[176] в сторону осажденного Кремля. По сути, именно эти военные действия, приведшие к серьезным людским потерям, и развязали последующие ожесточенные столкновения в Москве. Затем юнкера блокировали Кремль, где в заложниках оказались отряд красногвардейцев и солдаты 56-го пехотного полка, заняли Манеж и прилегающие к центру города улицы и площади. Москва была объявлена на военном положении. Военно-революционному комитету был предъявлен ультиматум: сдать оружие и прекратить противодействие правительственным силам. Но поскольку он был отвергнут, началась осада Кремля. По его Никольской, Спасской, Троицкой башням и воротам раздались ружейные, пулеметные и орудийные выстрелы… вновь пролилась кровь. Войскам полковника Рябцева удалось обманным путем проникнуть в Кремль, где они жестоко расправились с солдатами и красногвардейцами, расстреляв безоружных пленных и свалив трупы в общую яму. Информация об этом просочилась за стены Кремля, вызвав гнев и ожесточение среди большевиков и им сочувствовавших.
Епархиальный дом, где проходили заседания Собора, и здание Духовной семинарии, где жили члены Собора, оказались в зоне непосредственного вооруженного столкновения. К тому же немало иерархов и священников жили в Кремле при различных церковных учреждениях, и теперь они фактически были блокированы там. В таких условиях соборяне не могли собираться на пленарные заседания, деятельность Собора была парализована.
Лишь утром 28 октября, хотя и не в полном составе, соборяне смогли собраться в зале Епархиального дома. Главным вопросом, поставленным на обсуждение, стало восстановление в Российской церкви патриаршества. В ходе непростой дискуссии сторонникам патриаршества удалось убедить присутствующих прекратить прения и перейти к обсуждению практических мероприятий по восстановлению патриаршества.
По распоряжению митрополита Тихона в дни военного противостояния в Москве все храмы были открыты и в них проводились богослужения согласно церковного устава. Да и сам Тихон стремился служить в различных московских храмах. Так, на 29 октября в храме Христа Спасителя была намечена служба с его участием. Он отправился на пролетке со своего подворья, но уже на подъезде к центру Москвы в непосредственной близости от нее разорвался снаряд. Можно сказать, что чудо спасло митрополита Тихона и его спутников! Далее ехать было невозможно, и пришлось возвратиться. Как показали последующие события, за пределами Кремля крупных повреждений, кроме церкви Бориса и Глеба на Поварской, не было. В Страстном монастыре солдаты взломали ворота и подымались на колокольню в поисках юнкеров с пулеметами. В церковь Большого Вознесения ворвался солдат с оружием, преследуя других солдат.
Московская городская дума. Москва, Театральная площадь. 1917
[ГЦМСИР]
Дом московского генерал-губернатора. Москва, Скобелевская площадь. 1914
[Из открытых источников]
30 октября председательствующий митрополит Тихон, открывая пленарное заседание Собора, напомнил, что предполагается обсудить лишь один вопрос: о порядке избрания патриарха.
С мест послышались голоса: «Соблюдайте регламент, дайте слово и тем, кто “за”, и тем, кто “против” предложения».
На кафедру взошел «вечный оппонент» патриархистов профессор Киевской духовной академии Ф. Мищенко: «Я нахожу, что сегодня нецелесообразно приступать к избранию патриарха. Это крупнейшее не только церковное, но и политическое событие… Выбор патриарха – вернейший шаг к отделению церкви от государства. Мы не должны действовать очертя голову, иначе произойдет церковный раскол. Я призываю владык не делать необдуманного шага».
От имени тех, кто подписал заявление о прекращении прений и немедленном избрании патриарха, выступил член Московского окружного суда П.И. Астров. Едва вступив на кафедру, он буквально закричал: «Нельзя ждать, формальные условия для правильности выборов налицо! И раз так, то мы обязаны сделать этот шаг и не вправе отказаться от него».
Эмоциональное возбуждение, казалось, вновь стало охватывать соборян, что грозило новой волной дискуссий и затягиванием решения. Почувствовав это, председательствующий митрополит Тихон решил взять инициативу в свои руки: «Сообщаю членам Собора, что кворум для голосования есть. Позвольте поставить на голосование один вопрос: приступить ли сегодня к выборам патриарха? Прошу тех, кто не желает, чтобы сегодня произведены были выборы кандидатов в патриархи, встать и стоять, пока не произведут подсчет».
Подсчитывающие приблизились к возвышению, где располагались президиум Собора и места для архиереев. В президиуме никто не встал, из епископата поднялись лишь несколько человек, тогда как в зале стали подниматься священники, миряне, представители профессуры духовных школ, монашествующие.
– Теперь прошу, – зазвучал голос митрополита Тихона, – встать тех, кто желает немедленно избрать кандидатов в патриархи.
Председательствующий остался стоять, вслед за ним поднялись и другие члены президиума, а за ними со своих мест дружно, за редким исключением, поднялись присутствующие епископы. В амфитеатре зала подымались один за другим остальные члены Собора.
– Теперь прошу встать тех, кто воздержался, – проговорил Тихон.
Заявление членов Поместного собора о прекращении прений по вопросу о патриаршестве. 25 октября 1917
[ГА РФ. Ф. Р-3431. Оп. 1. Д. 31. Л. 33]
Через несколько минут секретарь Собора огласил результаты: за немедленное избрание высказался 141 человек; против – 112 и воздержались 12 человек. Это была победа патриархистов.
Чтобы определиться с порядком избрания патриарха, перед соборянами выступил профессор Соколов, большой знаток церковного права. Собор принял решение следовать примеру Константинопольской церкви, т. е. сначала голосовать за кандидатов, причем они могли избираться всем Собором из среды епископов, священников и даже мирян.
На следующий день, 31 октября, в 11 часов, с молебна, отслуженного митрополитом Тихоном, началось очередное заседание Собора, посвященное избранию трех кандидатов из 25 накануне заявленных соборянами человек, среди которых оказались А.Д. Самарин и протопресвитер Г. Шавельский. Собралось 309 членов Собора, а значит, для избрания надо было набрать не менее 155 голосов.
Со словом о порядке и характере голосования к собравшимся обратился председательствующий: «Приглашаю всех присутствующих осенить себя крестным знамением и приступить к избранию. Позвольте высказать несколько слов по нынешнему голосованию… Отложим страсти и всякие личные взгляды и стремления, и не будем руководствоваться какими-либо личными склонностями, симпатиями и антипатиями, но будем руководствоваться мыслью о том, что мы должны выбирать лицо, которое принесло бы пользу Святой Православной Церкви и послужило бы прославлению имени Божия… А теперь прошу голосовать».
Началась подача записок при поименном вызове каждого члена Собора к урне. Спустя некоторое время, после подсчета поданных в первом туре записок, Тихон огласил результаты: «Всего подано 309 записок. Из них три пустые и одна с одним именем. Архиепископ Харьковский Антоний получил 159 голосов; архиепископ Новгородский Арсений – 148; митрополит Московский – 125».
Таким образом, согласно ранее выработанному регламенту, первым кандидатом был утвержден набравший наибольшее число голосов архиепископ Антоний (Храповицкий). Все пропели первому кандидату «аксиос» и приступили тем же порядком ко второму голосованию. И вновь только один – архиепископ Арсений (Стадницкий) набрал свыше 155 голосов – 199. Более 100 голосов получил митрополит Тихон, остальные менее 100. Митрополит Арсений стал вторым кандидатом. При третьем голосовании голоса были поданы только за пятерых архиереев, но более всех – за митрополита Тихона, 162 голоса, и он стал третьим кандидатом.
Историческое заседание, посвященное избранию кандидатов в патриархи, завершилось в 3 часа 10 минут, тем самым определив трех кандидатов на патриарший престол. Ими стали – архиепископ Антоний (Храповицкий), архиепископ Арсений (Стадницкий) и митрополит Тихон (Бе л лавин). Как тогда говорили: самый умный, самый строгий и самый добрый! Теперь возможно было провести и решающее голосование по трем кандидатам. Причем, участвовать в нем могли только епископы. Но они от этого своего права отказались, посчитав необходимым положиться на Господа и избрать патриарха посредством жребия.
В то время как на заседаниях Собора шли горячие прения о восстановлении патриаршества, в городе продолжались кровопролитные бои. Гремела беспрерывная канонада – орудийная, пулеметная, ружейная. Пули летали и жужжали, как пчелы. Стекла домов пронизывали их уколы. Снаряды громыхали, разбивали стены домов, дырявили крыши, раскалывали мостовые на куски, которые готовы были убить, покалечить каждого, кто оказывался поблизости. Окружающие здания сотрясались и дрожали. Ночью можно было видеть зарева пожаров в различных районах города. Молнии выстрелов бороздили ночное небо и ослепительно сверкали. Большевики штурмовали Кремль, другие здания, занятые юнкерами и добровольными защитниками Временного правительства. Соборяне, не имея возможности собраться в Епархиальном доме, проводили бурные обсуждения создавшегося положения на частных собраниях в общежитии. Многие из ораторов требовали вмешаться в междоусобную борьбу, остановить кровопролитие. Из окон третьего этажа семинарии поздним вечером они смотрели на темную Москву, озаренную вспышками орудийных выстрелов…
На одном из таких собраний, состоявшемся вечером 1 ноября под председательством архиепископа Волынского Евлогия (Георгиевского), решено было сформировать и послать делегацию от Собора в Военно-революционный комитет.
Ранним утром 2 ноября депутацию в Военно-революционный комитет провожали буквально со слезами на глазах, не надеясь более увидеть этих людей. Все вместе соборяне перешли Садовое кольцо, дошли до Епархиального дома. Далее толпой идти было опасно, и депутация отправилась в путь одна. Впереди шли двое крестьян с флажками в руках, со скуфейками на головах. За ними – трое священников и двое епископов с Евангелиями и иконой, с повязками Красного Креста на рукавах. Позади шел митрополит Тифлисский Платон (Рождественский) – в белом клобуке на голове и омофоре на плечах