— Его, это. Убить пытались. И говорит, мол, не с Орденом он.
— Я и правда не…
— Тихо, — повариха не дала мне вставить слово, обходя вокруг и осматривая со всех сторон, как когда-то — комендант форта. Привычка у них, что ли.
— Иди к лошадям, Идей. Ты всё правильно сделал.
— Спасибо, тётушка.
Дождавшись, пока конюх уйдёт, Лициния жестом пригласила меня вглубь кухни, и мы какое-то время шли, минуя столы, очаги, полки с посудой, стойки с подвешенными котлами и вязанки чеснока, рыбы и неизвестных мне трав, свисающих с потолка. Внезапно повариха шагнула вбок, исчезнув из виду, и мне пришлось затормозить, чтобы разглядеть небольшую дверь, ведущую в скромную каморку. Без подсказки я бы прошёл мимо и в жизни её не заметил.
Внутри, впрочем, оказалось достаточно уютно и даже нашлось место двум деревянным стульям, на один из которых опустилась повариха, а на второй указала мне. Стоило мне сесть, она извлекла из недр фартука мутный флакон с красной жидкостью и вручила мне.
— Пей. И говори, что узнал, сыщик…
Я колебался пару секунд, но Эми шепнула на ухо, что в флаконе плескался концентрат порошка из лекарственного корня — фактически усиленное зелье здоровья из любой рпг. Интересно, в «Аниме» все пожилые леди ведут себя как умудрённые ведьмы? Ладно у Кассандры хотя бы уровень подходящий был… Флакон кончился после трёх глотков, но моментально восстановил хп до максимальных 55. Более того — через пару секунд я с удивлением осознал, что головная боль, мучившая меня два дня подряд, испарилась. Оба дебафа, «Болезнь» и «Усталость», исчезли из иконок над полоской здоровья, мысли текли чисто и свободно. Чёрт с ней, с настойкой выносливости, можно мне пару десятков таких флакончиков вместо опостылевшего лекарственного корня!
Повариха терпеливо ждала, и я, поблагодарив за зелье, выложил ей всё, что знал на текущий момент. Чутьё подсказывало, что она не имела никакой выгоды в смерти Грегори, а будь демоном, то грохнула бы меня половником вместо того, чтобы вылечить.
Итак, по порядку… По версии инквизитора в поместье под чьей-то личиной скрывается демон. Лорда Блэкуотера убили в его кабинете за несколько часов до того, как его тело изувечили в подвале. Возможно, орудие убийства — проклятая иголка трясинной сосны. Кто-то пытался прикончить меня в библиотеке. Лициния внимательно слушала, попросив затем показать находку.
— Злое дерево, — пробормотала она, осмотрев её со всех сторон и вернув мне. — Нехорошо.
Да уж, хорошего мало, хотя я сильно сомневался, что дерево или какая-то его часть могут быть по-настоящему «злыми». Даже если их прокляли и сделали орудием убийства.
— Расклад такой, сыщик, — даже в виде старческого ворчания голос Лицинии умудрялся звучать мелодично. — Ты чем-то не нравишься этому дому. Что-то в тебе неправильное, беспокойное. Но раз ты не с Орденом, других вариантов нет. Говори честно — ты пытаешься найти убийцу молодого Грегори?
«Молодому» Грегори на момент смерти было далеко за сорок.
— Да, — абсолютно честно ответил я. — И времени остаётся всё меньше.
— В курсе, — буркнула повариха. — Все вы куда-то торопитесь. Молодой Грегори тоже торопился, метался, не мог на месте усидеть. А у него под носом в доме беда творилась неведомая. Луна за луной…
Я хотел спросить, какая, но в голове всплыли слова дворецкого Феликса — каждый месяц кто-то пропадал без вести. И, видимо, дело было не только в неблагоприятной обстановке, заставляющей людей бежать.
— Думаете, исчезновение прислуги связано со смертью лорда Блэкуотера?
— Решишь сам. А пока слушай и не заставляй повторять. На тех, кто работал в доме, греха нет, понял? Злодей среди тех, кто пришёл извне.
Лициния встала со стула, глубоко вздохнула, нахмурилась и закрыла глаза. Теперь она звучала, будто читает священную мантру или некое странное стихотворение:
— Лесной лорд окутан гневом, но его пожирает страх. Та, что рядом с ним, трясётся как лист, но в душе холоднее льда. Лорд нитей не желает зла, но слишком много спит. Леди бумаг спокойна и весела, словно ей ничего не грозит. У той, что присягнула, кровь на руках и пожар в груди…
Я моргнул, пытаясь удержать в голове все слова и образы. В целом понятно кто есть кто и без имён, но можно было объяснить и без патетики…
— Если запомнил, не стой как дурак. У тебя есть дела, иди.
— Спасибо, — вежливо сказал я, поднимаясь со стула. Повариха со вздохом опустилась на топчан в углу комнатушки, всё ещё не открывая глаз. Я вышел, стараясь издавать минимум шума.
— Она шаманка! Низкого уровня, но крепко связанная с духами этого поместья. Невероятно! — Эми, радуясь возможности наконец поговорить, не замолкала, когда я добрался до своей комнаты. Я, в общем-то, был совсем не против, каким бы красивым ни был голос поварихи, он скорее нагонял жути.
— У домов есть свои духи?
— Только у некоторых, как правило — самых старых, — ввернул Маэстус. — Шаманам обычно на них плевать. Силы не дадут, ограничены территорией дома, разве что советом помогут.
И то, не сказать, что информация от Лицинии была невероятно полезной. Допустим, ей можно поверить и исключить всю прислугу из спектра подозреваемых. В сухом остатке — пять человек, мотивы которых всё ещё неизвестны. О’кей, у каждого в груди либо страх, либо лёд, что с того? Да ещё эта проклятая иголка… Профессиональная деятельность как Блэкуотера, так и Хадзиса связана с лесозаготовкой. Может, стоит копать в этом направлении?
— Эми, где у нас растут трясинные сосны?
— По всему миру, в смешанных и хвойных лесах, но только на болотах. Это редкое дерево. В Империи его не очень много.
Яснее не стало. Крепко задумавшись, я опустился за стол, механически перебирая бумаги, принесённые Ингрид ещё вчера. Может, разбудить дворецкого и собрать всех гостей, чтобы засечь реакцию на моё внезапное появление? Вдруг тот, кто покушался на мою жизнь, побелеет от страха или ещё как-то выдаст себя? Нет, не прокатит, мы здесь не в дешёвой судебной драме, даже NPC умеют держать себя в руках. Какие ещё варианты? Вечер становился всё глубже, и шататься по особняку в потёмках, мягко говоря, не хотелось. Спать — тоже, благо я «отоспался» под стеллажом и горой книг…
— Маэстус, продолжим занятия грамоте?
— С помощью этой скучищи? — тоскливо протянул он, не желая браться за документы. — Ладно, сам попросил…
Через два часа занятий голова снова начала ощутимо тяжелеть. Почему я могу выучить заклинание телепорта за какую-то минуту, а навык чтения требует почти столько же усилий, как в реальном мире?! Логика «Анимы» зачастую мне была не под силу. Тем не менее, мы отложили в сторону добрую половину стопки документов, касающихся лесной промышленности Ламитерна, добравшись до бумаг об увольнении и найме слуг. Любопытно, что хотя подбором персонала занимался дворецкий, а утверждал лично лорд Блэкуотер, любой новый работник особняка должен был получить одобрение поварихи. Она выступала как сердце и глаза древнего имения, пуская только тех людей, которые не желали зла его обитателям. Полагаю, смерть «молодого Грегори» стала для неё настоящим ударом…
— Увольнение… увольнение… ещё один ушёл, даже не взяв оплаты.
Я уже запомнил азы и мог с большим трудом прочесть какую-нибудь простую бумагу, но сейчас просто перебирал лист за листом, пока Маэстус проглядывал их за пару секунд.
— Наём на кухню, наём в конюшню… увольнение… о, а это что-то новое, — вдруг оживился он.
— Что там?
— Смерть!
— Чья смерть? — нахмурился я.
— Читай сам, раз умеешь!
Я тяжело вздохнул и начал водить пальцем по строчкам с полузнакомыми — теперь — буквами.
— Скончался… третьего… не знаю чего… в возрасте девяноста двух?
— Девяноста четырёх.
— Ого. Во время… исполнения? Да, вроде так. Сердце… недуг…
— Сердечный приступ.
— Угу. А вот этого слова не знаю.
— «Садовник» это. Старик, видать, железный был, раз трудился в таком возрасте.
— Тут что-то ещё, другим почерком. Не могу разобрать.
Маэстус хмыкнул, замолчав на несколько секунд, но когда снова заговорил, его тон резко изменился.
— Посмотри на дату смерти.
— Я пока в них плаваю…
— Садовник скончался три месяца назад. Приписка другим почерком — от самого Грегори Блэкуотера, с его подписью. Читается как «Срочно нанять нового садовника, крона яблони начинает загораживать свет».
— Так, и?
— Дата — три дня назад. За день до его убийства.
— Погоди. Погоди, что-то не сходится… Эми, ты не помнишь…
— Феликс говорил, что все работники, кто остались в поместье, проработали здесь не меньше года.
Повисшую тишину нарушал лишь один звук — несущиеся из-за окна мерные щелчки садовых ножниц.
Глава двадцать первая
Если бы я внимательней пригляделся к саду, а не следил за старшим инквизитором, когда вчера шёл к главному входу поместья, то уже заметил бы эту странность. Растения буйствовали, оставленные без присмотра на много недель, стремясь вырваться за установленные человеком рамки. Лианы и плющ ползли вверх по каменной ограде, среди прекрасных цветов завелись явные сорняки, деревья тянулись вширь и ввысь без всяких ограничений. В этом полудиком царстве ритмичный лязг ножниц звучал как издёвка, но при этом не умолкал. Я шёл на него, как на единственный ориентир, поскольку света от Эми в густой ночи хватало лишь чтобы не споткнуться в радиусе пары метров.
Я снова ощущал себя героем ужасов категории «бэ», и мне было чертовски неуютно. Более того, никакого чёткого плана в запасе у меня тоже не имелось, лишь полуслепое движение в сторону единственной обнаруженной зацепки. Пришлось пойти на дополнительный риск, оставив Маэстуса в кабинете, читать вторую половину кипы бумаг. В конце концов, если что, маны на побег мне хватит с головой.
Ни в одном из просмотренных нами документов не было ни строчки о найме новой садовницы по имени Хельвия, и всё же она присутствовала и на первой встрече, и «допросе» потом. Возможно, существовало совсем простое объяснение — мне Феликс соврал, чтобы я не начал питать лишних подозрений к невинной девушке, а документы не успели заполнить из-за смерти хозяина поместья. И всё же… что-то тут отчётливо не складывалось. Вслушиваясь в приближающийся лязг ножниц и крепче сжав дубинку в руке, я осторожно выглянул из-за ствола огромной старой яблони, напряжённо всматриваясь в полумрак. Эми вспорхнула чуть выше, осветив абсолютно пустой участок сада, из центра которого и доносился ведущий меня звук. Никого. По спине промчался целый табун ледяных мурашек.