За 78 дней пребывания в миссионерской поездке епископ Тихон – на пароходе, лодке, байдаре, каяке, пешком – преодолел более 11 тысяч км, побывав в двадцати населенных пунктах! Служил, проповедовал, занимался делами церковных советов, встречался с учениками церковных школ и прихожанами… Поистине, масштабы свершенного в походе вполне сопоставимы с деяниями наших великих путешественников-первопроходцев: Пржевальского, Арсеньева, Миклухо-Маклая…
Дабы хоть немного почувствовать все тяготы такого миссионерского делания, приведем фрагмент из опубликованного в «Американском православном вестнике» описания данного путешествия епископа Тихона на Аляску. Ознакомимся с событиями лишь одного из 78 дней, а именно 20 июня (см. с. 66–67 наст. изд.).
Обычно епископ Тихон в своих письмах архиепископу Флавиану был достаточно сдержан в отношении оценок действий иных лиц, от которых во многом зависела судьба Алеутской епархии. Но вот после, можно сказать, великого миссионерского похода по Аляске в письме Тихона сквозят нотки и обиды, и разочарования, и укора, и даже некоего пессимизма… Он не понимает, как можно не поддержать «живое дело» или бежать от него:
…Недавно я возвратился из дальней Аляски восвояси. Путешествие было не из легких. Удалось пробраться в Квихпах и Кускоквим, где архиереи еще не бывали. За то приходилось по временам идти по тундре пешком… 12 ночей спал на земле в палатке; провизии у нас, как здесь выражаются, было «коротко», т. е. мало; но больше всего приходилось терпеть от комаров и… (извините) от вшей, благодаря (?) близости к дикарям. По правде сказать, житие мое незавидное и скорбное, чего не буду скрывать от Вас. Всякие путешествия и «кусания» – еще полбеды, их можно еще терпеть и везде нужно потрудиться. Но тяжелее всего то, что все это расходуется даром и делу не помогает, ибо и сам я оставлен без помощи, т. е. без людей и средств. Был нынче, например, на Севере. Нужно завести там приют, увеличить состав миссионеров, а средств нет и не дадут, людей тоже нет и не идут: берегут свое здоровье, в том числе и монахи.
Когда посылали меня сюда, то в Петербурге обещали помощь от Миссионерского общества. В прошлом году написал митрополиту Владимиру[39] и в результате не получил даже и ответа. Есть у нас церковные школы, не грешно было бы Училищному совету помочь им, писал о сем, кому следует, но ответа не получил. Когда попробовали выписать учебников для школ рублей на сто, то их переслали так (по почте), что за пересылку мы заплатили больше двухсот рублей, да еще прислали счет за самые книги!
Из Синода тоже иногда не получаю никакого ответа, даже на нужные бумаги, даже и на те, в которых и денег не прошу. Большинство ответов заключается в назначении прогонов туда и обратно. Но, право, стыдно в этом только проявлять всю свою деятельность в епархии, в которой столько живого дела![40]
Путешествие епископа Тихона по реке Квихпах
20 июня. К вечеру комары, вероятно, изголодавшиеся за время дождя, жалили немилосердно. В 6 часов владыка проснулся. Пришли кускоквимцы, чтобы помочь сделать последний перенос. С собою они принесли своей рыбы юколы (сухого лосося): во время чая все отведали ее, хотя попахивала она уже довольно сильно.
Нам предстояло дальше переплыть небольшое, но глубокое озеро и затем опять переноситься к ближайшей речонке. Чтобы не затруднять спутников заботами об устройстве для него кое-каких удобств на байдарке, владыка решил переехать озеро на туземном каяке. Перевез владыку туземец Квихпахской миссии церковный сторож Ефим Авивов. Все следили за этим переездом, затаив дыхание, ибо местный каяк, берестяной, верткий – очень ненадежное суденышко.
Добравшись до желанной речушки и все перенесши сюда, с огорчением увидели, что в речушке этой, которая через два часа должна была привести нас к Кускоквиму, почти совсем нет воды. Нам предстояло теперь добираться до Кускоквима или по берегу речонки через непроходимую чащу леса, или по руслу ее, в иных местах по колени в грязи. Мы выбрали первый путь. Владыка, не желая затруднять гребцов, которым надо было перетаскивать байдарку по глубокой грязи, не остался в ней, а пошел с нами, хотя мы и предупреждали его, что путь этот очень труден. Пошли. Впереди шел мальчик проводник, за ним кускоквимский миссионер, потом владыка, а заключал шествие квихпахский миссионер. Приходилось в буквальном смысле слова «продираться» сквозь чащу. Ельник, березник, ольха и ивняк издавали смолистый аромат, цветы различных ягодных растений, голубые колокольчики и в особенности красавица дикая роза, радовали глаз. Но на услаждение красотами природы нам оставалось очень мало времени, ибо почти все оно уходило на распутывание или разламывание ветвей и перепрыгивание через всякие препятствия. Не только стопа святителя Христова никогда не попирала земли сей, очевидно, и нога дикаря никогда не бывала здесь. Около четырех миль прошли мы по этой чаще. Солнце жгло очень сильно, в воздухе было совершенно тихо, ни малейшее дуновение ветерка не освежало нас. Владыка старался и вида не подать, что этот путь утомил его, но бледность лица выдавала его. На счастье, как раз подошли к месту, где в реке оказалось немного больше воды, и владыка по нашим усиленным просьбам сел в байдарку. В 4 часа дня приехали на Кускоквим. Здесь напились чаю, ибо с утра ничего не ели. В 5 часов двинулись вверх по Кускоквиму. Встретили майнеров[41], которые спускались с верховьев Кускоквима. К радости нашей, они сообщили, что оставили в Русской миссии много провизии. У них мы взяли немного соли.
В 9 часов пришли в первое село Кускоквимское Калкагмют. Здесь встретили нас ружейными салютами. Когда байдарка наша пристала к берегу, владыка вышел из нее и благословил всех жителей. После сего приготовлено было все к вечерней молитве: на архипастырской трости, водруженной в землю, повешен был образ Спасителя, владыка облачился в мантию и малый омофор и благословил начало. Дружно и сердечно полилась молитва к Творцу всех. В первый раз со времени проповеди православия раздалось здесь во славу Божию слово святителя Христова. Это обстоятельство вместе с обстановкой молитвы – в глубоких сумерках под открытым небом, в сообществе с полудикими людьми – придавало ей какой-то особый торжественно-таинственный характер, переживались в высшей степени хорошие, чистые минуты. Да будет благословенно здесь имя Господне отныне и до века!
После молитвы владыка сказал назидательное поучение народу о том, чтобы берегли свою веру православную как зеницу ока. Многие из инославных миссионеров, в особенности иезуиты, всеми силами стараются совращать православных, для чего лечат их, помогают им провизией и т. д. С благодарностью принимая эту помощь их и чем можно оплачивая им за нее, не надо, однако, никогда изменять своей вере; за это грозит нам праведный гнев Божий, постигший некогда Исава, продавшего за чечевичную похлебку свое первородство. Окончивши поучение, владыка раздавал взрослым и детям иконки и крестики. Молящихся было около 50 душ обоего пола.
Так как помогавшие нам на переносе люди дальше не могли идти с нами, то владыка приказал заплатить им. Они остались очень недовольны, что им уплачено было деньгами, а не провизией. Но последней у нас самих было мало. Провизия имеет здесь далеко большую цену, чем деньги, за которые ничего не купишь. Миссионеру в этом крае приходится запасаться всегда большим количеством провизии.
Американский православный вестник.
1900. № 17. С. 409–414.
Своей важнейшей задачей Тихон считал строительство храмов в крупных и стратегически, с точки зрения распространения и укрепления православия на Американском континенте, важных городах. Конечно, первым из них должен был стать город Нью-Йорк. Потребовалось несколько лет, и вот 10 ноября 1902 г. освящение вновь построенного Никольского храма состоялось. С раннего утра к храму стекались многочисленные богомольцы. Прибыли братства – русское и сербское из Нью-Йорка, из Пассайка и из Юнкерса, со знаменами, в своих парадных формах. Американцев впускали по билетам и при этом каждому вручали программу торжества на английском языке. Вскоре пришлось воспретить дальнейший приток богомольцев. Храм вместимостью на 900 человек заключил в свои стены более двух тысяч народа, а за его стенами осталось еще более тысячи человек.
Внутри храма, с левой стороны алтаря, на солее, поместилось русское посольство в парадных мундирах во главе с императорским чрезвычайным послом графом А.П. Кассини, чиновники консульства, русский посланник в Корее А.И. Павлов, консул в Канаде Н.Б. Струве, мэр г. Нью-Йорка С. Лоу, почетные прихожане, семейства причта. Внутри алтаря – приглашенные представители инославного духовенства. Для поддержания внимания и облегчения понимания происходящего несколько возгласов и речь настоятеля, благодарившего гостей, были произнесены по-английски.
Литургию возглавил епископ Тихон, а ему сослужило все наличествующее городское духовенство. Пел чудный хор! Звучали псалмы и горячие молитвы! В закрытом алтаре свершалось священнодействие: учреждался и омывался святой водой престол новосооруженного храма. Ковчежец с останками святых поставлен под престольной доской. Опустилась вся церковь на колени, и вверх, к Всевышнему, полилась молитва епископа Тихона: «Слава Богу нашему во веки веков!», горячо и вдохновенно поддержанная устами всех собравшихся. Сквозь затворенные алтарные двери слышен возглас Тихона: «Возьмите врата князи ваша… и внидет Царь славы! Кто есть сей Царь Славы?» И звучит восторженный ответ: «Господь Сил Той есть сей Царь славы!»
Двери отверзлись и к народу вышел святитель Американской церкви, обратившийся со словом к собравшимся: «Соберитесь возле этого храма, составьте одну дружную семью, союзом веры и любви связуемые. Любите свой храм. В православной вере стойте, родные предания держите, храм Божий любите… Вы род избранный, люди, взятые в удел, чтобы возвещать окружающим вас инославным чудный свет православия».