— Не надо было переправлять тебя через реку. — Зло произнес я. — Посмотрел бы я, как твой интеллект помог переправиться.
— Прекратите! — Выкрикнул Борис. — Не время, и вообще глупо собачиться.
Из-за потерянного на переправе времени, обваливающийся край земли с грохотом и пылью догнал нас. Мы побежали. Я молился, чтобы впереди нам снова не преградила путь река.
— Почему бег? — На ходу начал размышлять Борис. — Бег, это метафора на нашу жизнь. Бежим, бежим, бежим, а за нами гонится страх не успеть, упустить момент или профукать шанс, который может быть последним.
— Красиво. — Согласился я. — А как проверить? Остановиться?
— Нет, пока рано. Я не уверен, что прав.
— Жаль.
— Смотрите, люди. — Глеб указал рукой в сторону кучки людей, бредущих пешком.
— Подойдем, может они знают больше нашего. — Предложил я.
— Давай, если что, мы за тебя отомстим. — Усмехнулся Глеб.
Мы быстро нагнали группу. Их было четверо. Два парня, с лицами неиспорченными интеллектом, и две девицы, раскрашенные под енотов. Странно, но они еле шли, как их последних сил.
— Привет! — Поздоровался я первым. — Давно тут?
Мне ответили не сразу. Незнакомцы рассмотрели меня с ног до головы, как будто сканировали.
— Привет! — Я повторил приветствие и резко протянул руку к ближайшему парню.
Он дернулся и отскочил, будто я не здороваться к нему лез, а ударить.
— Ты чего? — Искренне удивился я.
— Просто… просто от человека с такой внешностью заранее не ждешь ничего хорошего.
— Вот как. Спасибо. — Я не стал строить из себя «обиженку». — Давно идете?
— Часа два. — Произнесла девушка и смущенно покраснела.
— Да, а я решил, что вы тут уже часов десять. Вы так медленно шли.
— Два часа в гору карабкаемся, конечно, устанешь. — Произнесла другая.
— Вы до этого шли в гору? — Я чего-то недопонял.
— Мы и сейчас идем. — Произнес один из парней.
— Нет, сейчас вы идете с горы. В гору, это туда. — Я указал в противоположном направлении.
— Нет, туда с горы. Но туда нам не надо, потому что земля какого-то черта постоянно рушится.
— Все верно, мы тоже это заметили, но только туда идти на подъем, а сюда с горы. Смотрите.
Я пробежал несколько шагов вниз, а потом пешком поднялся к новым знакомым.
— Это ты смотри. — Один из парней так же легко, как я с горы побежал в гору, но вернулся назад, медленно, пригибаясь вперед.
Его демонстрация выглядела так же убедительно, как и моя.
— Ничего не понимаю. — Я почесал выпуклую грань своего неровного черепа. — Какой-то субъективный мир.
— Вий, так и есть. — Уверенно произнес Борис. — Просто у них испытание посложнее нашего, вот и карабкаются в гору.
— А вы уже поняли, как отсюда выбраться? — Спросила девушка.
— Если бы поняли, то вы бы нас уже не видели. — По-деловому, словно он в нашей команде лидер, произнес Глеб.
— Я считаю, что бег это наше представление о жизни…
— Стоп! — Я остановил размышления Бориса. — Помнишь, что было, когда мы блуждали по темным туннелям и решили рассказать о наших выводах. Каждый догадывается сам. Простите, ребята, но тут испытание для каждого, а не одно на всех. Удачи вам, а мы спешим поскорее убраться отсюда.
Мы холодно попрощались. Ребятам, наверное, хотелось, чтобы мы показали им, как справиться с этим заданием, но мы и сами не знали, и не хотели рисковать. Как оказалось, после того, как мы начали бег снова, нас наказали за самодеятельность. Земная поверхность выровнялась. Пропало понятие подъема и спуска. Глеба это напугало больше всех. Он быстро потерял силы. Мы перешли на шаг, и буквально минут через двадцать мимо нас галопом пронеслась четверка, которая смогла убедить себя в том, что движется под уклон.
— Вот, помогли, а сами теперь карабкаемся. — Выругался я, злой на всех, и себя в том числе.
— Извините, это я виноват. — Борис вздохнул и потупил взор.
— Ну, раз виноват, то и вытаскивай нас отсюда. — Приказным тоном потребовал Глеб.
— Я не знаю как.
— Глеб, если ты не заткнешься, я съезжу тебе в дюндель. — Я постарался сказать это максимально серьезно, чтобы у него не возникло сомнений.
— Ребята, прекратите, вы только делаете хуже. Нам нельзя быть порознь, иначе мы никогда отсюда не выберемся. — Борис посмотрел на нас жалостливыми глазами так, что мы прониклись.
— Простите меня. Я не буду больше угрожать никому из вас. — Повинился я.
— Ладно, я тоже буду молчать. — Глеб пересилил свое желание умничать без видимых на то оснований.
— Мне кажется, я нашел зацепку. — Борис остановился.
Земля под нашими ногами дрогнула от близкого обрушения.
— Ну же, делись. — Глеб нервно загорцевал на одном месте.
— А зачем этот бег вообще? Это мы его придумали. Он плод нашего воображения. Он настолько же материален, насколько мы сами его материализуем. Пока что все те места, в которые нас закидывала Эрла, трансформировались под наше сознание.
— Что предлагаешь? — Спросил я.
— Давайте сядем и попробуем представить, что этот мир никуда не рушится и потому бежать не надо.
— Страшно не бежать. — Признался Глеб. — Смотри, как грохочет. Все ближе.
— Это все в нашей голове. — Борис уселся на пыльную землю.
Я последовал его примеру. Глеб присоединился чуть позже.
— В моей голове уже второй раз сработал будильник. Сейчас время для полдника, а мы даже не обедали. И чего я не взвесился перед тем, как сюда отправиться.
— Замолкни. — Вежливо попросил я Глеба.
Тот послушался. Замолчал и закрыл глаза. Я представил абстрактно чью-то жизнь, которую человек проживает не спеша, наслаждаясь каждым моментом. Прочувствовал его ощущения и мотивации, и даже позавидовал, что он так может. А затем, я представил себе его образ жизни обычной майкой и натянул ее на себя.
Вдруг все затихло. Я боялся сразу открыть глаза, думая, что перенестись удалось только мне.
— Вот это вас потрепало, ребята. — Услышал я знакомый голос Эрлы и открыл глаза.
Вся наша троица сидела на привычном месте у пруда с водопадом.
— Жопа! — Глеб упал навзничь и раскинул ноги.
Глава 9
«Жорж»
— Куда собрался?
Ляля неожиданно вошла на кухню. Видимо, как я ни старался позавтракать по-тихому, у меня не получилось.
— Да, обещал родителей проведать. А ты чего встала так рано?
Я не хотел, чтобы Ляля увязалась за мной. Мать, когда я брал с собой кошку, постоянно пребывала не в себе. У меня даже сложилось ощущение, что ее может инфаркт стукнуть или инсульт от усилий казаться спокойной.
— Без меня? — Она присела на край стола и обиженно посмотрела на меня.
— Я быстро. Шмыг туда, шмыг сюда. Батя просил меня вечные зажигалки принести, он там огородникам их по спекулятивной цене впаривает. Торгаш, мать его. А матери обещал активный корсет для разгрузки спины. Помнишь, мы были в мире, где люди в таких штуках ходили из-за того, что у них скачкообразно увеличилась сила тяжести на планете, и все они стали страдать болями в спине. Мамка пожилая женщина уже, а бросать огород не хочет.
— Я бы с удовольствием помогла ей на даче. Мне так нравится у вас.
— Лялечка, я не против, мне даже приятно, что ты хочешь помочь, но мать моя никак не привыкнет к тому, что люди бывают разные. Она сама не своя, когда ты рядом.
— Столько времени прошло, а я все им, как чужая. — Ляля вздохнула.
— Не всем. Отец мой в тебе души не чает. Мне кажется, если бы у него была такая кошка в молодости, он бы и не женился никогда.
— Жаль не в него ты пошел, а в мамку.
Это была провокация, на которую я добровольно поддался.
— Кто в мамку? Я? Я вылитый батя, только на двадцать пять лет моложе. — Я ухватил Лялю за талию и притянул к себе. — Знаешь ли ты, сколько у меня было кошек за всю мою жизнь?
Ляля глубоко задышала и влажно посмотрела мне в глаза, но мы оба знали, что это психологическая граница наших отношений. Я не раз «зажимал» ее, и казалось, что между нами что-то может произойти, но нет, перейти через подобное нам было не под силу. Мы чувствовали, как нас магнитом тянет друг к другу, но оказавшись слишком близко, тот же магнит менял полярность и нас отталкивало. На определенном отдалении мы словно образовывали стабильный элемент, способный к долгому существованию.
— Ты мне уже не раз называл их имена. — Ляля выбралась из моих объятий и налила себе чай.
— А Мицу я тебе называл? Крысоловка была огого.
— Иди ты со своими кошками. — Она села за стол. — А что, если нам завести питомца? Мне хочется заботиться о ком-нибудь беспомощном, маленьком, кто бы вырос у меня на глазах.
Этот разговор начинался у нас не в первый раз, и пока мне удавалось находить доводы против этого. Мы же были слишком не привязанные к одному месту, ходили куда угодно и всегда знали, что нас никто не ждет. Питомец нас серьезно бы ограничил в этом. Его приходилось бы кормить, поить, убирать за ним какахи. Но я видел, как нереализованный материнский инстинкт не давал Ляле покоя. И тот момент, когда я соглашусь, был уже где-то не за горами.
— Там видно будет? — Ответил я неопределенно.
— Где там?
— Там, в ближайшем будущем.
— Ясно. Ладно, иди к своей маме и скажи ей, что Ляля очень скучает и ждет, когда она пригласит ее в гости.
— Ладно.
— И это, если она будет тебе навязывать свою выпечку, не вздумай отказаться. — Ляля блеснула хищной белозубой улыбкой.
— Я это понимаю так, что без выпечки в любом случае лучше не возвращаться.
— Вот именно. А то в прошлый раз Антошу всё, а мне ничего.
— Чего там всё? Одну бутылку наливки и пучок редиски. Я бы никогда не додумался редиской закусывать. У Антоша с батей одинаковые алкоголические пристрастия.
— Просто, твой отец человек широких взглядов и умеет с любым находить общий язык.
— Ну да, даже с немыми найдёт, все будет зависеть от количества принятого расширителя сознания.