Отныне все вопросы, касавшиеся взаимоотношения государства с Российской Православной церковью, а также и другими религиозными объединениями и требующие решения правительства, предварительно обсуждались в этом отделе. Разъяснения и указания отдела вплоть до сентября 1918 г. были единственными правовыми документами, регламентировавшими порядок разрешения практических вопросов, связанных с отделением церкви от государства. На отдел же возлагалась задача по борьбе с нарушениями законодательства о культах со стороны как духовенства и церковных организаций, так и местных органов власти[245].
С момента образования «ликвидационного» отдела В.Д. Бонч-Бруевич почти всю поступающую в Совнарком корреспонденцию «по церковным делам» направлял для рассмотрения и принятия решений наркому юстиции Д.И. Курскому, а чаще всего непосредственно П.А. Красикову. Одновременно управляющий делами Совнаркома оставил за собой право контролировать исполнение своих поручений, что касалось в первую очередь жалоб, поступавших на имя В.И. Ленина или непосредственно в Управление делами Совнаркома. Во многих случаях, как показывают сохранившиеся архивные документы, позиции Бонч-Бруевича и Красикова относительно справедливости/несправедливости жалоб верующих существенно расходились. Если первый призывал к поиску неконфликтных решений и максимальному учету прав и просьб верующих, то второй склонялся к жесткому и повсеместному ограничению прав и возможностей верующих и религиозных организаций. Думается, что это еще одно свидетельство наличия внутри партии, фактически с дореволюционной эпохи, разных подходов к религиозно-церковной проблематике и разного видения характера возможных государственно-церковных отношений в социалистических (советских) условиях и, что особенно важно, – различных практических методов и форм реализации вероисповедной политики государства.
Нарком Д.И. Курский весьма внимательно относился к поступающей корреспонденции по вопросам религии и церкви, как и к непосредственным поручениям Ленина. Практически все они в обязательном порядке рассматривались на заседаниях Коллегии Наркомюста, где и определялся непосредственный исполнитель и сроки рассмотрения обращений[246].
…По завершении второй сессии Поместного собора патриарху Тихону удалось совершить пастырскую поездку в Петроград. Она продолжалась с 5 по 16 июня.
На вокзале его ожидало многочисленное духовенство во главе с митрополитом Вениамином (Казанским). От вокзала до Александро-Невской лавры были выстроены крестные ходы от приходов. Как только показался экипаж, в котором был патриарх вместе с митрополитом Вениамином, люди бросились к экипажу, плакали, становились на колени. Святейший, благословляя всех, стоял в коляске до самой Лавры. Здесь его ожидали три епископа, около двухсот священников и более шестидесяти диаконов в облачениях.
Обращаясь к патриарху, председатель «Братства православных приходов» протоиерей Н. Рудницкий сказал о том, что братство объединяет людей, готовых на мученичество. В ответ патриарх заметил: «Русский человек вообще умеет умирать, а жить и действовать не умеет. Задача братства не в том только, чтобы воодушевлять на мучения и смерть, но и наставлять, как надо жить, указывать, чем должны руководствоваться миряне, чтобы Церковь Божия возрастала и крепла. Наше упование – жизнь, а не смерть и могила».
Интересно отметить, что в рядах питерского духовенства, восторженно встречавшего Тихона, были почти все будущие главари обновленчества – священники Александр Введенский, Александр Боярский, Владимир Красницкий, Николай Платонов.
Патриарх совершил в Петрограде несколько богослужений – в Исаакиевском и Казанском соборах, в Александро-Невской лавре и Иоанновском монастыре, участвовал в крестном ходе, посетил свою alma mater – Духовную академию.
Целый день – 15 июня – патриарх уделил посещению Кронштадта, памятных мест, связанных с жизнью и служением о. Иоанна Кронштадтского. На кронштадтской пристани патриарха Тихона, митрополита Вениамина и лиц, их сопровождавших, ожидал многолюдный крестный ход, вместе с которым Тихон направился к Андреевскому собору.
17 июня патриарх Тихон вернулся в Москву.
Митрополит Петроградский и Гдовский Вениамин (Казанский). 1918
[Из архива автора]
Протоиерей Иоанн Кронштадтский (Сергиев). Конец XIX в.
[Из архива автора]
Андреевский собор. Кронштадт. Начало XX в.
[Из архива автора]
Завершение работы поместного собора (третья сессия, 2 июля – 2 °cентября 1918)
2 июля 1918 г. начала работу третья сессия Собора. Собралось всего 150 человек, из них лишь 16 епископов[247]. Поскольку к этому времени здание Московской духовной семинарии было национализировано и там проживали делегаты V Всероссийского съезда Советов, то участников Собора разместили при московских церквах и монастырях. Соборные заседания проводились либо в Епархиальном доме, либо на Троицком подворье, где располагались патриарх и органы высшего церковного управления.
Предполагалось, что внимание соборян будет сосредоточено на вопросах организационно-административного порядка и устройства церкви, ее финансово-хозяйственной деятельности. Среди них: о временном Высшем церковном управлении на Украине, об устройстве Варшавской епархии, о церковных округах, об учреждении новых епархий и викариатств, о монастырях и монашествующих, о привлечении женщин к церковному служению, о прославлении местных святых и восстановлении празднования дня памяти всех святых Российских, о церковных сборах, имуществе, хозяйстве и т. д. [248]
Но было очевидным, что на фоне развертывающейся политической драмы Отечества работа и решения Собора все менее и менее привлекали внимание общества. Оно не ощущало потребности в «церковном наказе» и «церковном водительстве».
На Соборе продолжилась работа по выработке Определений о деятельности высших органов церковного управления. Рассмотрен был вопрос о местоблюстителе патриаршего престола. Его избрание в случае «освобождения патриаршего престола» предполагалось в соединенном заседании Священного синода и Высшего церковного совета. Местоблюститель возглавляет церковь в период междупатриаршества, и главная его обязанность состоит в проведении в трехмесячный срок Поместного собора для избрания нового патриарха. В специальном Определении от 13 августа 1918 г. устанавливался порядок избрания патриарха. В общих чертах он соответствовал процедуре избрания патриарха Тихона. Кроме того, принято было Определение «О положении и штатах Высшего церковного управления» (20.09.1918)[249].
Распоряжение председателя ВЦИК Я.М. Свердлова о выселении православного духовенства и монашествующих из Кремля.
20 июля 1918
[ГА РФ. Ф. Р-3431. Оп. 1.Д. 571. Л. 10]
В то время как на соборных заседаниях обсуждались и принимались решения о внутреннем устройстве церкви, за стенами Епархиального дома шел процесс государственного обустройства новой страны – Российской Советской Федеративной Социалистической Республики.
Протокол заседания Комиссии при СНК. 21 августа 1918
[РГАСПИ. Ф. 19. Оп. 2. Д. 99. Л. 2–5]
3 июля в газете «Известия» публикуется проект Конституции, первой не только советской, но и вообще российской. Он был представлен открывшемуся 5 июля в Москве, в Большом театре, V Всероссийскому съезду Советов[250]. После обсуждения статья была несколько изменена и вошла в текст Конституции под № 13:
Сравнительная таблица статей о свободе совести в проекте и Конституции РСФСР 1918 г.[251][252][253]
В первой Конституции РСФСР были и некоторые другие статьи, касающиеся «религиозного вопроса»: предусматривалась возможность предоставлять «право убежища» иностранным гражданам, преследуемым за религиозные убеждения (ст. 21); вводились ограничения политических прав в отношении монашествующих и служителей культа (ст. 65).
На время проведения V Всероссийского съезда Советов (4—10 июля) пришлось трагическое событие, свидетельствовавшее о нарастании гражданского противостояния: левоэсеровский мятеж. Правда, оно не привлекло особого внимания церкви, оказавшись на периферии ее предпочтений. Но спустя неделю, в ночь с 16 на 17 июля, в Екатеринбурге была расстреляна царская семья, что воспринято было с болью и гневом. Тема эта широко обсуждалась среди членов Собора, московского духовенства и мирян. Отношение к этому акту было однозначно резко отрицательным. Патриарх Тихон 21 июля 1918 г., в престольный праздник Казанского собора, что на Красной площади, служил литургию. По ее завершении он выступил с проповедью, посвященной последним политическим событиям – расстрелу царской семьи.
С принятием Конституции основные положения декрета об отделении церкви от государства стали нормой конституционного права, а VIII отдел Наркомюста призван был теперь наряду с проведением декрета в жизнь обеспечивать и контролировать соблюдение 13-й статьи Конституции РСФСР.
Чтобы добиться претворения в жизнь норм Конституции РСФСР о свободе совести и декрета об отделении церкви от государства, Наркомюст разработал специальную инструкцию «О порядке проведения в жизнь декрета об отделении церкви от государства и школы от церкви», которая была утверждена 24 августа и опубликована 30 августа 1918 г.[254] Она содержала в себе 35 пунктов, сгруппированных в шесть разделов: