Нос Красавчика уткнулся в плед, опустевшая кружка выпала из лапы и прокатилась по палубе. Шерсть-в-Носу аккуратно подоткнул плед под пятки спящему Красавчику, а Кукабара осторожно поднял кружку, чтобы та не гремела. И тут над палубой разнесся смех капитана.
Джонни Воробушек рухнул на палубу и, держась за живот, хохотал и повизгивал.
– Что с ним? – поинтересовался Шерсть-в-Носу.
– Не знаю. Может быть, бешенство? – предположил Кукабара. И тут же заметался по палубе, как будто кто-то мог его слышать: – Лекаря! Позовите лекаря!!! Капитан окончательно спятил!
Все еще посмеиваясь, Джонни ухватил Кукабару за лапу и притянул к себе.
– Не надо лекаря, – прошептал он. – Это действительно смешно! И как я раньше…
– С чего смешиться? – не понял Шерсть-в-Носу.
– С того, что казнят короля Генрика? – уточнил Кукабара, предположив, что капитану Джонни Воробушку все-таки перепало кровожадности его знаменитых и мрачных предшественников.
Воробушек снова согнулся в очередном приступе хохота.
– Это… – наставив указательный палец на Красавчика, выдавил он, – это… и есть… Генрик.
Глава 7Ночь выбора
Корабль «Дж. Фыр» на полных парусах шел по течению Котхольмского пролива.
В капитанской каюте Джонни рассматривал карту Кошдских шхер. Однако мысли его скакали так стремительно и уносились так далеко, что он забросил это занятие. Все, что мог бы сказать капитан: корабль в середине пути. Между началом пролива в порту Дариан и его окончанием в скалистых ущельях Манко, где кое-кто ждет не дождется сундучка с монетами.
Как же кстати Шерсть-в-Носу оказался едва ли не лучшим рулевым, чем сам капитан! Большое везение. Потому что Воробушек думал сейчас обо всем на свете, кроме навигации. И сильнее всего Воробушка занимала судьба свалившегося ему на голову короля Генрика.
Красавчик появился в капитанской каюте вечером. Выспавшийся и одетый, как в первую встречу, с драгоценной подвеской, болтающейся на шее. Если бы при первой встрече капитан пригляделся, мог бы разглядеть на подвеске лапу – знак королевской власти.
– Теперь ты знаешь, – уверенно произнес Красавчик.
– Да, – ответил Джонни. – Кукабара считает, что теперь-то уж точно от тебя можно ждать одних неприятностей. А вот Шерсть-в-Носу, кажется, счастлив. Для него огромная честь быть спасенным самим королем… пусть даже дарианским.
– Ну а ты? О чем думаешь ты? Как относишься к королям родом из Кошдских шхер?
За окном смеркалось, и Воробушек зажег свечу.
– Я еще не решил.
– А знаешь, что не дает мне покоя? – внезапно спросил Красавчик. – Твой сундук. С якобы медяками. Будь это медяшки, перекрашенные в золото, ты был бы заурядным мошенником. Но нет. Это золотые монеты, покрытые медью. А капитан Воробушек слишком благороден (я в этом имел честь убедиться) – он не опустится до фальши. Но тогда зачем, задал я себе вопрос, зачем ему эти странные деньги?..
Красавчик покрутил в лапах компас, приставил к глазу подзорную трубу, заглянул в чашку Воробушка, но нигде не нашел ответа. Капитан Джонни Воробушек тоже молчал, пытаясь угадать, как много известно Красавчику.
– Сначала я подумал, – продолжил Красавчик, – быть может, затем, чтобы не платить портовую пошлину. Но откинул идею. Изготовить состав, покрывающий золото медью, ничуть не дешевле, чем уплатить налог с пятидесяти тысяч, – это я знаю точно: мой алхимик иногда забавляется такими штуками. А может, капитан не хочет, чтобы королевской таможне стало известно о перевозимом грузе? Но тогда это значит только одно: отправитель и получатель желают остаться инкогнито. Почему? Потому что готовят восстание. Переворот в моем государстве. А монеты идут к мятежникам… Верно? Я угадал?
Воробушек был поражен. Как ему в голову пришло при первой встрече решить, что Красавчик – не слишком-то умный богатенький повеса?
– Что ты хочешь от меня услышать?
– Про подготовку мятежа. Я не ищейка – мне неинтересны детали: кто они, где и сколько. Все, что мне важно: чего они хотят? Почему не дадут Кошдским шхерам спокойно уйти под воду? Почему им не терпится обезглавить Генрика Первого – меня! – который едва взошел на престол, а потому не сделал пока ничего – ни хорошего, ни плохого?
Задай он эти вопросы при встрече – Воробушек взошел бы на виселицу, но не ответил. Будь это Генрик Первый, король Дариана, с самого начала – тоже. Но ведь это Красавчик! Красавчик, который умеет быть маленьким потерянным мальчиком и мечтать о дожде из летящих рыб. Красавчик, который спас Шерсть-в-Носу и в одиночку отправился к своему врагу…
– Я не близкий приятель местных повстанцев, – признался Джонни, – на последний вопрос я не знаю ответа. Поверь, мне ужасно жаль. Но твой дед, Марсик Славный, в былые времена подписал с Султанатом Гиен пару унизительных соглашений, и теперь гиены чувствуют себя в шхерах как дома. Некоторым твоим подданным это не нравится.
– Как ты сказал? «Унизительных соглашений»?! – хрипло выдавил Красавчик, как будто у него в горле застряла рыбья кость. И вдруг заорал, да так, что на столе подпрыгнула свечка: – Да только благодаря этим мудрым соглашениям шхеры не воевали с Султанатом! Что им не нравится-то?
– Именно это и не нравится.
Красавчик перестал кричать и замер от удивления:
– Ты серьезно? Они хотят воевать с гиенами?
– Насколько мне известно, объявить войну Султанату – важнейший пункт их плана.
В каюте воцарилось молчание, только потрескивала свечка на дубовом столе. В темном окне виднелось ее отражение и чей-то длинный приплюснутый клюв. Красавчик нетерпеливо вскочил, измерил шагами каюту – в длину и в ширину.
– Давай я подведу итог, – наконец произнес он. – План мятежников таков: поднять народы шхер на войну, не имея ни денег, ни обученной армии, ни флота. Предварительно свергнуть меня и обезглавить. И кого поставить на мое место? Генерала, носящего медали времен Мышебоя Гордого, у которого вместо мозгов апломб и честолюбие – не у прадеда, у генерала. Бедные, бедные Кошдские шхеры! На их месте я бы тоже ушел под воду… У вас ни одной стоящей карты. В то время как у гиен – полные рукава козырей.
– Я ведь не о карточной игре говорю! – вспылил Джонни.
– А политика – она и есть. – Красавчик погладил карту на столе капитана. – Весь мир Кошачьего моря – большущий покерный стол. Мелкие государства, и уж тем более исчезающие под проливом мелкие шхеры, лишь разменная монета на его зеленом сукне. Ничего не поделать, Джонни, таков их жребий.
Прохладная голова Воробушка понимала, что Красавчик прав, но горячее сердце орало, что нет. Нет, нет и нет!
– Такие, как ты, живут, как подсказывает ум, – тоном терпеливого доктора начал Воробушек. – А другие… например, повстанцы… живут, как подсказывает сердце. Для них наполнены смыслом слова «гордость», «честь» и «слава предков». И невыносимы уступки врагу, даже если надо пожертвовать жизнью.
– Чьей? – с горечью уточнил Красавчик. – Моей? Жизнью переселенцев? Мало им Большого Прилива и затопленных городов? Что, недостаточно несчастны?.. Нате еще войну?
Капитан и король замолчали, ибо все между ними было сказано. Свеча оплавилась до огарка. Пламя трепыхалось в последних судорогах.
– Будет о чем подумать ночью, – заметил король Генрик. – Но позволь предсказать (иногда я занимаюсь гаданиями, и, когда дело касается стратегии войны, мои предсказания имеют точность пророчеств): эту партию вы проиграете.
С этими словами Красавчик покинул каюту. Хлопнула дверь. Воробушек остался один. Уставшее от борьбы пламя свечи захлебнулось в расплавленном воске.
Эта ночь ни для кого не была спокойной. Под звездным небом рыдала скрипка. За ноктюрнами Вертихвоста шла Призрачная соната, за сонатой – рондо Свободы. Стоящий за штурвалом Шерсть-в-Носу мог бы поклясться, что в жизни не слышал ничего прекрасней.
Скрипка играла так страстно и нежно, что Кукабара, забравшись в гнездо, ощущал себя всемогущим и почти что сразу – ничтожным, ни о чем не жалел и тут же тосковал, что упустил свой шанс вытянуть Жребий.
А Джонни Воробушек думал, как все-таки счастливы те, кто знает свою судьбу. Поверить оракулу или гадалке. Идти по стопам славных предков или след в след за каким-нибудь генералом. Думать, что знаешь истину. Что может быть лучше и проще!
И как трудно решать самому: кто ты, чего ты хочешь, зачем ты тут. Особенно когда на кону жизнь симпатичного короля, судьба небольшого народа и тонущих островов.
Капитан достал из ботфорта свиток с предсказанием. Долго вертел его в лапах, но все-таки сунул обратно. Нет – только он, Джонни Воробушек, капитан корабля с золотыми парусами, выбирает свой жребий. Никак иначе!
Скрипка умолкла, хлопнула дверь капитанской каюты: на пороге стоял Красавчик.
– Я все решил, – объявил он. – Я возглавлю мятеж. Свергну короля Генрика, стану диктатором вместо дядюшки и вступлю в войну с Султанатом.
Джонни с интересом разглядывал юного короля. Как там говорил Кукабара? «Он странный даже для тебя»? И ведь не поспоришь.
– Самого себя свергнешь?
– Можно подумать, у кого-то получится лучше! За этот год на меня покушались одиннадцать раз – и все безуспешно. А я, между прочим, знаю каждый свой чих!
– Допустим, – усмехнулся Воробушек. – Но война с Султанатом… а как же… народ?
– Нет никакой разницы. Дружишь с Султанатом – гражданская война и борьба с мятежниками, дружишь с мятежниками – война с Султанатом. То на то и выходит.
– Ты ведь не просто зашел поделиться?
– Нет, конечно не просто, – согласился Красавчик. – То, что я сейчас скажу, я не говорил никогда. Уникальный случай. Так что запомни каждое слово.
Король набрал полную грудь воздуха и выпалил на одном дыхании:
– Капитан Джонни Воробушек, ты обвел вокруг пальца лучших ищеек Дариана; ты перевозишь контрабанду под носом у патрулей Султаната; подозреваю, за тобой охотится половина мира, что не мешает тебе ходить, не пряча золотых парусов… Мне, королю Генрику, правителю Дарианаи тонущих вокруг островов, очень нужна твоя помощь!