Кенджи в ответ лишь пожал плечами и сделал большой глоток. На этот вопрос он бы не смог ответить при всем желании, так как действовал скорее подсознательно, нежели осознанно. Оставалось лишь надеяться, что Червь преуспел в своих поисках и смог раздобыть хоть что-нибудь про эти сферы — Кенджи подозревал, что все дело именно в них.
К приятелю Рю они направились на следующий же день ближе к вечеру, заодно прихватив с собой Шуноморо. Часовая лавка ничуть не изменилась с прошлого раза. Разве что при виде уже знакомых лиц племянник господина Вона без лишних слов оторвался от трапезы и поспешил проводить их до скрытого прохода в подвал — пускай и бросая на Рю неприязненные взгляды, которые, впрочем, тот оставил без внимания.
— Не слишком дружелюбный малый, — заметил Шуноморо, следуя за друзьями; спуск по лестнице стал для него настоящим испытанием, так как даже согнувшись в три погибели он все равно то и делом бился лбом.
— Естественно, после того-то, как ему старикан чуть палец не оторвал, — произнес Макото, осторожно шагая по узким ступеням.
Шуноморо хмыкнул, но не стал задавать лишних вопросов. К тому же, только-только попав в зал, они сразу же увидали Червя, который сосредоточенно возился с какими-то колбами.
— Друзья, одно мгновение! — подождав, пока жидкость в узком сосуде не сменит темно-желтый цвет на зеленый, он задул под ним огонь и препроводил их в жилую комнату, где прямо посреди стола пузом кверху дрых тот же самый кот, который, казалось, за столь небольшой срок успел стать еще толще. После того, как они представили Шуноморо и Червя друг другу и разместились, последний произнес: — Как прошел вечер во дворце императора?
— Отвратительно, — признался Кенджи.
Выслушав его рассказ, Червь тяжело вздохнул и забарабанил пальцами по столешнице.
— Это весьма и весьма усложняет дело. Значит, нам нужен новый план — но сколько на него уйдет времени… Однако не спешите расстраиваться — я припас для вас новости получше. Во-первых, кажется, я сумел разгадать тайну той монеты, пускай и практически случайно. А во-вторых, у меня есть идея о том, как нам узнать побольше об этих сферах и силе, что в них скрывается.
Произнеся это, он достал из кармана круглые серебряные часы на тонкой цепочке.
— Помнится, ты упоминал некий голос, звучащий в твоей голове, — обратился Червь к Кенджи. — Что если я попробую достучаться до него и поговорить с ним? Когда-то давным-давно я знавал одного монаха, который научил меня весьма любопытной технике гипноза. Это не магия — но и он может творить не меньшие чудеса.
Кенджи переглянулся с друзьями. Выражение лица Макото без лишних слов показывало его отношение к предложению Червя, Шуноморо, нахмурив брови, задумчиво потирал подбородок да и Рю не сказать чтобы выглядел сильно воодушевленным.
— Клянусь, это нисколечко тебе не повредит, — сказал Червь. — Но выбор, разумеется, остается только за тобой.
Тяжело вздохнув, Кенджи кивнул. Как бы то ни было, что он теряет? Если же Червь окажется прав, они хотя бы узнают, кто так настойчиво пытается влезть в его разум. Приказав ему полностью очистить голову от лишних мыслей и не отрывать взгляда от часов, Червь принялся медленно раскачивать их на цепочке, с каждым мгновением делая это все быстрее и быстрее. Вместе с этим он тихо, но вкрадчиво вел с Кенджи неспешный разговор о каких-то пустяках; как то царившая за окном погода или городские сплетни.
Поначалу Кенджи следовал его словам едва ли не зевая от скуки. Но когда он уже решил было прервать этот эксперимент, посчитав его неудачным, он вдруг понял, что тело его живет точно отдельно от сознания, не слушаясь его приказов; и через несколько мгновений он перенесся из тесной комнаты в совершенно другое место…
Глава 10
Тянущиеся ввысь исполинские плиты, гладкие, без единого шва или неровности, почти упирались в небо. Они стояли бок о бок, плотными рядами, образуя замысловатый лабиринт. Кенджи поднимался вверх стоя на широкой платформе, что скользила вдоль спины одного из гигантов; делала она это столь бесшумно и до того быстро, что подобное было под силу лишь магии.
Кенджи огляделся. Непонятные сооружения, как и пространство между ними, то и дело вспыхивали разноцветными огоньками: зелеными, красными, ярко-голубыми, фиолетовыми. Иной раз их становилось столь много, что они невольно складывались в самые разнообразные фигуры — от совсем незамысловатых, до весьма сложных. Кто-то по-дружески похлопал Кенджи по плечу. Он повернул голову и…
Предстал перед огромными вратами, столь величавыми, что при одном взгляде на них захватывало дух. Створок не было: вместо них меж двух огромных колонн, испещренных замысловатыми символами, прямо в воздухе висела черная гладь, походившая на зеркало. Один за одним соратники Кенджи ступали сквозь нее, оставляя после себя лишь легкую рябь. Когда наступил его черед, он оглянулся, чтобы в последний раз увидеть родной мир и сделал шаг…
… вылетевший из посоха кроваво-алый луч срезал крыло твари почти под корень. Взревев от боли, она, успевши взлететь едва ли на десять локтей, рухнула наземь — и огромная туша, покрытая прочной словно броня чешуей, содрогнулась в последний раз, когда ее череп разбил огромный молот. Стальной гигант перехватил свое могучее оружие и бросился обратно в схватку, Кенджи же кинул взгляд на кристалл в набалдашнике. Некогда ослепительно яркий, сейчас он представлял собой жалкое зрелище — весь потрескавшийся и почти потухший, казалось, готовый распасться на куски в любой момент.
Отбросив в сторону скипетр, ставший бесполезной дубиной, Кенджи окинул взглядом поле боя и стиснул зубы от злости. Широкое плато, испещренное пылающими кратерами и глубокими бороздами, было просто усеяно останками летающих огнедышащих чудовищ. Но что толку? Можно было уничтожить сотни, нет, наверное, даже тысячи этих тварей, однако место падшей тут же занимало двое ее сородичей.
Они обрушивали на противников огненный дождь, выжигали их кислотой, разворачивали землю, обрушивая в бездну сделанных на скорую руку железных гигантов, которые, увы, были слишком тупы, чтобы суметь предвидеть и избежать столь очевидную ловушку. Ревущие ледяные бури превращали плоть в кусок льда, а огромные волны, пронесшись по суше, не оставляли за собой ничего, кроме разрушений.
Вряд ли бы хоть кто-то смог вспомнить, кто начал эту войну, но вполне могло статься, что победителей в ней не будет… Плевать. Кенджи уже давным-давно смирился с неизбежным поражением, и единственное, что его волновало — забрать с собой как можно больше этих уродливых созданий, чья цивилизация, невзирая на разум, повадками своими и образом жизни походила скорее на зверей.
Кенджи при всем бы желании не смог сказать, сколько длилась эта бойня, охватившая весь материк. Когда они ступили на эту землю? Месяц тому назад? Год? Два? Три? Время здесь тянулось бесконечно медленно и он бы не удивился, узнав, что прошли десятки, если не сотни веков.
Размышляя об этом, он ступал по длинному коридору, уходя все глубже под землю. Кенджи столько раз проделывал этот путь, что ноги несли его сами; на очередной развилке он не раздумывая выбирал верный путь, а оказавшись перед нужными дверьми машинально приложил ладонь к гладкой пластине на стене.
Большой вытянутый зал встретил его холодной тишиной. Лишь только мерно гудел под потолком тусклый светильник, освещая останки железных гигантов, которых, быть может, еще удастся вернуть в строй, однако Кенджи… Уже подойдя к крепкому столу, он замер — почему он вообще называет себя этим странным именем? Его же зовут…
В этот самый момент он вдруг ощутил чье-то присутствие. Он резко обернулся — но, разумеется, в зале кроме него не было ни души. Тем не менее он взял стоявший у ближайшей колонны скипетр и заученным движением привел его в боевую готовность. Не доведенное до ума оружие, конечно же, могло сыграть с хозяином злую шутку, разнеся все вокруг в пыль — но лучше так, чем встречать противника с голыми руками.
— Кто ты? — послышался чей-то незнакомый голос.
— Могу задать тебе тот же самый вопрос, — процедил Кенджи, силясь понять, где находится чужак; казалось, голос, тихий, будто шелест, разносится со всех сторон, отдаваясь эхом от стен и потолка.
— Кто ты? Как тебе зовут? — продолжил допытываться незнакомец. Кенджи невольно покачнулся, опершись на скипетр, точно на клюку. Странное и весьма неприятное ощущение. Словно бы некто залез прямо ему в голову, рассматривая, слушая, наблюдая. Как червь прогрызающий себе дорогу; и с каждым мгновение ощущение это только усиливалось, вскоре став воистину невыносимым.
— Покажись! — рыкнул Кенджи. Его череп словно стискивали щипцами, в ушах зазвенело, а ослабевшие пальцы едва-едва удерживали оружие. Он знал, что эти твари могли общаться с помощью мыслей, не прибегая к звукам или жестам. Но пробиться в спрятанное глубоко под землей убежище, каждое помещение в котором было отделано особым материалом, пока что не удалось ни одной. Неужто они нашли способ каким-либо образом обойти защиту?.. Немыслимо…
— Назови мне свое имя! — голос перерос в крик, что отбросил Кенджи на пол, словно удар. Перепонки его, казалось, вот-вот лопнут и он не мог думать ни о чем другом, кроме этой боли, вспышками пронзающей каждую частичку его тела.
— Имя!
Кенджи взвыл и, ощутив под рукой ребристую рукоять, ухватил посох и направил его в потолок. Он был готов обрушить его себе на голову или же и вовсе приставить скипетр к виску и отправиться к праотцам. Все что угодно, только бы прекратить эту пытку.
Перед глазами вдруг одна за другой начали мелькать картины из прошлого.
Гигантские плиты, горящие сотнями огней, первый шаг на незнакомую землю, проклятье, как же больно, огромная крылатая тень, накрывшая их лагерь спустя несколько дней, всевышние, помогите, струя огня, заживо зажарившего одного из них, на скорую руку выстроенные бастионы, осыпающиеся пеплом под градом заклинаний, вопль боли, сотрясший воздух, когда одну из тварей пронзили снаряды десятка орудий, их ряды тают, оставшиеся уходят все глубже и глубже на север, где возводят последний бастион защиты…