Свое архипастырское наставление владыка заключил прочтением телеграммы, полученной из России: «Святейший синод призывает благословение Божие на всю собравшуюся при освящении паству».
После освящения собора в покоях правящего епископа был устроен прием. Обеденный зал был декорирован тропическими растениями, на передней стене были задрапированы во флаги портрет императора Николая II и портреты архипастырей. Продолжительное «ура» и троекратно исполненный гимн «Боже, царя храни» сопровождали первый провозглашенный послом Кассини тост за здоровье Государя императора. С воодушевлением, с криками «ура» и с пением многолетий были встречены и все последующие тосты – за президента США, за Святейший синод, за российского посла, за Преосвященного Тихона, за «друзей и печальников православия» К.П. Победоносцева и В.К. Саблера, за бывшего епископа Американского Николая. Причем тут же с последним тостом была восторженно встречена его телеграмма из Симферополя: «Молитвенно присоединяюсь к торжеству. Всех поздравляю!»
К освящению храма был приурочен съезд духовенства, должный обсудить вопросы последующего обустройства епархии. После его окончания Тихон планировал направиться по ближайшим приходам и даже добраться до Чикаго. Однако 21 ноября из Сан-Франциско пришла телеграмма, сообщавшая о скоропостижной смерти брата епископа Михаила. Срочно пришлось менять ранее намеченный маршрут и поспешить в Сан-Франциско. Из-за дальности расстояния успеть на похороны Тихон не мог, а потому распорядился, чтобы тело брата было поставлено в склеп кладбищенской часовни, дабы затем отправить в Россию. Приехав в Сан-Франциско и простившись с братом, Тихон в январе 1903 г. вернулся в Нью-Йорк и сразу же стал хлопотать о переправке тела почившего брата в Россию и одновременно подал в Синод рапорт о трехмесячном отпуске, подумывая и не возвращаться в Америку. В конце марта разрешение было дано. И уже 15 мая корабль отправился в путь, в Европу, унося на борту и епископа Тихона. Церковная печать, к счастью, сохранила для нас сведения о последующем продвижении Тихона по европейским просторам. В Троицын день, 25 мая, в Берлине, в посольской церкви Тихон совершает торжественную литургию, чем, как пишет газета, «обрадовал всю православную берлинскую общину»[42]. На следующий день, в Духов день, епископ совершает литургию в Братском кладбищенском храме близ Тегеля.
В родной Торопец епископ прибыл 31 мая. На следующий день, 1 июня, отслужил раннюю литургию в Воскресенской кладбищенской церкви, а после панихиду на могилах отца и братьев. Следующие несколько дней он служил в Корсуно-Богородицком соборе с участием всего Торопецкого духовенства. Собор был переполнен молящимися. На соборной площади служилось водосвятие по случаю открывающегося 8 июня крестного хода по городу с Корсунской иконою Божией Матери.
12 июня Тихон выехал в Петербург, заехав по пути на пару дней во Псков. В столице был 16 июня. Как уже не раз бывало, Саблер быстро «нашел место и дела» для епископа Тихона, пригласив его для присутствия в Синоде, где скопилась масса неоформленных дел – брачных, следственных и об открытии приходов. Целыми днями он читал бумаги и подписывал, подписывал… да и Америка не забывала своего пастыря, присылая на разрешение и подпись епископа различные бумаги по епархиальным делам. Пользуясь присутствием в Синоде, Тихон «радеет» за свою епархию: публикует в «Церковных ведомостях» информацию об основных требованиях и условиях для желающих служить в Американской епархии, тем самым отвечая на поступающие к нему многочисленные запросы по этому вопросу; получает разрешение Синода на проведение церковного денежного сбора в храмах России на устройство иконостаса в Нью-Йоркском храме[43].
Епископ Аляскинский Иннокентий (Пустынский). Начало XX в.
[Из открытых источников]
В самом конце июля в Санкт-Петербург возвратился Саблер из Сарова, где проходили всероссийские торжества по случаю прославления Серафима Саровского. Он пригласил Тихона и говорил с ним об Америке, всячески намекая, что в настоящий момент замены ему нет. Тогда Тихон просит поддержать ряд его просьб относительно благоустройства Американской епархии и прежде всего дать согласие на учреждение викариатства с центром в Ситхе. Быстро нашелся и кандидат, за которым Тихон сам съездил в Москву – архимандрит Московского Чудова монастыря Иннокентий (Пустынский). Его монашеская жизнь когда-то, в 1894 г., начиналась в Америке. Здесь его постригали, возводили в сан иеромонаха, иеродиакона; награждали набедренником и золотым наперсным крестом… Хотя теперь он был и магистр, и профессор, и наместник… но, будучи человеком легким на подъем, дал свое согласие на возвращение в Америку. Хиротония Иннокентия во епископа Аляскинского состоялась 14 декабря в Казанском соборе. Тихон вручил ему посох и произнес в его адрес напутственную речь[44].
Чудов монастырь. Кремль. Москва. Начало XX в.
[Из архива автора]
Казанский собор. Санкт-Петербург. 1900
[Из открытых источников]
На следующий день Тихон вместе с Иннокентием был вызван в Царское Село, где был представлен Николаю II, рассказывал об американских делах, благодарил за поддержку и помощь епархии. В конце встречи Тихон представил императору своего викария. Впоследствии в печати сообщалось, что «на приеме у себя Северо-Американского епископа Тихона, государь император изволил показать в беседе с епископом свое близкое знакомство с ходом миссионерского дела в епархии, свой участливый интерес к нему и свое всемилостивейшее одобрение его»[45].
Первоначальный трехмесячный отпуск растянулся на полгода. Казалось, синодские дела, в которые Тихон был втянут помимо своего желания, никогда не кончатся. Но вот Синод принял решение об освобождении от присутствия иерархов, ранее приглашенных на весенне-осеннюю сессию. Тихон получил возможность вернуться в Америку и 28 декабря поездом покинул Россию. Новый, 1904 г., Тихон встречал в Берлине, проводя 31 декабря в посольской церкви всенощное бдение накануне нового года и литургию в само Новолетие [46]. Затем поездом в Гамбург, где пересел на пароход «Августа-Виктория» и 3 января 1904 г. отплыл к границам Нового Света; 12-го был в Нью-Йорке и сразу же погрузился в епархиальные дела. 24 февраля прибыл в Нью-Йорк епископ Аляскинский Иннокентий. Поскольку ему не удалось бы до Пасхи добраться до своего кафедрального города – Ситхи, Тихон принял решение самому остаться в Нью-Йорке, а Иннокентия направил в Сан-Франциско, чтобы уже после Пасхи он мог выехать на Аляску.
Пасху Тихон праздновал в Нью-Йорке. Сюда же пришла из России скорбная телеграмма из Торопца о кончине в ночь на 30 апреля его матери – Анны Гавриловны Беллавиной. Похороны стали горестным событием для торопчан. 3 мая после отпевания усопшей в родном храме траурная процессия, в которой приняли участие духовенство всего города и учащиеся духовного училища, отправилась на приходское Воскресенское кладбище. Похоронили Анну Гавриловну рядом с супругом – протоиереем Иоанном Беллавиным[47] и детьми: Павлом, Иоанном, Михаилом.
Часовня на месте захоронения родителей и братьев патриарха Тихона. Воскресенское кладбище. Торопец. 2000-е
[Из открытых источников]
Дом Беллавиных и все находившееся в нем имущество[48] были переданы во владение Спасо-Преображенской церкви, где столько лет священствовал ее супруг Иоанн Беллавин, «на вечный помин своей души и присных»[49]. А в далеком Нью-Йорке ее сын, епископ Тихон, совершил заупокойную литургию в кафедральном соборе «по новопреставленной Рабе Божией Анне». Тихон остался один, не было, как он говорил, «даже двоюродно-троюродных» родственников.
Последующие 1904 и 1905 гг. прошли в бесконечных поездках Тихона по своей епархии, в заботах об укреплении православного присутствия в общем-то чуждой ему среде, в разрешении всевозможных общеепархиальных и приходских вопросов. Недоброжелательство американцев ко всему «русскому», в том числе и к Российской православной церкви, многократно возросло в связи с начавшейся русско-японской войной. В одном из писем в Россию Тихон как-то обронил: «Американцы все еще не могут образумиться. Как торгаши, они стоят на стороне тех, которые у них больше покупают, т. е. японцев. Но бойкотировка русскими купцами американских товаров производит здесь сильное и отрезвляющее действие».
Все же стараниями епископа Тихона и соработников его на ниве Божией дело православной миссии, хоть и медленно, но продвигалось, страдая от постоянного дефицита церковных кадров, от безденежья и явного недостаточного внимания далекого, в прямом и переносном смыслах, Синода. Тихон в своих письмах в Синод и синодальные ведомства, в отчетах по епархии пытался достучаться до столичных духовных властей. В отчете за 1905 г. он в определенном смысле подводит некоторые итоги своей деятельности, сообщая о «выдающихся событиях» и общих «успехах», происшедших в жизни Алеутской епархии. Среди них:
• Перенесение архиерейской кафедры из Сан-Франциско в Нью-Йорк, что было связано с большим числом действовавших церквей на востоке США, чем на Западном побережье и на Аляске.
• Открытие семинарии в Миннеаполисе и церковной школы (бурсы) в Кливленде для подготовки собственных священнических кадров.
• Учреждение общежительного Тихоновского монастыря в штате Пенсильвания. Закладка главного братского корпуса с домовым храмом.
• Образование Благочиннического округа западных штатов, в который вошли шесть приходов.
• Продолжение устроительства религиозной жизни в Аляскинском викариатстве.