Меряя шагами отведённые ей апартаменты из угла в угол, она размышляла:
«Ярите никогда не отправится за мной в посольство, тем более что у него и самого сейчас проблем достаточно. К тому же, чтобы управлять мужчиной, нужно быть ему полезной, нужной и не иметь проблем. А с позиции слабого много не науправляешь».
Она пробовала соблазнить одного из своих охранников, чтобы он снял с неё антимагические браслеты. Однако же тот чуть не оприходовал её как самую обычную девку, задрав полы кимоно. Еле умудрилась отбиться, благо, боевыми искусствами Юмэ владела в совершенстве и при желании могла голыми руками, не говоря уже про голые пятки, убить человека. Так она узнала, что ключей — четыре, и лишь четыре объединённых ключа смогут освободить её от колодок. Но и это не принесло облегчения.
«На сколько теперь задержится исполнение моих собственных планов? Год? Два? Пять? Десять? Сколько ещё теперь на японцев в Российской империи будут смотреть косо? Долго, очень долго — минимум поколение. А это пятнадцать, двадцать лет… Вот старый пердун не мог подождать! — ярилась внутри себя Юмэ, поминая недобрым словом японского императора. — Хоть бы две недели подождал до совершеннолетия принца! Нет же, приспичило ему… Да ещё и я кому-то сдалась… чтобы эвакуировать меня…»
Три дня хватило. Чтобы Юмэ успокоилась, не позволяя себе на людях терять лица. В конце концов, в подобном пленении и конвое можно было даже усмотреть некие поводы для гордости. Никого из японского посольства не сопровождали таким числом — её же боялись, а значит, знали её силу и уважали. Но это было слабым утешением.
После трёх дней с нулём гран силы в источнике на выходе из посольства Юмэ скользила безразличным взглядом по улице, зелёным цветущим липам, источающим одурманивающий аромат, будто бы прощаясь с российской столицей, и случайно зацепилась взглядом за темноволосого кучера, что-то прилаживающего у кареты. Выглядела карета неприглядно — с поломанной осью и с переминающимися с ноги на ногу лошадьми. Зато кучер показался Юмэ весьма и весьма знакомым. На секунду в ней даже вспыхнула надежда, что Юрий сможет вызволить её. Однако же тут же и угасла — слишком много вокруг было охраны. Но Юмэ рискнула и, выждав, создала небольшую задержку, продемонстрировав княжичу собственные закованные руки. Для самой себя она объяснила это тем, что как минимум показала причину, почему не могла явиться последние три дня к своему партнёру. Но где-то глубоко в душе она надеялась, что Яритэ, как истинный мужчина, сможет что-нибудь придумать и умыкнуть её, сняв блокираторы.
Японская процессия проследовала в порт и погрузилась на дирижабль. Не без задержек, но русские всё же выставили их за пределы своей страны после нападения на Курильские острова. С каждой сотней метров поднятия в воздух надежды Юмэ таяли, не хуже первого снега на девичей ладони. Её не радовала ни шикарная обстановка дирижабля, ни прекрасные бескрайние виды, открывающиеся из иллюминатора каюты. Её не радовало абсолютно ничего до того момента, пока она не увидела перед собой маленького паучка, с интересом разглядывающего её постную мину.
Сперва она хотела даже прихлопнуть его, но тот резко дёрнулся в сторону и покрутил одной лапкой у головы… будто настоящий человек покрутил пальцем у виска. А после неожиданный гость оглянулся по сторонам и бодренько убежал куда-то в щель между дверной переборкой и полом. Именно тогда Юмэ подумалось, что паучок-то ведь необычный — чересчур бодрый для такого создания. А потому вполне вероятно, что это никто иной, как некий посланец. Магией иллюзий от него фонило, но он был живым, не иллюзорным и не воплощённым. Уж на определение этого крох её силы хватило.
Надежда на то, что где-то здесь засел Юрий Угаров и всё-таки попробует её вытащить из-под конвоя, крепла. Но в то же время Юмэ не хотела выглядеть слабой барышней, ожидающей спасителя без дела. Потому, демонстративно покинув своих четырёх конвоиров, она направилась на прогулочную палубу. Те сперва дёрнулись было за ней, но она смерила их холодным взглядом на выходе из каюты и поинтересовалась:
— И куда, по-вашему, я денусь из дирижабля на высоте более километра, закованная в блокираторы? Улечу? Без магии я улететь смогу только… направленно вниз, разбившись в лепёшку. А я чересчур ценю собственную жизнь, чтобы тратить её столь бездарным образом.
Её соглядатаи самодовольно ухмыльнулись и остались на местах. Сама же Юмэ отправилась исследовать дирижабль. Сперва спустилась на прогулочную палубу, прикрыв руки в колодках длинными рукавами кимоно.
Она шла медленно, разглядывая тщательно всё по сторонам, пока не заметила ещё одного паучка, бегущего по собственным делам. Малыш вдруг резко остановился, стоило Юмэ оказаться в поле его зрения. Сразу после этого он изменил направление движения на сто восемьдесят градусов и побежал обратно.
«Значит, я всё-таки не ошиблась. Меня ищут… и меня нашли».
Ещё через пару минут с потолка по паутине перед ней спустился ещё один паук и побежал в другую сторону, отличную от той, куда шла Юмэ. Стоило девушке снова повернуть по собственному маршруту, как паучок вернулся и сердито забегал перед ней, указывая, что ей нужно двигаться в другую сторону. Более красноречивого приглашения не требовалось, поэтому она пошла следом.
Пару раз приходилось прятаться от служащих дирижабля и от матросов. Однако же она спускалась всё глубже, пока не оказалась на грузовой палубе. Там её перехватил один из матросов, грубо поинтересовавшись:
— Что забыла госпожа в техническом отсеке?
Девушке пришлось изобразить форменную женскую истерику:
— Мои средства красоты оказались упакованы вместо того, чтобы быть отнесены в мою личную каюту! А потому я явилась, чтобы лично забрать кое-что из своих вещей!
Пришлось бравировать связями, но наибольшее впечатление на матроса произвёл её титул мико. Стоило ему узнать, что перед ним жрица божественных сущностей, он всё-таки поумерил пыл и разрешил девушке спуститься. Однако же сам отправился следом, приглядывая за ней, чтобы она не сунулась куда-либо ещё дальше и не поранилась, как он объяснил жрице. За это его боги по голове не погладят.
Юмэ шла шаг за шагом, надеясь, что Юрий придумает, каким образом отвалить её конвоира. Всё-таки один на один он должен был справиться.
И она оказалась права. Они не прошли и трети расстояния, прогуливаясь между высокими столбцами деревянных ящиков, когда Юмэ услышала шелест тихо опадающего тела. Обернувшись, она заметила, как Угаров прикладывает палец к губам, требуя молчать, а сам утаскивает вырубленного матроса куда-то в тёмный угол. Следом княжич накинул на девушку иллюзию тёмных одежд, чтобы она не светилась белым пятном посреди полутёмного трюма.
Юрий не особо вежливо подпихнул её в тот же угол, где сейчас «отдыхал» один из матросов.
— Ну что, страна-агрессор, сделка изменилась, — хмыкнул он. — Ты учишь меня невидимости, а я освобождаю тебя от этой дряни, — указал он на кандалы.
— Да если ты освободишь меня от этой дряни, я тебя не только невидимости научу! Я тебе ещё и облики менять научу! — выпалила Юмэ, заманивая княжича обещаниями. Хотя сама прекрасно понимала, что магия браслетов Юрию неподвластна.
— Смотри, никто тебя за язык не тянул. Клянись силой и кровью, — без единой улыбки уцепился русич за её слова. Отступать было поздно. — А кроме сей прекрасной клятвы, ты также дашь мне ещё и личную клятву о неразглашении и о ненападении на меня и мой род. На иных условиях отправишься домой, в свою Великую Японскую империю.
— А ты не дохрена ли хочешь⁈ — возмутилась Юмэ, хотя в принципе понимала, что его условия хоть и жёстки, но не особо противоречат её нуждам. К тому же клятву можно дать так, что она вступит в действие лишь после освобождения от наручников.
— Нет, думаю, что в самый раз. Свобода того стоит.
— А ведь я могу сейчас поднять тревогу, — оскалилась Юмэ. Соглашаться с первого раза без возражений ей не позволяло женское и жреческое достоинство. — На высоте выше километра ты ничего не сможешь сделать. А после тебя убьют или будут пытать… Или, что хуже, выторгуют что-нибудь за тебя у твоей же империи и у твоей же бабки. Не боишься этого?
Княжич смотрел на неё дерзким взглядом.
— Ни капли. Даже здесь и сейчас никто мне не сможет ничего сделать, если не хочет рухнуть с этой самой высоты. Ты считаешь, что сила моя однобока и не сможет ничего противопоставить, если я не умею менять внешность или становиться невидимым? Ты немного теряешь из виду другие мои способности из триады. А посему… Попробуй поднять, и посмотрим, кто быстрее отсюда эвакуируется: я, ты или всё содержимое этого трюма вместе с дирижаблем?
Но тревогу подняли не они.
Елизавета Ольгердовна не понимала, зачем её пригласили на военный совет. Она давным-давно получила отставку. Легион её распустили ещё при деде нынешнего наследного принца. Потому реальной силы без своих химер она не представляла. Было бы время, они смогли бы с Юрой восстановить численность боевого соединения, но создать в сжатые сроки даже роту они не смогут. Потому княгиня заняла своё место за массивным дубовым столом с толикой непонимания.
Кабинет императрицы, обычно уютный и наполненный мягким светом артефакторных светильников, сегодня напоминал штаб накануне сражения. Глубокие кресла, обитые тёмно-бордовым бархатом, занимали отчасти знакомые княгине люди: как министр обороны Юрий Андреевич Суслов или архимаг холода Ермолай Никитич Морозов, а ещё здесь были Савельев и патриарх рода Светловых. Вот уж кого она точно не ожидала увидеть. Да что уж там. Если кое-кто из присутствующих ей и во внуки годился, как тот же глава штаба Приамурского военного округа, кажется, Пехтерев… Княгиня не могла быть уверена, но внешне глава штаба был похож на её старого боевого товарища, погибшего ещё лет пятьдесят назад.
Принц явился на военный совет первым, однако же уступил место во главе стола матери. Последним прибыл старик-призыватель Волошин Агой Романович. Этот был древнее самой Елизаветы, и ему уже доводилось с японскими ёкаями дело иметь, видимо, потому и вызвали.