Юкионна послушно последовала к куску чёрного вулканического базальта, но перед тем, как возлечь на его плоскую поверхность, она скинула с себя кимоно и осталась полностью обнажённой. Молочно-белая кожа с тёмным кружевом волос ниже пупка и ореолами сосков, призывно торчащими на прохладном ветру, были обращены к неизвестному в балахоне… Но всё это никоим образом не смутило его. Архимагичка специально выгнулась, позволяя юной (не по возрасту) девичьей груди колыхнуться перед лицом существа. Однако же тот никак не отреагировал на подобные провокации и вовсе отвернулся к Морозову, что-то проверяя у него.
То, что заменяло ему руки — странный дым или туман, — то и дело проходило сквозь Морозова, заставляя того изгибаться, будто его заживо пронзали иглами. Дым буквально просачивался внутрь и, казалось, по крупицам высасывая из тела Морозова последнюю магию, рассредоточенную где-то в энергоканалах.
Юкионна всё-таки улеглась на камень и раскинула руки по бокам, цепляясь пальцами с синими ледяными когтями в пазы, сделанные или выбитые в виде самодельных ручек-держателей.
А дальше княгиня наблюдала, как из Морозова в Юкионну через неизвестного мага прокачивался дым с синеватыми искрами магии холода. И если при этом сам Морозов тускнел, дряхлел и практически находился на грани гибели, то Юкионна наливалась магией, здоровьем, молодостью. Однако же, судя по её застывшему в ужасе лицу и бегущим из глаз слезам, нельзя было сказать, что процесс ей нравился. Более того, в какой-то момент княгиня услышала хруст костей. Вскрики вырвались и у Морозова, находящегося почти в беспамятстве, и у Юкионны. Та и вовсе завыла на высокой ноте, прокусив губу и заметавшись на камне, однако же рук не отпускала и лишь отвернулась, уставившись в никуда, по случайному стечению обстоятельств, глядя прямо в лицо Елизавете Ольгердовне.
А затем княгиня увидела то, чего никогда не ожидала увидеть: а именно, как-то самое средоточие магии, закостеневшее в своё время в Морозове, было выдрано из его груди и, словно колышек, вбито в Юкионну где-то в районе солнечного сплетения.
Следом за этим неизвестный отступил, оставляя двух архимагов приходить в себя.
Теперь княгиня точно знала, какая судьба ей была уготована.
Тот самый вид, как будто из колодца, натолкнул меня на мысль, что и княгиня, и Васька находятся в одном из вулканических кратеров. Было их здесь достаточно — возможно, именно потому, что мы находились рядом, меня смогли достичь отголоски мыслей Василисы и её кошмаров.
И если бы не мой голод, если бы не та пустота внутри, которая подталкивала меня, если бы не Гор, ослушавшийся… Я бы мог упустить время и отправиться искать бабушку дальше. Именно за это я их искренне поблагодарил. Вот уж не знаю, почему у меня сложилось впечатление, что даже пустота отозвалась ответом — вроде «Не стоит благодарности. Мы одна команда и должны помогать друг другу».
Так-то оно и было, но всё же…
Я отправил химер в поисках подходящего кратера. Мы едва ли не носом рыли землю в поисках места, где содержали бабушку и Василису. Однако же ни в одном из кратеров на вулкане их не оказалось.
Напрягая зрение, я заметил, что у острова есть небольшой отрог, как будто у вулкана постепенно рос младший брат и, не достигнув зрелости, вдруг потух. Это была низкая корона, едва выступавшая над морем на полсотни метров.
Тьма внутри клубилась, не позволяя ничего рассмотреть, однако же было в этом месте и нечто такое, что позволяло мне чувствовать себя всё более сытым и сильным. Тот самый голод, вечно жаждущий отведать энергии, сейчас был спокоен и умиротворён, будто бы я до этого просидел несколько часов в медитации или выпил парочку объёмных энергетических накопителей.
Кроме того, я отметил ещё один момент: что пустота, как магия, могла в какой-то мере преобразовываться внутри меня в аналог магии иллюзий и химеризма, позволяя тем самым подпитывать Гора. Выходило, что при желании один вид магии мог выступить топливом для преобразования в другой, однако же, скорее всего, потери при этом были чудовищными и явно не равнялись один к одному.
Что же касается спуска, то я создал нескольких паучков и отправил их внутрь кратера, чтобы те разведали территорию и подсказали, чего ждать. Они достаточно быстро спустились вниз, демонстрируя то, что я так боялся увидеть.
Внутри находился жертвенник. Причём жертвенником в прямом смысле это вряд ли можно было назвать. Не было кругов пентаграмм, не было неких алтарных камней, не было постаментов либо идолов, которым бы молился здешний жрец (или кем он был). Однако же было несколько чёрных базальтовых камней, возникших из застывшей лавы. На них светились неизвестные мне руны, а поверх камней возлежали обнажённые люди.
Бабушку я узнал сразу. Два других старца, практически представляющих собой скелеты, явно имели славянскую внешность и, вероятно, были теми самыми пропавшими архимагами.
Другой вопрос: что в связке с нашими архимагами находились японцы.
Я застал тот момент, когда неизвестный в балахоне принялся выскребать последние крупицы магии из нашего архимага льда, а после вырвал из его груди средоточие — наподобие того, что даровал мне Гор, излечивая. Теперь же я видел, как нечто подобное вырывают против желания мага и после вбивают в обнажённую девушку азиатской наружности.
«Юкионна, кажется, — вспомнил я слова Константина Платоновича. — Архимаг льда и холода, уже однажды участвовавшая в Курильской военной кампании против русских…»
Сейчас пара Морозов–Юкионна явно выбывала из игры, находясь в состоянии болевого шока. Если Морозов явно был при смерти после подобных манипуляций, то Юкионна каким-то образом должна была переварить происходящие с ней изменения и принять в себе силу донора.
Я вспомнил, каково было мне, когда горг вставил свой «подарок» мне в колено. У нас химеризм сработал в плюс благодаря добровольной жертве и подготовке сознания к слиянию. Здесь же я ничего подобного не наблюдал.
«Представляю, как сейчас корчится она… Ведь Морозов вряд ли добровольно готов был расстаться со своей силой».
Но и я не мог никаким образом сейчас помешать безумному экспериментатору, как минимум по той причине, что в одиночку против него и ещё одного архимага я точно не рискнул бы пойти. Здраво оценивая собственные силы, я предполагал, что со временем смогу составить им конкуренцию, но не сейчас. Сейчас я был не обучен и выживал благодаря спонтанным проявлениям сырой силы.
Поэтому мне пришлось ждать и наблюдать, как неизвестный проделал все те же манипуляции по извлечению магии из русского архимага и попытке передачи её японцу мужчине.
Почему-то на ум пришла странная мысль:
«Вот оно как, оказывается, японцы так быстро — всего за четверть века — нарастили почти десяток архимагов… Выходит, что они их не в процессе завоевания и не в процессе обучения-воспитания получали, а в процессе уничтожения чужих магов и пересадки средоточий магических в своих».
Интересно, почему никто не замечал пропажи архимагов в других странах? Хотя, если задуматься, в той же Скандинавии никто особо их не пересчитывал до начала войны и после потери самостоятельности и вхождения в состав нескольких государств. Мало ли кто, где и как умер?
«Вот вам и ответ. Десяток за четверть века — это очень много».
Опять же, если бы это всегда работало так, как я думал, то из Морозова и Волошина — из наших русских архимагов — пересаживали бы магию в новых носителей. Здесь же, судя по цвету ауры и практически идентичному спектру основных сил, можно было понять, что японцы явно собирались усилиться за счёт сил наших архимагов.
А мне приходилось ждать. Ждать ровно до момента, пока от болевого шока не заскулили две пары магов.
И лишь тогда, когда неизвестный потянулся к бабушке, тонким скелетом вскрывая её кожаный доспех с костяными вставками, я посмел вмешаться.
Теперь в драке один на один у меня хотя бы появился шанс.
Моё появление не осталось незамеченным. Балахон со скелетом обернулся в мою сторону и замер, словно принюхиваясь:
— Кто ты?
— У меня много имён, — вспомнил я перечень, произнесённый Хранителем башни Нифельхов. — Выбирай, какое тебе больше нравится: хёвдинг ав томхетен? Зе лорд оф зе войд? Ханияраджа? Рекс вакуи?
Чем больше я говорил, тем насторожённей становился неизвестный.
— Какой ранг? — снова задали мне вопрос.
— А Пустота его знает, — отмахнулся я.
Ведь действительно, я не представлял собственного размера источника в данном направлении, да и не представлялось возможным это узнать. Пустота — она ведь безразмерна и безгранична. Как можно её измерить каким-либо способом?
— Что тебе нужно, пустотник?
— Ну, хотелось бы вернуть любимую прабабушку, лежащую у вас на жертвенном столе. При этом вернуть целой, невредимой и в полной комплектности — со всеми её магическими средоточиями, — я обаятельно улыбался, будто говорил с психом. При этом осторожно шёл кругами, приближаясь к неизвестному и демонстрируя пустые руки без оружия. Даже не знаю, было ли это глупостью с моей стороны, дуростью либо смелостью. Однако же именно сейчас я чувствовал, как тот самый голод и пустота внутри вполне сформировались в некое существо, обещавшее мне силу и защиту.
На данном этапе мне не нужно было оружие, не нужны были доспехи. Всё, что мне было нужно, уже находилось внутри меня и клубилось вокруг. То самое место, «стерильное, безмагичное», как назвал его неизвестный, и было средоточием пустотной силы.
— А с кем я имею честь общаться?
— Моё человеческое имя не скажет тебе ничего. Оно забыто и уничтожено стараниями местных владетелей. Я сотру их в порошок и вновь взойду на трон.
— Странная мотивация, — пожал я плечами. — Воюете со своими врагами, сместившими вас с трона, а страдают от этого совершенно другие люди. Да убейте вы к чёртовой матери монаршую семью и займите трон, как они это сделали в своё время! Что вам мешает?