Я видел, как Эльза вздохнула с неким облегчением.
— Горг? — переспросила княжна, будто бы катая на языке слово. — Возможно. Даже похоже. То есть его душа никуда не рассеялась? Он где-то внутри тебя?
— Всё так и есть, — подтвердил я. — Именно он частенько помогает мне, даровав видение некоторых таких вещей, которых я раньше не видел.
— Резван рассказывал нечто подобное о своём звере, — кивнула Эльза, убирая деревянный брусок подальше от бабушки, чтобы тот при пробуждении не напоминал ей о процедуре. — Тот также помогает ему в некоторых ситуациях без полного оборота или даже без частичного, словно… словно второе существо. Иногда беседует с ним в его собственном подсознании. Возможно, ты всё же гораздо ближе к роду Эраго, как думаешь?
— Возможно. Не буду спорить. Но именно сейчас наличие горга сыграло нам на руку. Как в диапазоне лекарской магии выглядело то место, которое мы вырывали? — поспешил я перевести тему разговора.
— Признаться честно, никак. Оно выглядело таким же куском энергетических каналов бабушки, как и все остальные. Но я верю тебе. Если ты говоришь, что это был паразит, успешно мимикрировавший под участок энергосистемы, то вырывать его нужно было, и именно с корнем.
— Всё так и было, — подтвердил я.
— Очень жаль, что я не могу видеть то же, что и ты, — вздохнула Эльза. — Возможно, тогда смогла бы помочь лучше.
— То, что ты, дорогая, сделала, уже бесценная помощь. Я видел, сколько труда тебе потребовалось для того, чтобы восстановить рисунок энергоканалов. И, поверь, я больше чем уверен, что восемнадцатилетняя девчонка без профильного лекарского образования вряд ли смогла бы повторить такой же подвиг, как и ты. Уж я-то видел, что ты смогла восстановить структуру на две трети. Именно этим, я думаю, ты немало сократила бабушке путь к восстановлению.
Эльза криво улыбнулась:
— Хоть где-то я оказалась полезна. Иди занимайся делами, я знаю, что у тебя их достаточно, — кивнула мне княжна. — А я пока побуду с бабушкой. Когда она придёт в себя, мы найдём тебя.
Я кивнул, поблагодарив вроде бы как сестру. Удивительное дело, но почему-то сознание хотело и не хотело примерять данное определение к Эльзе. Я совершенно не понимал, как к ней отношусь. Да, мы попали в одну и ту же ситуацию. Да, мы обменялись клятвами братания. Но хоть убейте, я не мог воспринимать её как родню по крови. В то же время для меня Эльза не была и объектом для любовных игрищ.
Поэтому я пока что просто плюнул на сложности собственного восприятия и решил воспринимать её как товарища, которого нужно опекать и оберегать. А дальше — время покажет.
Чмокнув Эльзу в лоб, я отправился наверх. До бала мне нужно было совершить ещё одно действие.
Юкионна нежилась в волнах холода, восстанавливаясь после последней неудачной стычки с русскими. Сенсей исчез, оставив их разбираться с последствиями неудавшегося нападения. Император был зол, и Нурарихён с Юкионной посчитали необходимым на время скрыться с его глаз и вовсе исчезнуть с территории страны.
Юкионна сейчас восстанавливалась на Оймяконе — полюсе холода, бывшем для людей местом гибели и ставшем для неё сродни лучшему курорту для оздоровления собственных кондиций. Мороз змеился по её коже, всасываясь в магическое средоточие. Грудь болела после попытки срастись со средоточием Морозова, однако же нарушенные внутренние энергоканалы продолжали сращиваться — медленно, но неотвратимо. Магия поддавалась, но с трудом. Сейчас Юкионна явно была не на пике собственной формы.
«Ну ничего, они ещё у меня попляшут, — мысленно размышляла архимаг льда и стужи. — Император перебесится, куда он денется? Ведь из его „великой“ армии природными архимагами по силе являются едва ли с десяток. Остальные — новоделы, которым ещё учиться и учиться обращению с силой. К тому же они, опьянённые полученными возможностями, не особо-то и стремятся этим заниматься. А потому вряд ли император будет долго злиться на нас. Скорее снова призовёт и с помощью иной тактики предложит пощипать кого-нибудь другого».
Да, Россия — это вам не островные государства, которые заблокировать и подчинить гораздо проще. Россия — тот зверь, который долго дремлет, но если просыпается, то гнев его страшен.
И, как ни странно, именно пользуясь собственным родством с Морозовым, Юкионна нынче восстанавливалась на Оймяконе. Сам же Морозов только недавно его покинул — лишь после этого, позволив дальней родственнице воспользоваться собственной резиденцией.
Тайно, конечно, ведь война только-только завершилась. Но архимаги между собой всё же находились в надгосударственной касте, а потому даже после произошедшего, Морозов не попытался добить Юкионну, а помог ей восстановиться.
Пересказывать разговор с архимагом льда и холода она бы не стала ни одной живой душе. Пришлось изображать из себя маленькую испуганную девочку, которую под страхом смерти и выпивания заставили принимать во всём этом участие. В старике же кстати взыграли родственные чувства, что и послужило пропуском на Оймякон.
Однако же отказаться от соблазнительных возможностей, дарованных ей неизвестным сумасшедшим экспериментатором, Юкионна не могла и не хотела.
Она — природный архимаг, добившийся всего силой, устойчивостью, усидчивостью, разумом, терпением. Она как раз-таки считала правильным и необходимым усиливать себя за счёт других. Но когда что-то подобное пересаживалось недостойным — с этим она не могла согласиться.
«Пусть бы усиливали уже существующих архимагов, уничтожая новичков. Зачем плодить новых, уничтожая собратьев по цеху?» — такова была её мысль.
Однако же уединение архимага посмели нарушить. Неизвестный на магическом уровне определялся зияющей дырой. Он плыл над поверхностью, подбираясь всё ближе и ближе к Юкионне.
Бежать не было смысла — это создание найдёт её при желании, где угодно. Юкионна уже приготовилась встретить гнев сенсея и даже знала, что ему ответить. Однако же тот её удивил:
— Ты узнаешь для меня, кто был тот сопляк, что нарушил все наши планы, и тогда я подарю тебе средоточие холода.
— Договорились, — улыбнулась хозяйка льдов Японской империи и снова откинула голову, укладываясь на ледяное ложе.
Глава 16
Императорский бал. Как много в этих словах для всех его участников! Для слуг это была горячая пора, когда всё должно было быть идеально, ведь на императорском бале присутствовало множество иностранных гостей и просто важнейших лиц государства, перед которыми нельзя было упасть в грязь лицом.
Что же касается юных дев, некоторые готовились к проведению бала с той отчаянной решительностью, с которой генералы штурмуют редуты своих врагов, причём ни одна из девиц явно не собиралась отступать, предполагая, что на этом балу может решиться её судьба. И, как знать, возможно, в чём-то они были правы.
Для мужчин же присутствие на императорском балу было почётным и являлось знаком благоволения императорского семейства к тому или иному роду. Я же в связи с карантином, а после — с участием в поисково-эвакуационных мероприятиях на Курилах — и вовсе выпал из процесса подготовки к балу, в то время как двое других камер-юнкеров были вышколены и выдрессированы на помощь принцу во время этого, без сомнения, важного мероприятия.
Потому, когда я явился к девяти утра на службу, наследник престола отвёл меня в сторону.
— Ваше Императорское Высочество, — рискнул я первым задать животрепещущий вопрос, — какова моя роль во всём мероприятии, с учётом того, что я ни сном ни духом не знаю, как это должно было происходить.
Принц отреагировал на мой вопрос с улыбкой, правда, улыбка оказалась мученической. Понизив голос, он склонился к моему уху и произнёс:
— Юр, давай хотя бы ты не будешь меня вгонять в дебри протокола. Мне и так он надоел до зубовного скрежета. Если упростить, то да, вы с Железиным и Солнцевым остаётесь при мне свитой. Железин последние две недели весь гербовник выучил, включая иностранных гостей, и будет представлять всевозможных полезных и не очень лиц. Солнцеву сегодня достанется роль подносителя веночков и ленточек, чему он, думаю, не сильно рад, но деваться некуда. Но у тебя, друг мой, будет самое, что ни на есть важное задание, о котором ты узнаешь чуть позже. А в целом — везде сопровождаешь меня, и в случае, если видишь для меня опасность, в чём бы она ни выражалась: в виде настойчивых кандидаток в невесты либо врагов империи, аккуратно оттесняешь их от меня либо по моему сигналу, либо самовольно.
Ну, к чему-то подобному я был готов.
— Единственное… — принц стукнул себя по лбу, развернулся ко мне и сказал: — И прости меня, друг мой, но будете вы втроём выглядеть сегодня как золотые попугаи.
Я сперва не понял, о чём он.
— Дело в том, что на приёме сегодня будет три тысячи гостей, и чтобы хоть как-то вас отличить, будете вы у меня в золотых парадных мундирах с аксельбантами. Иначе я вас просто не отыщу в этом придворном хороводе.
— Ваше Императорское Высочество, я думаю, что золота сегодня будет так много, что нас бы проще было одеть во всё чёрное, чтобы мы выделялись на фоне всех остальных, — хмыкнул я.
— Проще-то, может быть, и проще, но ваш траурный вид никак бы не вязался с праздничным поводом. Матушка выбрала золото, якобы пламя Пожарских в обрамлении золота будут выглядеть значительно презентабельнее.
Я неопределённо пожал плечами.
— Золото так золото, не суть важно.
В этот момент нам внесли мундиры с золотым шитьём, от которых даже у меня глаз дёрнулся. Удружила императрица. Но делать нечего, мы дружно сменили одежду.
Сам же я внутренне содрогнулся от фразы про три тысячи гостей. И куда столько поместится? Я, конечно, представлял, что Кремль — всё же не маленькая резиденция монархов, однако же… три тысячи?
Когда само мероприятие началось, я понял, что три тысячи при нынешнем варианте — ещё не самый плохой расклад. Ведь кого там только не было: и члены императорской фамилии, и высшая аристократия, и дипломаты, и гвардейские офицеры, и даже некоторые отличившиеся чиновники. И все — не просто так, все с жёнами, иногда и с детьми. Соответственно, количество гостей росло как на дрожжах.