Вы пренебрежительно говорите о «мужиках», которые не сумели выбрать из 21-й партии. Конечно, легче выбирать не мужикам по ограниченному цензовому закону. Но я начинаю уважать этих невежественных мужиков. Не мы, а они провели свою волю, инстинктивно и страстно противясь всем нашим попыткам их «освободить извне». Они, очевидно, такого освобождения, в таком сопровождении, не хотят: и из-за этого затянулась Гражданская война. Пора же перестать упрямиться и всмотреться повнимательнее в то, что действительно происходит внутри России. Но и тут нельзя идти двумя путями. Если вооруженная борьба при благоприятных условиях каждый раз наталкивалась на сопротивление населения…то на что же можно надеяться теперь, без территории, когда карты открыты и отношения установлены?[290]
Гражданская война, оккупация части территории России, образование на территории бывшей империи новых государств сделали затруднительным общение центральной церковной власти с епархиями. Особенно сложная обстановка сложилась на Украине, в Грузии и Польше. Не могли правильно функционировать и высшие органы церковного управления: Священный синод и Высший церковный совет. Как правило, патриарх обсуждал и разрешал церковные проблемы, привлекая немногочисленных членов этих органов, а также архиереев, находившихся в Москве. В силу таких неблагоприятных обстоятельств 20 ноября 1920 г. патриарх, Священный синод и ВЦС принимают постановление о предоставлении епархиальным архиереям полной самостоятельности в решении церковных вопросов при невозможности для них поддерживать устойчивую связь с каноническими центром или в случае прекращения деятельности Высшего церковного управления[291]. Этот документ явился основой для организации церковной власти на территориях, неподконтрольных и патриарху, и советской власти.
Обозначившийся перелом в военно-политической обстановке в пользу советской власти свидетельствовал о том, что население, в том числе и его верующая часть, в большинстве своем высказывалось в поддержку новой власти. Это сейчас же сказалось и на позиции высших церковных органов.
В августе 1920 г. Тихон в обращениях к В.И. Ленину и М.И. Калинину признает, что декрет и Конституция РСФСР, которые он еще совсем недавно не признавал и отвергал, провозглашают и обеспечивают полную свободу совести. Не вызывал у него возражений и сам принцип отделения церкви от государства, на котором отныне должны строиться отношения этих сторон. Не возражал он и против существования VIII отдела в системе Наркомюста, ведавшего церковными проблемами, хотя и оставлял за собой право критиковать его деятельность [292].
Подчеркнем, что ни в одном из известных нам устных или письменных выступлений, в документах, посланиях и обращениях патриарха Тихона, начиная с осени 1919 г., нет ни тени сомнения в легитимности новой власти или намека на непризнание ее со стороны церкви. Наоборот, подчеркивалась необходимость для духовенства и верующих, а также церкви в целом, лояльного отношения к власти. Сам патриарх с этого времени желал и стремился к сотрудничеству с властью. А потому нет никаких оснований утверждать, как это нередко делается в церковной и околоцерковной литературе, о некоей неизменной враждебности патриарха Тихона к советской власти и его «неустанной» борьбе с ней.
О настроениях в массах верующих, их отношении к религиозной политике государства свидетельствовали материалы НКЮ и НКВД за 1919–1920 гг. В частности, очень показательны итоги проведенного анкетирования губисполкомов о ходе введения в жизнь декрета об отделении церкви от государства. Эти материалы, опубликованные лишь сравнительно недавно[293], содержат оценку религиозной ситуации в стране и характера отношения населения к декрету об отделении церкви от государства. Мнения современников эпохи введения декрета свидетельствовали о том, что население в своем подавляющем большинстве декрет поддерживало. Это не значит, что «поддерживались» имевшие место административные и военные насилия, несправедливость и жесткость. Нет! Но поддерживался общий курс на раскрепощение государства и общества от «оков» какой-либо религии и церкви, на утверждение условий для мировоззренческого разнообразия; свобода для многих религий и церквей, для неверующей части общества.
Партия и государство о «церковном вопросе»
В партийно-советских структурах применительно к проблемам государственно-церковных отношений и возможных вероисповедных реформ в условиях Гражданской войны единства не было. Сталкивались различные, подчас диаметрально противоположные мнения. Одни (И.В. Сталин, Ф.Э. Дзержинский, Е.М. Ярославский, П.А. Красиков, Н.К. Крупская) продолжали видеть в религиозных организациях, прежде всего в Российской православной церкви, «политического противника», «рудимент»
«Как попы народ обдирают». 1920
Антирелигиозный плакат. Художник В. Дени.
[Из архива автора]
старого отрицаемого мира и считали необходимым, во-первых, проводить по отношению к ним жесткую политику, добиваясь их «развала» и «разложения», а в отношении протестантских организаций – выстроить им заслон на пути в общество; во-вторых, выступали за ужесточение законодательства о религиозных культах; в-третьих, призывали активнее использовать в пропаганде и агитации антирелигиозную тематику.
Другие (М.И. Калинин, А.В. Луначарский, В.Д. Бонч-Бруевич, А.И. Рыков, П.Г. Смидович) говорили о том, что, во-первых, в церкви, наряду с «консервативными», присутствуют и «прогрессивные» элементы, которые при соответствующей политике можно привлечь к «советской работе» и добиться того, чтобы и сама церковь стала «советской», и, во-вторых, считали необходимым смягчить общую (включая и законодательный аспект) политику в отношении «сектантов», которые, по их мнению, были существенно заметным элементом хозяйственной жизни страны.
«Земли и фабрики – помещикам и капиталистам…» 1920 Антирелигиозный плакат.
Художник В. Дени.
[Из архива автора]
«Попы помогают капиталу…» 1920
Антирелигиозный плакат. Художник Д. Моор.
[Из архива автора]
При возникновении каких-либо спорных вопросов по церковной политике обе группы стремились заручиться поддержкой стоявшего посередине между ними председателя Совнаркома – В.И. Ленина. Тот далеко не всегда поддерживал «ястребов», и потому возникали весьма неожиданные ситуации.
Традиционно в пасхальные праздники огромное число молящихся устремлялось в кремлевские храмы. В 1919 г. Пасха выпала на 20 апреля. Власть понимала, что и в этом году вопрос об открытии кремлевских соборов непременно возникнет.
5 апреля 1919 г. Ленин получил заявление Главного устроительного совета христианско-социалистической рабоче-крестьянской партии (ХСРП), только народившейся и желавшей о себе заявить[294]. В нем содержались две просьбы: первая – открыть на Пасху, 19–23 апреля, Успенский собор и другие кремлевские церкви, разрешив свободный доступ в Кремль богомольцам; вторая – разрешить на Лобном месте на Красной площади отслужить панихиду по «павшим борцам за свободу» [295]. Ленин пригласил «на совет» Бонч-Бруевича. Тот предложил держаться опыта 1918 г., когда Совнарком давал разрешение на пасхальные службы в кремлевских храмах, в том числе и с участием патриарха Тихона. Пришли к мнению, что если сегодня с инициативой выступает новая христианская партия, то именно она и должна получить право на организацию служб и вместе с тем, именно она и должна была нести ответственность за обеспечение порядка в пасхальные дни. Ленин наложил резолюцию: «т. Курский! Прошу Вас спешно обсудить это и провести через Президиум] ЦИК. По-моему, надо дать льготу и разрешение как можно быстрее»[296].
Юридически значимое решение, позволяющее «открыть Кремль», мог принять только Президиум ВЦИК. Поэтому нарком юстиции Д.И. Курский направил заявление председателя ХСРП Ф.И. Жилкина с докладной запиской П.А. Красикова в Президиум ВЦИК. Нарком не выступал против ленинского «дать льготу», но категорически возразил против «панихиды по всем жертвам Октябрьской революции».
11 апреля Президиум ВЦИК рассмотрел эти документы и принял решение: «Принципиально согласиться об открытии Кремля на 3 дня и предложить коменданту Кремля принять на себя всю охрану и порядок. По вопросу о панихиде согласиться с мнением Наркомата юстиции»[297]. Стоит отметить, что были и противники открытия кремлевских соборов, в частности, Комиссия по реставрации памятников старины. Но ее соображения члены Президиума ВЦИК признали «несущественными» и постановили: «собор открыть».
Обращение Главного устроительного совета христианско-социалистической рабочего-крестьянской партии в СНК с просьбой об открытии соборов Московского Кремля на Пасху.
4 апреля 1919
[РГАСПИ. Ф. 2. Оп. 1. Д. 9133. Л. 1–1 об.]
На пасхальное богослужение 19 апреля собралось около тысячи человек, заполнивших Успенский храм и пространство при нем. Посмотреть на крестный ход пришли и представители власти. По некоторым воспоминаниям, был среди них и Ленин, который, увидев, как из собора выходили богомольцы с иконами, свечами, крестами и знаменами, воскликнул: «Пошли, пошли… Наверно, в последний раз пошли!» Три пасхальных дня с посещением Кремля тысячами верующих пролетели быстро. 23 апреля представители ХСРП и Комиссии по приемке церковного имущества Кремля встретились у стен Успенского собора, чтобы «закрыть» собор [298]