Мы стали с аппетитом уплетать блюда и запивать отменным пивом. Попутно наша банда завела негромкий разговор, который иногда выстреливал тяжёлыми вздохами вроде «да, Империя уже не та», «а при Александре было лучше». Шурик же порой вполголоса восторгался немецкой кухней.
Граф рассчитывал, что подобное поведение заставит врагов Империи рано или поздно обратить на нас внимание и попробовать сделать своими агентами.
Конечно, мы прекрасно понимали, что даже если на нас всё же обратят внимание нужные люди, то они долго будут присматриваться, а уж потом примутся аккуратно действовать. Но мы готовы были ждать.
Тем временем к нашему негромкому разговору начали прислушиваться господа из-за соседних столиков. Ясный пень, что они не пялились на нас, а лишь иногда украдкой косились и прерывали свои разговоры, дабы лучше было слышно нашу беседу. А я краем глаза внимательно следил за ними.
Вскоре один из дипломатов, довольно молодой парень, поднялся на ноги, с ухмылкой глянул на наш квартет и шустро покинул трактир, словно у него резко начало рвать днище, а в местных уборных не было той туалетной бумаги, к которой привык его нежный зад. Товарищи же парня остались сидеть за столиком, который находился довольно далеко от нашего.
Хм… они явно не могли слышать наших тихих речей. Так что же заставило парня буквально вылететь из трактира? Подозрительно. Весьма. Хотя, кажется, я знаю ради чего он мог так лихо покинуть трактир.
В этот миг он как раз вернулся. Уселся за стол и что-то шепнул своим товарищам постарше. Те нехорошо заулыбались и начали поглядывать то на наш квартет, то на дверь. И мне стало кристально ясно, что в ближайшем будущем нас ничего хорошего не ждёт.
Я склонился над столом, окинул спутников твёрдым взглядом и мрачно прошептал:
— Господа, нас сейчас будут проверять на прочность. Первыми в драку не лезем, но не прогибаемся, иначе нас уважать не будут. И давайте попробуем обойтись без членовредительства и уж тем более никого не убивайте. Ясно?
Вся троица решительно закивала головой. И буквально через миг дверь зала с шумом распахнулась и внутрь вошла громко хохочущая четвёрка крепких дворян. Они направились к нашему столу, перебрасывая фразами на английской языке. Я с грехом пополам понимал их, так как учил этот язык ещё в родном мире. И, ежели мои знания, не обманывали меня, то дворяне изволили шутить. Конечно же, каждая шутка заканчивалась гоготом.
Однако гогот прекратился, когда четвёрка вальяжно подгребла к нашему столу. В зале тут же смолкли все разговоры. И даже чувак во фраке перестал «насиловать» рояль. Всё внимание посетителей оказалось направлено на нас. Во многих зенках я заметил предвкушение и толику злорадности.
А англичане между тем начали спектакль. И главную роль стал исполнять рыжеволосый здоровяк со шрамом на щеке. Он уставился на нас, точно баран на новые ворота, и почти без акцента произнёс на русском языке:
— А кто это тут занял наш стол?
Глава 13
Я молча уставился на англичан и вдохнул насыщенный запах алкоголя. Он шёл от задир и буквально валил с ног. Но глаза у всех четверых были трезвыми-трезвыми. Похоже, ребята лишь имитировали нетрезвое состояние. Один из них вон даже изображал пьяное покачивание. Дешёвый трюк…
Я усмехнулся и холодно сказал:
— Сперва представьтесь, господа, как это принято в благородном обществе. А затем культурно обсудим — кто чей стол занял.
— Ты верно заметил, что так принято в благородном обществе, — насмешливо фыркнул Рыжий, немного склонился надо мной и прошипел: — А ты к этому обществу не имеешь никакого отношения, — затем он выпрямился и возмущённо крикнул, оглядывая зал: — И кто вообще пустил в трактир вилланов?! Герр Шварц недоглядел?!
Англичанину никто не ответил. Официанты опускали глаза, а дипломаты криво улыбались. Всем было ясно, что англичане просто ищут повода надавать нам люлей или ещё как-нибудь унизить. Конечно, потом эти четверо скажут, что произошло недоразумение, что они были пьяны, не разобрались. Возможно, даже их посольство принесёт официальные извинения нашему. Но кому нужны эти слова и лживые извинения, когда по всей столице разнесётся весть, что англичане прогнули имперцев? Степняки ценили силу. Поэтому на нас потом будут смотреть, как на терпил.
Однако я сделал попытку всё решить миром:
— Господа, возможно, вы ещё не знаете, но мы представители Российской империи. Дипломаты.
— Вы — дипломаты? Враньё! Я знаю всех имперских дипломатов. И вашей четвёрки среди них нет! — проорал Рыжик, проткнув меня презрительным взглядом. — Похоже, вы просто безродные ублюдки, притворяющиеся аристократами. Так что проваливайте отсюда! Чего сидите? Вставайте из-за стола и идите прочь…
И тут не выдержал Лев. Он с красным от ярости лицом вскочил на ноги и прорычал, испепеляя взглядом англичанина:
— Дуэль! Выбирайте оружие, сударь!
— Ха! Аристократ никогда не примет вызов от собаки, — усмехнулся тот. И его спутники согласно закивали головами.
— Вы ответите… вы ответите… за всё… — прохрипел задыхающийся от гнева Андреев и его рука скользнула в карман.
— Никакого оружия в моём заведение! — тотчас раздался возмущённый голос кудрявого толстячка в штанах на подтяжках.
Он скатился с лестницы и подлетел к нашему столу. Его синие глаза сверкали, борода топорщилась, а на изрезанном морщинами лице царила недовольная гримаса.
— Господа, если вы желаете выяснить отношения, то попрошу вас сделать это на улице! — потребовал он на хорошем русском языке.
Рыжий уничижительно глянул на него и заявил:
— А если бы вы, герр Шварц, не пускали сюда всяких плебеев, то мне бы не пришлось повышать голос!
— Позвольте, господин Хам, — почти ласково обратился я к англичанину, который время от времени «пьяно» покачивался. — Мы принадлежим к дворянскому сословию. И ваши слова весьма оскорбительны для нас. Поэтому мы имеем полное право бросить вам вызов. Но если вы трусы, то вполне можете отказаться. Мне мыслится, что собравшиеся тут господа поймут вас. Англичане никогда не славились своей храбростью.
— Да что ты себя позволяешь, виллан?! — заверещал Рыжий, вытаращив глаза. И следом на меня обрушился жаркий поток английских слов, слившихся в нечленораздельное рычание, приправленное обильными брызгами слюны. Ясный пень, я мало что понял из тирады англичанина, но мне кажется, что он вряд ли восторгался моей несравненной красотой.
Однако я состряпал снисходительную физиономию, встал со стула и с милой улыбкой выслушал брань этого урода. А он разгорячился ещё больше. Навис надо мной широкоплечей скалой и буквально рычал в лицо. Но меня и это не смутило. Ни один мускул не дёрнулся на моей физиономии.
И когда Рыжий взял паузу, дабы набрать в лёгкие побольше воздуха, я спокойно заявил:
— Вы можете ещё долго верещать, как рожающая свинья, но вместо этого я предлагаю всё решить в поединке на голых кулаках. Вы ведь, британцы, в этом кое-что понимаете? Никакой магии и оружия, а соответственно и возможных смертей, которые могут повредить отношениям между странами.
Кое-какие посетители поддержали моё предложение одобрительным ропотом. Они явно хотели насладить мордобоем, поскольку за перепалкой, конечно, весело наблюдать, но потом она приедается и хочется чего-то более кровавого.
Рыжий сперва хотел рявкнуть что-то резкое. Наверное, он желал послать меня в задницу. Мол, пусть на кулаках бьются вилланы, вроде вас, а мы, благородная кость, не опустимся до этого дерьма. Однако другой англичанин положил Рыжему руку на плечо и что-то горячо зашептал на ухо. При этом он скользнул изучающим взглядом по нашей четвёрке, а затем по своим спутникам. В итоге в глазах англичанина появились искры железобетонной уверенности. И эта уверенность передалась и Рыжику.
Он кивнул и величаво бросил, словно делал мне громадное одолжение:
— Хорошо. Будь по-твоему. Кулачный бой. Но не один на один, а четверо будут биться против четверых по очереди. Согласны или сдрейфили?
Тут уже пришла моя пора мысленно поморщиться. Англичане были крупнее нас, старше и опытнее. Один только Яшка мог переплюнуть их в опыте и стати. А вот я, Шурик и Андреев выглядели на их фоне белыми невинными овечками. В то время как они казались опасными львами. Мне-то мыслилось, что я сумею выставить атамана против Рыжего — и на этом дело будет закончено. Яшка, скорее всего, завалил бы его. А ситуация вон как обернулась… И надо бы вернуть её в прежнее русло. Но Андреев всё испортил…
— Мы согласны! — яростно отрубил он, играя желваками, которые едва не протыкали кожу.
Со стороны Шурика послышался обречённый вздох. А кто-то в зале восторженно захлопал в ладони.
Англичане же довольно заулыбались и двинулись к выходу. Всё в них говорило о том, что они полностью уверены в своей победе.
Нам пришлось потопать за ними, дабы не уронить лицо. А уже за нами двинулась львиная доля посетителей, которые, не стесняясь, стали делать ставки на исход нашего поединка с британцами. До моих ушей чаще других доносился счёт три один в пользу англичан.
Мы всей толпой вывалились на улицу и очутились на парковке. Свет керосинового фонаря жёлтым конусом разгонял тьму. И вот это пятно стало своеобразным рингом. Англичане встали подле него.
Рыжик быстро избавился от сюртука, завернул рукава сорочки, а затем с кровожадной усмешкой посмотрел на нас.
Я без страха глянул на него в ответ и негромко процедил:
— Яков, твой выход. Ты же знаешь правила бокса?
— Кого? — хмыкнул тот, снял верхнюю одежду и бережно передал её Шурику.
— Ладно, сейчас некогда посвящать тебя во все тонкости. Просто орудуй кулаками. А ногами, локтями и головой не бей.
— Сделаю, — радостно оскалился тот и вышел в круг света.
Зрители в количестве двадцати пяти человек окружили «ринг» и с нетерпением стали ждать начала боя. Противники уже стояли друг напротив друга. И атаман визуально казался фаворитом битвы. Однако Рыжик не тушевался. В его глазах горел яростный огонь. Да и зрители принялись на разных языках подбадривать именно англичанина, что тоже добавило ему куража. Но Яшку подобная ситуация лишь раззадорила. На его губах играла улыбка охотника, наконец-то догнавшего долгожданную жертву. Атаман ведь искренне ненавидел благородных, а тут ему дали честный шанс сразиться с одним из них, пусть и иностранцем.