, она же психолог, поднаторела в этом деле. Признаться, я и сам, понимая, что она не права, не мог ничего придумать, чтобы заткнуть ее.
— Тише, — прошипел змей, — давайте послушаем, о чем они говорят.
В кабинет робко вошел кот и сел на диванчик только после того, как психолог разрешила ему.
— Напомните мне, какой у вас случай? — Спросила психологиня.
Наш разговор, все-таки сбил ее с толку.
— Ну, как же, вы показали мне измену моей супруги. Мы вместе с вами ходили на это посмотреть. С соседом. В смысле не ходили с соседом, а она изменяла мне с соседом.
— А, простите, вспомнила. Сложный случай. И что, вы поговорили с ней об этом?