— Станет, еще как станет. Как только у нас появятся десятипучковые метла, мы превратим наш город в образец чистоты.
— Отдай метлу! — Петр резко выдернул руку вперед, выхватил метлу и сломал ее черенок об ногу. — Иди работай, болтун!
Человек замер, глядя на обломки метлы, лежащие в бурой пыли.
— Пошли отсюда. — Петр первым зашагал вдоль по улице. — Ненавижу этих пустобрехов.
Человек с метлой чем-то задел его. Как по мне, так в жизни такие личности встречаются довольно часто, у которых незначительные проблемы раздуты до космического масштаба. Я всегда считал их самообманщиками, которым выдумывают для себя любую идею, лишь бы наполнить жизнь смыслом, а по факту самообманом. Хуже того, они еще и заразить пытаются своей идеей остальных.
Как оказалось, город кишел подобными активистами, агитирующими за свои идеи. Следующим нам попался человек с плакатом, требующий обратить пристальное внимание на какого-то отвратительного вида зверя, которому грозило вымирание от сокращения светового дня.
Потом попался агрессивный тип, пытающийся напасть на нас за то, что мы не согласились с его позицией по поводу переименования города. Будь у него оружие, он бы устроил настоящий террор против тех, кто не поддерживает его позицию. Встречались и еще люди, призывающие принять участие в каких-то важных, по их мнению, мероприятиях. Было у них у всех одно объединяющее качество, к ним не хотели прислушиваться. Я даже понял причину, люди устали от них. Не было среди них такого человека, который молчал бы и делал, показывая, как надо другим. Каждый активист хотел взять «горлом», давил на жалость, либо на совесть, многие, поняв, что их воззвания неинтересны, принимались оскорблять, унижать, а в итоге, город умирал, захлебываясь в кирпичной пыли.
Постепенно и мы стали ощущать на себе настроение жителей города. Хотелось закрыться от вопящих глоток, от их провокационных воззваний.
— Люди, проснитесь! — Кричал нам в спину человек, ратующий за закрытие библиотеки. — Иначе дьявол разбудит вас! Есть одна книга праведная, которую написал он! Осатаневшие невежи, сволочи, ненавижу!
Вся наша компания, не останавливаясь, не отвлекаясь на «активистов» спешила к «Скорой».
— Еще пять минут в этом городе, и я повешусь. — Сообщил Борис.
— Прежде, чем повеситься, дядь Борь, тебе надо сагитировать на это мероприятие полгорода, иначе не по канону.
— Есть люди, у которых вместо рта унитаз, в который хочется справить нужду. — Зло произнес Петр. — Вроде, и говорят что-то правильное, а чуешь, подбивают на какую-то гадость.
— Ты про кого? — Веня было подумал, что коллега говорит о нем.
— Да не про тебя, обо всех, кого мы видели здесь. Что-то теория про активных идиотов буксует в этом мире.
— Уравновешивается усталым безразличием. — Предположил я.
Проявление яркой эмоции, пусть даже и злости, я счел добрым знаком, показавшим, что терапия прошла не совсем впустую.
— Хорошо сказал, надо запомнить. — Похвалил я Петра. — Кажется, после такого вы заслужили настоящий отдых.
Мы с облегчением вернулись в машину и перенеслись, поддавшись светлым чувствам Антоша в горный мир с водопадом и чистым воздухом. Ляля, не дождавшись остальных, сразу же окунулась в поток ледяной горной реки, вымывая из шерсти забившуюся в нее кирпичную пыль.
— Что ты ощутил в том мире? — Спросил я Петра.
— Ты, это, прости, что я сорвался и назвал тебя вампиром. Угнетает меня неопределенность, непонятность ситуации. Я не привык к такой жизни, в которой нет понятной цели. Дожить до зарплаты, дожить до конца кредита, до пенсии. Поэтому у меня началась депрессия. А этот мир, в котором мы были, ну, это часть меня, верно. У каждого есть темный чулан, в который он складывает свои вещи, которые он считает нужными, но одновременно знает, что они никогда не пригодятся. Кем я только себя не представлял, какие только полки не собирался за собой повести, а дальше пьяных разговоров на кухне дело не шло.
— Да, ладно тебе, все мы в своем мире хотели казаться себе более важными. Мы уже разговаривали об этом между собой и решили, что изначально человек умел ходить между мирами, но потом забыл, как это делать, поставив неважное, мелкое над действительно важным. Как следствие он забыл про свое умение, но на генетическом уровне оно живо и периодически заявляет о том, что мы способны на большее, но правильно интерпретировать его мы не можем. Кто в своем уме придет к мысли, что существуют другие миры, сквозь которые можно ходить как через калитку в заборе?
— Никто, разумеется. — Согласился Петр. — Почти никто. — Намекнул он на нашу компанию.
— Вот и прет из нас всякая дичь, то метлы не той системы, то мир надо спасать, то все мушкетеры один я, Д'артаньян.
— Я пока не готов согласиться со всем, потому что для выводов знаю слишком мало. Обещаю, что больше не буду обвинять тебя и твоих друзей, потому что сам хорош, много говна еще в душе, которое надо переработать в чернозем и посеять в него семена мудрости, как у змея.
— Ладно, хочется верить, что ты искренне встал на путь исправления.
Я дружески хлопнул Петра по плечу и направился к реке, чтобы поплавать рядом с кошкой, которая смывала с себя пыль «тоскливого» мира.
— Как водичка? — Спросил я, окунув для проверки большие пальцы обеих ног.
— Для меня нормальная, а для таких лысых как ты, не знаю.
— Ах, вот как. — Я понял, что Ляле провоцирует меня поплескаться, разбежался и плюхнулся «бомбочкой» рядом с ней, с головой обдав ее брызгами. — Дискриминация по шерстяному покрову? Ночью же постригу тебя машинкой налысо.
Мы принялись брызгаться, хохоча и обзывая друг друга. Вода была ледяной, но пока я двигался, то не обращал на это внимание. Антош и команда «скорой помощи» так и не решились присоединиться к нам. Веня-Алекс завидущими глазами смотрел на наши дурачества. Ему срочно нужна была пара, иначе с таким темпераментом нашу команду могли постичь ненужные разногласия.
Мы наконец-то наплескались от души и вышли на берег. Ляля достала из домашней сумки полотенце и принялась обтирать им себя. Веня старался не смотреть на нее, но у него все равно не получалось.
— Ты хорошо выблядишь? — Произнес он.
— Что? — Кошке, да и всем остальным показалось, что они ослышались.
— Выблядишь. Я слово такое придумал, которое подходит для описания женщины. «Выблядеть» — это выглядеть сексуально. Красота ведь бывает разной, тихой, спокойной, аристократичной, простой, ну и так далее. А есть сексуальная красота, и такой глагол многое объясняет.
— Ляля, ты выблядишь на все сто. — Сделал я ей комплимент, используя термин Вени.
— В отношении меня прошу этот глагол не применять. — Кошка закуталась в полотенце. — Какой-то он легкомысленный.
— По-моему это комплимент. — Не согласился Веня.
— Применяй его к другим женщинам. — Настояла Ляля.
— Ладно. — Нехотя согласился любвеобильный врач. — Упрямая, как все кошки. — Прошептал он.
Я заметил, как ушки Ляли, лучше приспособленные слышать, чем наши, среагировали на Венин шепот. Она метнула в сторону врача такой острый взгляд, что заметь его Веня, он мог бы подумать, что кошка замыслила в отношении него что-то недоброе. Я знал Лялю, и был уверен, что мстительность не свойственная ей черта, но кратковременный неконтролируемый всплеск эмоций вполне мог случиться.
Насчет этого я оказался прав. Веня исчез после резкого пасса рукой. Петр и Борис вскочили, а Ляля, как ни в чем не бывало, продолжила просушивать свою шерстку.
— Куда…, где… — Борис развел руками, — а, это вы его. — Догадался он.
Ляля снова махнула рукой, словно, вытягивала ею вещь из невидимого шкафа. Веня, растрепанный и с округлившимися от страха глазами, обстукивал себя руками, будто проверял, все ли у него на месте.
— Это ты сделала? — Спросил он Лялю, успокоившись.
— Ага. Я не только упрямая, но еще и хорошо слышу. Как там?
— Нормально. Ты закинула меня в мир, где живет Эрла?
— Да, первое, с чем у меня произошла ассоциация с тобой. Видел её?
— Ты забросила меня на парапет высотного здания, я едва успел ухватиться. Я даже не смотрел по сторонам.
— Прости, это всё эмоции. В следующий раз…
— Не надо следующего раза. — Опередил ее Веня. — Не надо злоупотреблять своими умениями, а то так недолго скатиться до уровня злодеев.
Коша захотела возмутиться, но я поддержал Веню.
— Ляля, он прав. Как сказал бы Йода, Сила будет искушать нас перейти на темную сторону.
— Не знаю, кто это такой, но если он будет шептать гадости про меня, я за себя не отвечаю.
— А ты, Веня…
— Я понял. Больше такого не повторится.
— Кажется, ты обещал нам какой-то отдых? — Напомнил Петр.
— Да, точно. — Вспомнил я. — Я думаю, что вам троим следует немного отдохнуть от этой гонки, да и от нас, а нам от вас, чтобы собраться с мыслями.
— Хорошо бы дома на диване, иначе я буду дергаться и думать, что вы нас просто бросили. — Борис испугался, что мы можем оставить их в каком-нибудь мире.
— Нет! — Резко выкрикнул Веня. — Не надо дивана, давайте курорт какой-нибудь, солнце, море, девчонки в купальниках, олл инклюзив, а? Мы, ведь, заслужили?
— Это мы заслужили. — Устало произнес Антош.
Из всей нашей троицы, ему как законченному интроверту такая шумная компания была не по душе больше всех.
— Нам всем нужен отдых друг от друга. Предлагайте, какие места для отдыха вам подойдут.
— Ну, как обычно, море, пляжи. — Предложил Борис. — Я вот только в советское время был на море, один раз.
— И чтобы там были стриптизбары с кальянными и бесплатными коктейлями. — Веня был как всегда, в своем репертуаре.
— По мне, так с удочкой на берегу самый классный отдых. — Петру хотелось более «домашнего» отдыха.
— А что так бедно у вас с фантазией? — Удивился Антош. — Это как съесть одну вкусную конфету, а потом желать вагон таких же конфет. Весь интерес в постоянном разнообразии. Например, летающие в стратосфере отели. Вверху звезды, а под ногами планета. Или наоборот, подводные отели под стеклянным колпаком. Мы, как-то бывали в таком аквариуме наоборот.