Дом у Никитских ворот. Москва. Октябрь – ноябрь 1917
[РГАСПИ]
Улица Остоженка. Москва. Октябрь – ноябрь 1917 Открытка.
[Из архива автора]
Улица Охотный ряд. Москва. Октябрь – ноябрь 1917
Открытка. [Из архива автора]
Улицы были пустынны. Отдельные редкие прохожие передвигались от дома к дому, прижимаясь к зданиям, стрельба не затихала, и ходить было опасно. Увидав необычную процессию, они усердно крестились.
Вот и дом генерал-губернатора, где их сразу же обступили озлобленные солдаты и люди в штатском. Раздались возгласы: «Эй, черти с крестом, чего надо? Проваливайте к юнкерам! Идите в Кремль, к своим, к белым!»
С криками «Чего с ними церемониться!» толпа, все более распаляясь, прижимала депутацию к стене дома. Положение было угрожающим. Ситуацию спасло появление красногвардейца с винтовкой, крикнувшего: «Кто тут митрополит от Собора?! Проходи!»
Митрополит Платон пошел сквозь строй солдат, которые, увидев красноармейца, сопровождающего его, молча расступались. «Прошу, – обратился Платон к посланнику Военно-революционного комитета, – дать места в доме и для остальных моих спутников. Нас всех послал Собор, и я отвечаю за их жизни. Идите, идите, позаботимся, – отвечал красногвардеец».
Митрополит шел за проводником, протискиваясь среди всевозможного вооруженного народа. У многих из них лица были бледны, а глаза воспалены от бессонных ночей. Пройдя несколько комнат, красногвардеец остановился и жестом показал, что нужно подождать. А сам скрылся за дверями, возле которых стояли часовые.
Несколько минут спустя к митрополиту Платону вышел один из членов Военно-революционного комитета В.И. Соловьев. «Здравствуйте, – начал он, – Военно-революционный комитет поручил мне переговорить с вами. Что угодно?»
– Я пришел с приветом… с Богом… со Христом. Между нами Христос… Я хочу говорить о любви, – волнуясь, начал митрополит. Переведя дыхание, продолжил: В настоящее время, когда здесь льется кровь, когда стон несется по нашей земле, когда ужасом наполняется страна, Священный собор не может молчать, и он послал меня к вам во имя братолюбия, во имя московских святынь, на которые ныне летят бомбы. Во имя ни в чем не повинных людей, женщин и детей призываю вас к братолюбию, к прекращению братоубийства.
Соловьев холодно слушал, сев на ближайший стул и предложив сесть митрополиту. Выдержав паузу, сказал: «В кровопролитии виноват Комитет общественной безопасности. Он не желает признавать своего поражения и подчиниться единственной законной власти – власти Советов, власти народной. Идите к ним и с ними разговаривайте. Как только юнкера сложат оружие, мы прекратим обстрел».
– Я прошу Вас, прошу Вас – взволнованно проговорил митрополит, медленно опускаясь на колени, прекратите огонь, прекратите кровопролитие… Не надо смертей… В городе ужас… Когда все это кончится?!
Соловьев подхватил митрополита и усадил на стул.
– Успокойтесь, – сказал он. – Мы предложили юнкерам сдаться, ждем ответа…
– Но они, – перебил митрополит, – они могут не сдаться? Могут побояться расправы? Что тогда?
– С нашей стороны расправы не будет. А юнкера вот что делают: днями они в Кремле захватили в плен солдат, вывели их к памятнику Александру II, выкопали яму, перестреляли и сбросили их туда. Наши красногвардейцы и солдаты озлоблены. Но обещаем: если юнкера сдадутся, мы не тронем их.
– Что же с Кремлем? Говорят, его методически расстреливали из орудий. Святыни разрушены, осквернены, разграблены.
– На Успенский собор не было направлено специальных ударов. Пострадал только Чудов монастырь.
– Можем ли мы пройти в Кремль?
– Это было бы возможно, но по пути туда вы подвергнетесь опасности попасть под выстрелы.
– Что же… нам возвращаться?
– Да, идите домой, – прозвучало в ответ. – Начальника охраны пригласите сюда! – бросил член ВРК в сторону прикрытой двери. – Вот что… святого отца проводите через наши караулы и посты и проследите, чтобы никто и ничто не помешали.
На следующий день, 3 ноября, делегация, побывавшая в ВРК, рассказала об увиденном и услышанном, дополнительно утвердив соборян в мысли, что надо спешить с восстановлением патриаршества.
В этот же день, по окончании соборных заседаний, новая делегация от Собора во главе с Московским митрополитом Тихоном на двух пролетках предприняла попытку попасть в Кремль. От Петровки до Театральной площади они проехали беспрепятственно. Но здесь их остановили вооруженные солдаты. На просьбу митрополита Тихона пропустить их в Кремль, ответили: «Не допустим!», а вознице скомандовали: «Поворачивай!»
Проехав мимо Исторического музея, соборяне увидели мчавшийся к Кремлю автомобиль. Попытались «пристроиться» и вслед за ним проехать в Кремль. Однако солдатский патруль вновь преградил путь пролеткам с делегацией. Тогда Тихон и его спутники оставили пролетки и отправились пешком к Никольским воротам, намереваясь через них проникнуть в Кремль. «Стой! – раздался громкий и требовательный оклик часового возле Никольских ворот. – Кто такие? Зачем в Кремль?»
– Мы делегация от Собора. Нам нужно осмотреть святыни…
Часовые, их было двое, переглянулись между собой. Слышно было, как один предложил другому: «Пропустим, да и расстреляем потом, как ослушников команды нашей… – Эээ нет, – отвечал другой, – опасно не исполнить данный нам приказ, может и нам перепасть от начальства». Повернувшись к делегатам, один из солдат, взяв винтовку наперевес и как бы загораживая проход, промолвил: «Будет время. Посмотрите!»
После неудачной попытки делегация отправилась пытать счастья к Спасским воротам. По пути к ним примкнула сестра милосердия. И здесь стояла вооруженная охрана, по ее требованию предъявили свои документы. На удивление, не сразу, но все же удалось уговорить стражу и через ворота войти в Кремль. Приближаясь к Успенскому собору, напротив алтаря, с наружной стены, увидели большую лужу крови и разбрызганные мозги! В одной из глав Собора зияла огромная дыра от снаряда. Внутри, между патриаршим и царским местом упал снаряд, в алтаре разбиты все окна. Серьезное повреждение получил храм Двенадцати апостолов. Один снаряд пробил икону священномученика Гермогена, другой попал в Распятие и отбил у Спасителя руки. Снаряды попали и в митрополичьи покои Чудова монастыря. Икона святителя Алексия искорежена, а перед иконой Божией Матери, – о чудо! – даже лампада не погасла. Делегацию привлекли шум и крики. Оказалось, за углом солдаты вступили в жесткую перебранку с полковником, обвиняя его в каких-то «грехах» дней осады Кремля. Можно было расслышать слова: «Предатель! Смерть ему!» Не обращая внимания на свидетелей, взбешенная толпа заколола офицера штыками.
…4 ноября, открыв утреннее заседание Собора, председательствующий митрополит Тихон, сообщил о посещении Московского Кремля соборной делегацией. После этого собравшиеся приступили к обсуждению проекта Положения о высшем церковном управлении, вопросов о времени и месте избрания патриарха, а также и чина избрания. Собор заседал далеко не в полном составе, о чем, например, свидетельствовали результаты голосования о месте голосования. За его проведение 5 ноября в храме Христа Спасителя высказались 170 человек, против – 106, воздержались – 16. т. е. присутствовало на заседании менее 300 человек.
Ново-Иерусалимский монастырь. Московская губерния.
Начало XX в.
Открытка. [Из архива автора]
4 ноября 1917 г. большевики окончательно победили в Москве и заняли Кремль. И в этот же день члены Поместного собора на пленарном заседании приняли Определение о высшем управлении Российской православной церкви, гласившее:
1. В Православной Российской Церкви высшая власть: законодательная, административная, судебная и контролирующая – принадлежит Поместному Собору, периодически в определенные сроки созываемому в составе епископов, клириков и мирян.
2. Восстанавливается патриаршество, и церковное управление возглавляется Патриархом.
3. Патриарх является первым между равными ему епископами.
4. Патриарх вместе с органами церковного управления подотчетен Собору[178].
По окончании соборных заседаний, в преддверие дня голосования, члены Собора решили съездить помолиться в Воскресенский монастырь (под Москвой), именуемый Новым Иерусалимом. Этот монастырь был основан патриархом Никоном, который жил идеей Святой Руси, Третьего Рима – святой Русской земли, наследницы Византии. Паломничество в монастырь, связанный с историческими традициями патриаршей власти, имело большое значение для членов Собора, как бы «возвращая» в их сознание еще новую для них идею патриаршего единовластия.
Жребий пастыря
На 5 ноября, в воскресенье, были назначены торжественное богослужение и выбор патриарха по жребию из трех намеченных кандидатов. Кстати, в данном случае соборяне воспользовались порядком избрания патриарха, предложенным архиепископом Финляндским Сергием (Страгородским) еще в 1905 г., когда он писал: «После определения трех кандидатов… и утверждения их Собором пишутся три имени – каждое на отдельном листочке бумаги, листочки кладутся в чашу на патриаршем троне. Всеми уважаемый старец вынимает из чаши одну записку с одним именем. Перед собравшимися громко возглашается имя избранника».
Поскольку доступ в Кремль был закрыт и невозможно было провести выборы в Успенском соборе, где традиционно избирались русские патриархи, решено было это сделать в храме Христа Спасителя.
Соборяне и верующий народ, хотя с опаской и боязнью, но пришли в храм Христа Спасителя на торжество избрания патриарха. Торжественную литургию в присутствии всех членов Собора, за исключением иерархов-кандидатов, совершали митрополиты Киевский Владимир (Богоявленский) и Петроградский Вениамин (Казанский) совместно с девятью иерархами и десятками священников. Пели два хора: Синодальный и храма Христа Спасителя. Из алтаря вынесли запечатанный ковче