Это, конечно, не случай Саши Ракитина, умудрившегося сдуру, не прикладывая к тому никаких усилий, бухнуться в тело младшего брата главного соперника Дмитрия Донского. Но… тоже ничего. Теперь Михайла Митряев не казался Валентину столь уж бесперспективным, как пару дней назад.
Однако браслет-хронопроводник обнаружить ему не удалось. И в этом-то и может быть заключена его главная проблема. Во всяком случае, связь с Лобовым необходимо проверить. А может быть, Михайла браслет не потерял, а спрятал? Но не в своей комнате, а где-то рядом. Еще лучше, если канал между прошлым и настоящим уже установился, и Валентину никакие хронопроводники не потребуются.
Недолго думая он разоблачился и скользнул под одеяло. Короткая команда, отданная самому себе, и Валентин как истинный профессионал мгновенно погрузился в сон. Но это не был слиперский полет. Это был обычный сон, как ни старался он настроить свое подсознание на частоту, излучаемую Лобовым. Фаза быстрого сна, когда возможен старт в полет, миновала, а вслед за ней пришел глубокий сон, из которого Валентина вывел лишь сочный звук расплюснувшегося о стекло снежка.
Валентин выскочил из постели и выглянул в окно. Уже темнело, но это не помешало ему разглядеть крепкого парня, стоящего под окном со снежком на изготовку. Валентин махнул ему рукой, давая знак, что спустится сейчас к нему.
— Здорово! — приветствовал он приятеля Михайлы, выйдя на улицу.
— Здорово, Минь. Ох ты… А чего это у тебя фингал-то?
— Думал, ты мне скажешь. Мы вчера вместе были?
— Вестимо.
— Вести-имо… А как же я один оказался? У церкви Михаила архангела под забором валялся. Замерз бы, если б не местный сторож.
— Иди ты… Мы как раз на Архангельской и расстались. Мы с Силой к себе в слободу двинули, а ты к себе, на Никольскую.
«Ага, значит, это Ероха», — сообразил Валентин.
— Ладно. Куда пойдем?
Парень пожал плечами:
— Как обычно…
— А где Сила?
— На место подойдет.
— Ну пошли.
По дороге Ероха несколько раз пытался завязать разговор, но Валентин предпочитал отмалчиваться, отделываясь лишь односложными репликами. Какую выбрать линию поведения при общении с этими парнями, он еще не решил. Что связывало эту троицу? Только лишь, выражаясь языком милицейского протокола, совместное распитие спиртных напитков? Или что-то еще? У него здесь пока не так много союзников. Раз-два и обчелся. Дядька Кондрат и Ксанка. Эти двое парней могли быть ему полезны, все-таки единственные друзья Михайлы. Но с пьянкой придется завязывать. Это условие непреложно. Интересно, как они на него прореагируют? Именно поэтому Валентин не торопился завязывать разговор с Ерохой, намереваясь сначала понаблюдать за друзьями Михайлы в привычной для них обстановке.
Сила ждал их у входа. Валентин ожидал увидеть эдакого русского богатыря, вполне соответствующего своему имени. Но Сила оказался невысоким, тщедушным пареньком лет семнадцати-восемнадцати. Валентин даже почувствовал некую обиду за Ксанку — такой симпатичной девушке приглянулся эдакий заморыш.
— Здорово! — приветствовал друзей Сила.
— Здорово…
— Это Мудр тебя так? — поинтересовался он у Валентина.
— Пойдем внутрь. Сядем, все расскажу, — ответил он.
Питейный зал был почти пуст, видимо, время было еще слишком раннее для работающего, занятого люда. Приятели уселись за стол в самом дальнем углу зала.
— Что брать будем? — спросил Валентин.
— Как обычно… — в один голос ответили оба.
«Хорошо бы еще знать, что такое «обычно», — успел подумать Валентин, когда к ним нехотя, будто делая им одолжение, подошел мальчишка — трактирный служка.
— Как обычно? — лениво поинтересовался он.
— Э-э… Знаешь что, дружок… Пиво есть?
— Есть, — ответил служка.
— Вот. Тащи нам пива и… Жрать охота? — осведомился Валентин у приятелей.
— А то…
— И пожрать что-нибудь.
— Свиной студень, — торжественно объявил служка.
— Годится. Тащи, — распорядился Валентин.
Служка отошел от стола все той же ленивой, развинченной походкой, а Сила с Ерохой синхронно вздохнули:
— Э-эх… Водочки бы.
Валентин сделал вид, что не заметил этого жалобного вздоха. Теперь у него уже не оставалось никаких сомнений по поводу того, кто финансирует все похождения этой троицы.
— Вы интересовались, откуда у меня это. — Валентин приложил палец к своему глазу, заплывшему расцветшим всеми цветами радуги синяком. — Так вот, скажу вам прямо: ничего не помню. Открываю глаза — метель, холод, а лежу в одном исподнем. Ни рукой, ни ногой не могу пошевелить. Ну думаю, конец мой пришел. И тут склоняется надо мной человек. Босой, в одной лишь рясе, а поверх рясы вериги накручены.
— Василий Блаженный! — воскликнули Сила с Ерохой.
— Взвалил меня на плечо и понес. Благо там рядом церковь Михаила архангела. Вот он меня оставил церковному сторожу и ушел. Утром просыпаюсь — башка раскалывается. Помню лишь, что я Михайла Митряев, а боле — ничего. Домой вернулся, так сестру родную с трудом признал.
— Вот это да… — Сила с Ерохой были, похоже, потрясены этим коротким рассказом.
Служка притащил жбан с пивом, кружки и большой поднос со студнем.
— Так что, парни, — продолжал Валентин, — это я у вас хочу спросить: что мы вчера делали? Не ссорились ли с кем? Может, подозрительное что-то кто из вас приметил? Кто мог меня по башке хватить и ограбить?
Ероха тут же принялся терзать свою едва наметившуюся бороденку, погрузившись в глубокое раздумье. Сила нацедил себе пива из жбана, отхлебнул и, почесав пятерней затылок, уверенно заявил:
— Нет, ничего такого не было. Мы вчера за тобой зашли, по городу чуток поболтались и сюда завалились. Посидели хорошо. Но уходили на своих ногах. Все трое. Никто к нам не приставал. Дошли вместе до Архангельской и попрощались. Мы с Ерохой к себе в слободу повернули, а ты к себе пошел по Архангельской. Метель, правда, уже начинала разыгрываться… Но ты твердо на ногах стоял, не то мы бы тебя проводили. Я еще спросил: «Проводить, Минь?», — а ты ответил: «Что я, пьяный? Сам дойду!»
— Как видишь, не дошел, — промолвил Валентин. — Кто-то на Архангельской мне и врезал так, что всю память отшиб. А что, мы действительно вчера не были пьяными?
— Были, конечно. И здорово пьяны были. — Ероха с досадой махнул рукой. — Батя меня вчера заметил, так утром грозился из дому прогнать. Слушай, Минька, говоришь, всю одежу с тебя сняли… А браслет? Браслет тоже унесли?
Это уже становилось интересным. Друзья, оказывается, тоже знали о браслете. Интересно что?
— И браслет унесли, — подтвердил Валентин. — И даже нарукавник.
— Иэ-эх… — простонал Сила. — Как же мы теперь в Индию-то?
Валентину это замечание, этот стон души показался весьма интригующим, но он ничего не успел спросить, потому что тут влез со своей репликой Ероха:
— Слушай, Минь… Не знаю, имеет это отношение к делу, нет ли… Мы когда вчера к трактиру подошли, у крыльца малый какой-то отирался. Вы с ним поздоровались, как старые знакомцы, и сразу чуть в сторонку ты с ним отошел. А мы на крыльце тебя ждали. Потолковали вы с ним совсем чуть-чуть. Он пошел к себе, а ты на крыльцо к нам поднялся. Ну и зашли мы вместе. А дальше все было, как Сила рассказывал.
— Как он выглядел, помнишь?
— Здоровенный такой, еще на голову выше меня. И годков на восемь — десять постарше. Кожушок у него черного цвета, драненький такой… Так кажется, что он по швам треснул, когда тот здоровяк его первый раз на себя напялил. Треух обычный на башке… Да, рожа у него вся в конопушках, будто мухи ее обсидели.
— Знаю я, о ком ты говоришь, — сообразил Валентин. — Это Ванька по прозвищу Рыжий. У него волосы почти красные.
— Точно! — радостно воскликнул Ероха. — Волосы-то у него под шапкой были скрыты, а вот брови и ресницы — рыжие. Точно!
— Он гребцом на расшиве был, когда я этим летом за зерном ходил.
Валентин прекрасно помнил, что именно этот пресловутый Ванька отдал ему браслет, а взамен потребовал целых десять рублей. Сумасшедшая сумма! Отдал ли Михайла ему деньги? Вряд ли. Вот тебе и мотив для совершения, так сказать, преступления против личности. То есть для покушения на убийство и разбоя. Валентин по инерции, возникающей у каждого студента, прослушавшего курс уголовного права, принялся вспоминать номера соответствующих статей Уголовного кодекса, но тут же одернул себя. «Не номера статей нужно вспоминать, а найти этого Ваньку и поговорить с ним. Еще лучше — оказать на него силовое воздействие. Но с кем? — Валентин с грустью оглядел своих приятелей. — Однако, уже легче. Хоть какая-то зацепка появилась. А… Интересно все же, что наплел про браслет своим приятелям этот обормот Михайла? И при чем здесь Индия?»
— Пиво жидковато. Водочки бы хоть немножко, — жалобно заныл Сила. — Целый день ждал, опохмелиться надеялся.
Валентин сделал добрый глоток из глиняной кружки. Вкус напитка для него оказался несколько неожиданным. Во-первых, оно было значительно менее пенным, чем то, к которому он привык, во-вторых, оказалось сладковатым, а в-третьих, было, на его вкус, слишком плотным. А этому заморышу Силе жидковато, видите ли. Валентин никак не прореагировал на этот крик души, постаравшись вернуть разговор к интересующему его предмету.
— Парни, а что я вам про браслет рассказывал? И при чем здесь Индия?
— Так ты и этого не помнишь? — Сила сделал такие круглые глаза, будто ему под нос подсунули живую гадюку.
— Дурак ты, Силка, — сурово одернул его Ероха. — Видел фингал? На полбашки… — Синяк на лице Михайлы действительно начал уже оттухать, расползаясь при этом все шире и шире. — Ежели б тебя так огрели, то не только б память вышибли, но и душу.
— Да я что, я ничего, — принялся оправдываться Сила.
«Что ж, Ероха, по-моему, парнишка неплохой. Не знаю пока, можно ли идти с ним в разведку, но в сообразительности ему не откажешь», — констатировал Валентин.
— О браслете, Минь, ты нам сказал, что… — Тут Ероха пригнулся над столом и понизил голос до шепота, — что он волшебный. Ты его украл, когда ходил в Орел, у какого-то колдуна. И стоит тот браслет бешеных денег. Ты за зиму думал здесь, в Ярославле, колдуна какого-нибудь сыскать и браслет продать ему. А если не получится, то по весне, как потеплеет, мы думали в Орел добираться. Там колдуна того найти, у которого ты украл браслет, и продать ему. Ты говорил, что мы его легко найдем. Орел — городишко маленький. С десяток изб, пристань да амбары с зерном. А оттуда уж рванем в Индию.