— Я свяжусь с вами через пару дней, — сказал Рю, сворачивая матрас в подобие рулета. — А теперь кыш — мне еще нужно замести следы.
Из таверны они вышли вместе, но в резиденцию Змея отправились разными путями, как и советовал Рю. Если честно, Кенджи был вымотан до такой степени, что вряд ли бы заметил, если бы за ним следила даже когорта барабанщиков, гремящая на весь город. Дойдя до собственной постели, Кенджи рухнул на нее прямо и тут же уснул, даже не сняв сапог. Проснулся он от того, что кто-то настойчиво тряс его за плечо — как оказалось, по его душу явились нанятые портные. Боги — Кенджи не мог бы с уверенностью сказать, что оказалось тяжелее: драться с обученными убийцами или же терпеть бесконечные примерки и пригонки, стоять словно статуя, покуда вокруг тебя носится толпа гомонящих людей, мерящих каждую ладонь твоего тела и тыча в тебя иголками, выбирать между девятнадцатью кусками ткани, что на вид выглядели как один…
Закончили они лишь под вечер, ближе к закату, когда Кенджи уже окончательно потерял надежду. И это они кое-как выбрали лишь верхний наряд! Отужинав остывшим супом, Кенджи отдал слугам грязную одежду, попросив их наполнить ванну — и через мгновение уже с наслаждением вытягивался в горячей воде. Он даже успел снова придремать, когда в дверь постучали — как оказалось, его пожелал видеть сам старший Такэга. Видимо, он хотел дать ему несколько наставлений перед предстоящим Турниром — ведь Каташи как-никак в свое время сам стал чемпионом.
Кенджи осторожно постучал в дверь и, не услышав ответа, осмелился войти без приглашения. Кабинет Каташи был куда более скромен, чем можно было ожидать от человека его положения, ведь он как никак был главой правящей семьи одного из древнейших Домов, а не простым воякой или каким-нибудь торговцем, разбогатевшем на нескольких удачных сделках. И уж тем более эта небольшая квадратная комната не шла ни в какое сравнение с залом для приема гостей в родовом замке Такэга. Никаких изысканных ковров из дальних стран, расшитых серебряными нитями, картин в золоченых рамах, гобеленов, статуэток, украшенных драгоценными камнями и других признаков роскоши. Только крепкий стол из красного дерева, пара стульев, невысокий комод, алтарь для поклонения Юкану — богу войны, покровителю всех воинов — и пузатый сундук. Сам же Каташи, склонившись над пухлой книгой и сощурив глаза, быстро водил пальцем по желтоватым страницам; сделав шаг вперед, Кенджи тихо кашлянул, чтобы привлечь его внимание.
— Вы хотели меня видеть, господин Такэга? — он отвесил глубокий поклон и уже было потянулся к ножнам с мечом, чтобы оставить их на стойке у двери, как и полагали законы этикета, однако Каташи, захлопнув том и отложив его в сторону, остановил его нетерпеливым взмахом руки.
— Я позвал тебя не для того, чтобы ты демонстрировал мне свои манеры. Присядь.
Кенджи не преминул воспользоваться его предложением. Каташи всегда казался ему куда моложе своих лет. Хищное лицо с четкими резкими линиями, словно бы высеченное из камня, ровный стан, стальной взгляд, могучий голос, не принимающий никаких возражений — по сравнению с ним многие его ровесники казались обрюзгшими немощными стариками, что вот-вот рассыпятся на части. Но только вблизи, глядя на изрезанный морщинами лоб старшего Такэга, глубокую проседь в его некогда черных точно смоль волосах и сухие кисти рук, покрытые желтоватыми пятнами и чернильными разводами, Кенджи понял, что годы, как ни крути, все же берут свое.
— Как идут дела с подготовкой к Турниру? — спросил Каташи, сплетая пальцы. Тон его не предвещал ничего хорошего, хотя
Кенджи в ответ лишь неопределенно дернул плечом. Если честно, грядущий Турнир был наименьшей его проблемой, ведь помимо Жнеца и Братства Рока у них на хвосте теперь висел целый клан синоби, с которыми вряд ли получится договориться миром.
— Сочту твое молчание за «Все в порядке». Но я хотел поговорить о кое-чем другом. До меня дошли слухи, что минувшей ночью на окраине города было весьма неспокойно. Некие люди затеяли потасовку на одной из заброшенных мастерских, в результате которой разрушили ее почти до основания, а после, перед тем как удрать, вдобавок устроили пожар, что лишь каким-то чудом не перекинулся на соседние здания. Тебе случайно ничего об этом не известно?
Кенджи слишком поздно заметил, что Каташи не отрывает взгляда от его костяшек, разбитых в кровь, и тут же положил руки на колени, чувствуя, что начинает краснеть.
— Увы, но нет, — покачал головой Кенджи, стараясь изобразить самое искреннее недоумение, на которое был способен. — Накануне мы немного засиделись в таверне, а как стемнело сразу отправились по домам. Возможно, это были разборки местных головорезов? Слышал в трущобах их больше, чем крыс.
Признаться, выдержать испытующий взгляд главы Дома Змея само по себе являлось настоящим подвигом, который вполне мог зачесться за пару-другую шагов. Ничего не сказав, Каташи поднялся со своего места и подошел к открытому настежь окну, заложив руки за спину.
— Думаю, ты знаешь Исаро, главу рода Ода…
Кенджи припомнил хмурого коренастого мужчину лет пятидесяти; пускай корни его семьи, тоже входящей в Дом Змея, были не так глубоки, как у Такэга, но вот богатством они вполне могли вполне с ней померяться. Сами Ода во всеуслышание благодарили судьбу, подарившую им столь плодородные виноградники, поставляющие выпивку даже императорскому двору; злые же языки шептались о незаконных ссудах, подпольных борделях, подделке ценных бумаг и прочих махинациях, из-за которых предприимчивый дед Исаро в свое время умудрился подмять под себя несколько менее удачливых Домов. Истина же, как водится, скорее всего лежала где-то по середине, но Кенджи не слишком сильно заботила история обогащения Ода.
— … ты никогда не задумывался, почему он круглый год носит перчатки из плотной кожи, невзирая на самую жгучую жару? — продолжил Каташи и, не дождавшись ответа на свой вопрос, произнес: — Когда-то давным-давно он попытался обмануть моего отца. И тот самолично отрезал ему безымянный палец на левой руке, чем вызвал искреннее недоумении у многих. Ведь с его характером он вполне мог лишить того головы. Как и всех его родственников до третьего колена.
— Господин, я бы и в жизни не помыслил…
— Ты неплохой человек, Кенджи, — перебил его Каташи, даже не оглянувшись. — И это не пустая лесть. Вряд ли бы Макото, который скорее язык себе вырвет, чем спрячет его за зубами, стал бы проводить столько времени с негодяем. Мало того: ты вместе с тем и талантливый боец — поверь, сочетание этих двух качеств столь редко, что может считаться настоящим чудом — который со временем вполне способен подняться на самую вершину. Если на то благоволят боги, разумеется. Но вот в политике тебя вряд ли ждет успех, ведь ты совершенно не умеешь врать.
Кенджи промолчал. Каташи же, отойдя от окна, достал из комода глиняный графин и два бокала. Разлив вино, он вернулся на свое место, сделал небольшой глоток и произнес:
— Допустим, я сделаю вид, что не знаю о том, что ты и мой непутевый сын сорвались куда-то посреди ночи, вместо дверей предпочтя воспользоваться забором. Совсем как два нашкодивших мальчишки, хотя я в вашем возрасте уже держал на руках своего первенца. Допустим, я также закрою глаза на то, что несколько моих людей видели вас двоих вместе с господином Рю, разгуливающих ранним утром по одному из самых злачных районов города, куда приличному человеку и заглянуть стыдно — к слову, хуже компанию сложно представить. И если боевые навыки Рю я не могу подставить под сомнение при всем своем желании, методы их применения явно не то, чему следует учиться.
Он ненадолго умолк, чтобы промочить горло.
— Но выбор учителя — сугубо твое личное дело. Я просто удивлен, что господин Рю со своей репутацией до сих пор жив и даже ходит на своих двоих без сторонней помощи — по слухам он давным-давно уже должен был лежать в могиле. Допустим, я решу, что слуги ошиблись, когда сообщили мне, что ваши вещи выпачканы кровью — по большей части чужой, как я подозреваю. Но все это возможно лишь в одном случае — если ты больше никогда не станешь так нагло обманывать главу своего Дома. Иначе это может стать твоей последней ошибкой. Во всяком случае, рядом с нами. Это понятно?
— Да, господин Такэга, — кивнул Кенджи; и хоть Каташи за весь разговор даже не повысил голос, его ледяной тон говорил о том, что шутить он явно не намерен и вполне может претворить угрозу в жизнь.
— Чудно. Что ж, видимо, это и впрямь местные головорезы не поделили территорию, — сказал Каташи уже куда теплее, отхлебнул из бокала и кивнул на нетронутый стакан. — Прошу, угощайся. Исаро, конечно, тот еще старый плут — впрочем, как и его отец и отец его отца — но что-что, а вино делает на совесть. Поговорим о другом — мне также донесли, что ты до последнего не хотел принимать участие в Турнире, утверждая, будто твое имя в списки участников попало по чистой случайности. Это правда?
— Самая что ни на есть, — сказал Кенджи и пригубил вино. Оно действительно было изумительным, чуть сладковатым, но не приторным; крепким, но в меру, ровно столько, сколько нужно.
— Позволь же узнать — в чем причина твоего недовольства? — казалось, Каташи ничуть не сердится, скорее им двигало простое любопытство. — Многие, включая моего сына, готовы отдать все что угодно за подобный шанс, от которого ты отмахиваешься, точно от надоедливого овода.
— Просто, — Кенджи тщательно подбирал каждое слово, чтобы ненароком не солгать, но и не сболтнуть лишнего, — у меня есть кое-какие личные дела, не требующие отлагательств.
— Понимаешь ли, друг мой, — Каташи отставил бокал и сплел пальцы, задумчиво глядя куда-то за плечо Кенджи, — я совсем не против того, что ты самостоятельно решаешь свои проблемы, никого не ставя в известность. Напротив, это весьма похвально, так как многие мужи куда старше тебя лично просят меня отправить целую армию на любого, кто посмеет кинуть на них косой взгляд. Но став членом Дома, ты получил не только привилегии, но и обязанности. И с этих пор каждое твое действие, каждый твой поступок — не важно хороший или дурной — влияет не только на твою репутацию, но и на то, кем будут слыть Змеи. Великими воинами, разгромившими банду головорезов и вернувшими тело погибшего мэцукэ его семье или же уличной шпаной, проливающей кровь на грязных улицах. Тем более что за любым твоим шагом, как за участником Турнира, теперь следят сотни, если не тысячи любопытных глаз. Позволь же узнать — какие такие дела могут быть важнее состязания, которое легко может внести тебя в историю?