От этих слов Валентина Ермил почернел еще больше.
— Что же мне тогда делать? — с легкой дрожью в голосе спросил он.
— Не знаю. Делай что хочешь. Водку только не пей больше, а то подохнешь. Что мне потом с тобой делать?
Валентин ушел на работу, оставив Ермила размышлять над сложившейся патовой ситуацией. Остаться в Вологде у него ума все-таки хватило, но вместо себя Ермил отправил в Ярославль одного из охранников. С донесением, видимо.
Дни меж тем сменяли один другой, а Валентин исправно продолжал постигать тонкости кожевенного мастерства. И вот на пятнадцатый день ученичества дед Влас объявил ему, что ставит его начальствовать над отделением для золения.
Признаться, Валентину это польстило. За свои почти тридцать лет жизни опыта руководства кем-нибудь или чем-нибудь он пока не приобрел. Так что за порученное ему дело взялся со всем жаром неофита. Дед Влас же изредка заходил в зольный сарай присмотреть за своим учеником и по необходимости придержать его или поправить. Вот и сейчас остановил, когда Валентин сообщил ему, что собирается вместе с Сипко и Фурсиком развешивать шкуры в мочильне. И правильно, не начальническое это дело. Но Валентин дождался, когда дед Влас ушел, и выскочил из сарая на речку — помогать мужикам. Втроем сподручнее, быстрее получается. Один из короба шкуру вытаскивает, двое ее подхватывают, расправляют и на веревку накидывают. Делать это надо быстро, чтобы мороз не успел прихватить шкуры, пока они в сложенном виде находятся. Тогда их надо нести обратно в сарай и оттаивать. Или же бегать с каждой парой шкур из сарая на речку. Одним словом, удобнее втроем, правильнее.
Мужики только вынесли короб, поставили его на лед, расправляют первую шкуру.
— Эй! — крикнул им Валентин. — Я сейчас.
Сарай стоит на самом берегу речки, да и речка не широка. Барбосы-охранники поначалу приглядывали и за этим выходом, пока не сообразили, что отсюда никуда не убежишь. Если бежать в сторону слободы, то обогнешь сарай и опять же на них наткнешься. Бежать же под прикрытием сарая в противоположную сторону, через речку, — там лес и снегу по пояс. Далеко не убежишь.
Мужики расправили шкуру, набросили ее на веревку. Валентин трусцой подбежал к коробу, вытянул новую шкуру, подал один край Сипко, другой Фурсику. Те подхватили шкуру, растянули ее. Понесли к веревке. И тут в Валентина, как раз когда он снова нагнулся к коробу, угодил снежок. Валентин выпрямился, посмотрел в сторону сарая. Никого. Новый снежок попал ему прямо в шапку. Валентин обернулся в сторону леса. Ероха! Машет руками, как ветряная мельница.
— Фурсик, давайте сами, — бросил он мужикам. — Мне по нужде отойти надо.
Разделяющий его и Ероху десяток метров он преодолел в два прыжка, вскарабкался на высокий берег, чуть было не утонув в глубоком снегу. Последний шаг сделал с помощью Ерохи, протянувшего ему руку.
— Здорово, Минька! — Друзья обнялись, и Ероха, вспомнив об осторожности, могучей рукой пригнул Валентина и присел на корточки сам.
— Здорово, Ероха! Как ты меня нашел? — Валентин огляделся. Ероха здесь целый наблюдательный пункт устроил, вытоптав в глубоком снегу целое лежбище. Валентин завалился на бок и вытянулся во весь рост. — Чтоб с того берега не увидели, — пояснил он.
— Некогда вылеживаться, Минька. — Ероха выглядел встревоженным. — Про то, как нашли, не спрашивай. Мы эту Вологду и ее окрестности, считай, всю излазили. Они тут все либо лесозаготовители, либо кожевники. Еле нашли. Третий день за тобой наблюдаем, все не было возможности позвать тебя. Слава богу, ты сюда без охраны вышел. Но об этом обо всем — потом. Сейчас же надевай лыжи, и побежали. — Ероха указал на широкие охотничьи лыжи, воткнутые в сугроб. А Силка нас уже с санями ждет.
— Здорово придумали, — похвалил его Валентин. — Но мне нужно вернуться туда. — Он мотнул головой в сторону сарая. — Предупредить одного человека. Он нам поможет погоню придержать.
— Ой, смотри, Минька. Может, не пойдешь? Сегодня утром, когда ты уже здесь был, к Ермилу еще трое человек проехало. По виду — чистые звери. Не дай бог, сюда нагрянут…
— А-а… Посланец, значит, вернулся. И не только с инструкциями, но и с новыми исполнителями.
— Чего?
— Потом объясню, Ероха. Жди меня тут. Я до сарая и обратно. Чуть задержимся, зато у нас помощь местного губного старосты будет.
Валентин выбрался из Ерохиного убежища и скатился кубарем вниз. Сипко с Фурсиком продолжали развешивать шкуры, ни на что не отвлекаясь. У сараев — пусто. Похоже, никто не мог заметить его встречи с Ерохой. Валентин забежал в сарай, позвал во весь голос:
— Дед Влас, ты здесь?
— Здесь… — Голос прозвучал откуда-то из дальнего угла.
Валентин двинулся на голос, лавируя между чанами.
— Михайла!
Это дед Влас. Он оказался гораздо ближе, чем показалось Валентину. А кто это еще с ним? В полутьме сарая Валентин сразу и не разглядел стоящих рядом с Власом людей. И только приблизившись, распознал Ермила, прикрывающего нос носовым платком. С ним двое незнакомцев. Если это те, о ком говорил Ероха, то он прав на сто процентов. По виду чистые звери. И четверо ермиловских барбосов совсем не институтки, но эти — самые настоящие маньяки-убийцы.
— Михайла! — К Ермилу вновь вернулась уверенность и доброе расположение духа. И теперь он — сама любезность. — От батюшки письмо пришло. На, прочитай. — Он передал Валентину скрученную трубочкой бумагу.
Валентин подошел поближе к висящему на стене фонарю и, встав прямо под ним, развернул бумагу. «Дорогой сынок! Рад, что ты так успешно и быстро овладел кожевенным ремеслом. Теперь ты готов и для больших дел. Срочно возвращайся домой. Будешь теперь в конторе под моим руководством изучать торговое дело, чтобы вскорости смог ты меня заменить. А мне уже пора на покой, чтобы дому и деткам малым больше внимания своего уделять. Твой отец». «Похоже, несмотря на донесение Ермила, он продолжает считать меня полным придурком. Что ж, это неплохо», — сделал заключение Валентин.
— Ермилушка, спасибо тебе, дорогой! — Валентин заключил его в объятия. — Батюшка домой меня зовет! Спасибо, что хорошие слова ему обо мне и учебе моей написал!
Ермил слегка опешил от такого бурного проявления чувств, но быстро взял себя в руки.
— Да, Михайла, домой надо ехать. Мудр Лукич зовет. Пойдем, соберемся да сразу и поедем.
— Дед Влас, слышь, батюшка меня домой зовет! — Влас в ответ только лишь покивал головой. — Одного жаль. Дед Влас меня сегодня начальником назначил над этим отделением. Обидно, и дня не проначальствовав, уезжать. К тому же мы с дедом Власом сегодня зольный рассол должны были составлять. Без этого нельзя считать обучение оконченным. Правда, дед? — Влас вновь покивал. — Ермилушка, ты уж позволь мне сегодня доначальствовать до конца дня, а домой поедем утром. А то что ж мы на ночь глядя в дорогу-то отправимся?
— Есть смысл в том, что говорит малец, — поддержал Валентина Влас.
Ермил уже весь извертелся, измученный стоящей в сарае вонью.
— Ладно, ладно, — согласился он. — Поедем утром. Я — на свежий воздух. — Он уже рванул было на выход, но остановился, видимо вспомнив нечто важное. — Да, дед Влас, это два наших новых сотрудника. — Он указал пальцем на пришедших с ним убийц. — Они побудут вместе с Михайлой.
С этими словами он и был таков, выскочив за дверь. Валентин выразительно посмотрел на Власа, затем скосил глаза на приставленных к нему соглядатаев. К счастью, они с дедом Власом уже научились понимать друг друга без слов.
— Ну что ж, сотрудники, берите лопаты, пойдем зольный рассол делать, — обратился Влас к оставленным Ермилом мужикам.
— Каки таки лопаты? — прохрипел низким осипшим голосом один из них, но второй пихнул его локтем в бок и послушно направился туда, куда указывал дед Влас.
Дед Влас привел их и Михайлу к первому чану и указал на короба с химикатами, которые заранее заготовил Михайла.
— Ты вот из этого короба пересыпаешь в чан, а ты — из того, — приказал он Михайлиным соглядатаям. — Ты же носи воду с речки, — обратился он к Валентину.
— Есть! — Валентин схватил бадейки. — Дед Влас, ты уж сообщи, кому надо.
Добежать до двери, ведущей на речку, было для Валентина делом пары секунд. Его сторожа даже глазом моргнуть не успели.
— Куда это ты его услал? — поинтересовался один из сторожей у Власа.
— На речку, за водой.
— А ну-ка, пойдем глянем. — Сторож бросил лопату и направился к двери, ведущей на речку. Следом за ним двинулся и второй.
Когда они выбежали из сарая, Валентин уже заканчивал прилаживать лыжи по ноге, подтягивая сыромятные ремешки.
— Убег! — в голос заорали сторожа и бросились на ту сторону речки.
— Быстрей, быстрей, Минька! — торопил Валентина Ероха. — Погоня!
Валентин выпрямился, сделал шаг, другой, выбрался из вытоптанного лежбища на нетронутый снег. Лыжи держали хорошо. Валентин перешел на бег, двигаясь вверх по течению реки и чуть в глубь леса. Ероха отбежал от лежбища и остановился, наблюдая за погоней. Сторожа уже перебрались на эту сторону реки, взобравшись на высокий берег, но дальше нескольких шагов в глубь леса они сделать не смогли, по пояс увязнув в снегу.
— Назад! Назад! — заорали преследователи, застряв в сугробах. — Здесь не достанем! По тому берегу!
Они принялись выбираться обратно, а Ероха устремился догонять Михайлу.
Шли по следам, оставленным Ерохой меж стволов вековых сосен. В лес далеко не углублялись, стараясь лишь, чтобы не было их заметно с противоположного берега речки Лихоманки. Версты через три вышли на берег, пересекли замерзшую речку. Огляделись окрест. Погони не наблюдалось.
— Не снимай лыж, — предупредил Ероха. — Здесь недалеко дорога на Вологду проходит. До нее на лыжах пойдем, а там нас Силка с санями ждет.
Меж тем начинало уже смеркаться. Ясное до того небо заволокло плотным облачным покрывалом, скрыв заходящее солнце. С неба посыпалась снежная крупа. Идти стало тяжелей. В лицо ударил злой колючий ветер. Он то принимался дуть изо всей силы, облепляя путников снегом с ног до головы, то вдруг стихал, и тогда снежная крупа манной небесной с тихим шелестом ложилась на снежный наст.