– Карен.
Гутэрки подошли ко мне вплотную. Тёмные лица, напомнившие Мелну, улыбались.
– Жрицы и маги одинаково созданы Предвечной, – сказала та, что выглядела намного старше остальных. – На нас были возложены разные задачи: первые хранили мир, вторые его меняли. Нельзя нарушать равновесие, убрав одну из сторон, а именно это пытается сделать Негар. Наверное, ты – последний способ намекнуть императору, чтоб он поубавил спесь… Мы в Гутэре будем молиться за тебя, Карен.
За моим плечом тихонько хмыкнул Шэрил.
– От судьбы не уйдёшь, Карен. Не знамя освободительной войны, так надежда всех жриц… Возвращаемся?
– Перенеси сразу в палатку, – обернулась к нему и взмолилась я. – Чтобы не видеть собравшихся любителей чудес.
– Как скажешь.
На прощание я низко поклонилась жрицам. Они в бо́льшей степени заслуживали уважения – пробираясь тайком и ночью, через границы враждующих государств. Палатка показалась мне лучшим местом на свете, прямо-таки родным домом… Сколько лет у меня нет дома? И был ли он вообще? Школа, лагерь, храм…
– Шэрли…
Шэрил улыбнулся.
– Когда ты так меня называешь, я прямо всей кожей чувствую подвох.
Устало плюхнулась на койку, стянула куртку, стряхнула ботинки.
– Никакого подвоха. Я вымоталась сегодня. Не из-за того, что делала, сколько от собственных мыслей. Понимаешь, я… растеряна. До всех этих чудес было скверно, но ясно: вот я, выгоревший маг, жрица Предвечной, без целей в жизни, без будущего. Храм в Окреше стал местом, где я могла ни о чём не думать, за исключением своих обязанностей и помощи Айшет. В Иркене у меня начали появляться мысли, что жизнь – это больше, чем служение. А сейчас я даже не знаю, кто я! Я запуталась…
Шэрил разулся, сел на кровати, подтянул ноги к животу, обхватил руками острые коленки. Его взгляд, испытующий, пристальный, странным образом не раздражал меня, а вызывал желание говорить – впервые за много лет.
– Карен, я не имею права спрашивать, но почему-то мне кажется, что ты ответишь. Что привело тебя в храм?
– Портал, – усмехнулась я с горечью, – последний в моей жизни. Я была очень сильным магом, Шэрли. Намного сильнее тебя, веришь?.. А ещё я плохо разбиралась в людях. И что гораздо страшнее – наследовала огромную кучу денег. На службе императору отец приумножил состояние нашего рода. Дом в столице, дом в Грэнше, поместье, земли… И всё это он завещал мне.
Я стиснула пальцы. Внизу живота прошла дрожь – отголоски бессильной ненависти.
– Примкнув к заговорщикам, отец обеспокоился моим будущим. Мне тогда не исполнилось двадцати, по законам Рагара требовался опекун. И таковой быстро нашёлся: Хáрес Вэшир. Обаятельный красавец, благодарный ученик, друг семьи, многообещающий учёный, к которому благоволил император. Вэшир убедил отца, что позаботится о единственной дочери.
Мотнула головой, отгоняя гнев.
– Когда отца арестовали, я служила в Первом Летучем отряде Рагара. Шла война с Гутэром, лагерь стоял в Кэроне. Новость о неудавшемся покушении объявили перед всем отрядом, с меня содрали знаки отличия, нацепили антимагические браслеты и приставили охрану. Несколько дней я прожила в томительном ожидании казни. Затем появился он, Вэшир. Герой-освободитель в сияющих лучах сострадания и великодушия. И предложил законный брак – в обмен на помилование мне и отцу. Мол, за жену и тестя ему легче хлопотать перед императором.
– Ты согласилась? – хрипло спросил Шэрил.
– Да я руки целовать ему была готова – за отца, не за себя! Конечно же, Шэрли, я даже не раздумывала… Наследница рода Грэнш вышла замуж в каком-то крошечном храме на окраине Гутэра. Моё свадебное платье сшили наскоро местные жрицы из того знаменитого радужного шёлка, что так ценится в Аргэре. Добрые женщины хотели скрасить церемонию, устроенную с такой поспешностью, что на ней не присутствовало ни родственников, ни друзей, ни свидетелей – самодовольный жених и ко всему равнодушная невеста. После чего Вэшир увёз меня в Гирáз, это на самом севере Рагара. Убрать с глаз императора, как он сказал. Дальше…
Шэрил напротив меня застыл, сцепленные пальцы белели на фоне чёрной формы. Красивые тонкие длинные пальцы, самое привлекательное в его облике. Насколько же он отличается от Вэшира – всем, всем…
– Мой муж оказался похотливым животным. Грубым, распущенным, извращённым и пресыщенным. Если, выходя за него замуж, я его просто не любила, то к концу медового месяца уже люто ненавидела. Но безропотно терпела ради отца, и терпела бы долго. Особенно после того, как забеременела… Это была случайность, пропущенное заклинание, но я не стала избавляться от ребёнка. Наоборот, знал бы ты, как я обрадовалась! Хоть что-то хорошее… Девочка, доченька, Анора.
Подавив всхлип, я продолжила:
– Всё это время я считала, что отец жив, а Вэшир добивается его освобождения. Бабушка моя к тому моменту ушла на Небеса, старые знакомые от меня отвернулись, друзья мужа вызывали отвращение, служащие молчали, новостные листки, как я теперь понимаю, старательно контролировались. Не знаю, на что уповал мой так называемый муж… На то, что продержит меня там вечно? В один прекрасный день мне надоело слышать уклончивые ответы: я вспомнила, что маг, и вскрыла сейф Вэшира. Жаль, эта умная мысль пришла мне в голову слишком поздно. Узнала я сразу три вещи: во-первых, приданое Карен Грэнш успешно перетекло к её супругу; во-вторых, отец перед смертью оставил мне прощальное письмо, где умолял о прощении; в-третьих, Росена Грэнша развеяли на второй день после ареста. Предлагая замужество, Вэшир прекрасно об этом знал. Не мог не знать, ведь он, главный свидетель против своего друга и учителя, присутствовал при казни.
Боль, сдерживаемая все семь лет, выплеснулась наружу. Вот я стою в кабинете Вэшира и читаю письмо отца, руки трясутся, строчки наползают друг на друга. Документы о передаче прав. Я – нищая. Старый новостной листок с описанием суда и казни… Зачем Вэшир хранил его?! Как доказательство своего предательства и лицемерия?
– Понимаешь, если бы у меня было время как-то это всё осмыслить, хоть немного… Но именно в эту минуту вошёл муж. На сейфе стояла защита, я об этом не подумала. А он забыл о том, что я – боевой маг первого уровня. И на самый страшный удар в моей жизни отреагирую единственно доступным образом. Я вспыхнула, сжигая себя, Вэшира и всё вокруг на сотню локтей. Очнулась я спустя несколько денниц в храме на другом конце Рагара, обгоревшая до костей, лишённая магии, беспомощная, безразличная ко всему. Дочь я потеряла, смысл жить – тоже. Айшет месяц не давала мне уйти окончательно, отпаивая отварами и убеждая не сдаваться. Мне не хотелось выздоравливать, у меня не было причин продлевать подобное жалкое существование. Но потихоньку я встала на ноги, начала помогать жрицам, прониклась благодарностью к Айшет и приняла служение. Храм стал единственным местом, где могла существовать уродина, в которую я превратилась. И то, от меня все отшатывались в ужасе, пока не привыкли… как ты отшатнулся в первый раз.
– Ты не уродина, – твёрдо возразил Шэрил. – Никогда ей не была. Если хочешь знать, я отшатнулся, испугавшись не твоего вида, а полотенца в твоих руках. Мне показалось, ты хочешь меня задушить, настолько свирепым было твоё лицо.
– Правда?.. – глупо спросила я.
– Я не умею врать, Карен. И что ещё я должен был подумать? Последнее, что я помнил, – ночной бой на вражеской территории. Ты точно не походила на целителя и уж тем более на асгэрку… Ты ни на кого не походила, Карен.
– Ладно. – Мне хотелось верить. – Теперь я буду дразнить храброго коммандера Рэнара тем, что его повергла в страх и ужас жрица с полотенцем.
Он улыбнулся. Так, словно мой рассказ вызвал в нём любые чувства, кроме ожидаемого презрения. И от этого я ощущала себя странно, непривычно, удивительно легко. Мне стало хорошо. От его улыбки, от тёплого взгляда, от присутствия рядом, от общего ощущения надёжности и доверия.
– До рассвета часа четыре. Ещё спать и спать. – Шэрил потянулся за подушкой.
– Выспись. Тебе предстоит прокладывать портал в императорский дворец.
– А перед этим целый день бездельничать, – откликнулся он.
– Не бездельничать, а набираться сил. Судя по твоей ауре, это не лишнее.
– Я быстро восстанавливаюсь. – Шэрил зевнул, лёг и укутался одеялом.
Последовала его примеру, закрыла глаза.
Жрица тоже должна отдыхать.
Глава 20
Сигнал к пробуждению то ли не прозвучал, то ли я его благополучно проспала. Проснулась в одиночестве, некоторое время разглядывала солнечную щель в пологе палатки, затем решительно поднялась, встряхнулась и вышла наружу.
От лагеря сохранилось только название. О палатках напоминали лишь круглые пятна гладкой уплотнённой земли, вдалеке суетились Барсы, перенося порталами упакованные тюки. Полог со столовой уже сняли, но один стол и пару стульев оставили, а доносившийся запах напомнил, что я ничего не ела со вчерашнего утра. Заметила знакомую светлую макушку и поспешила присоединиться.
– Доброго утра! – поприветствовал меня Шэрил. – Я почти собрался тебя будить. Рекомендую наесться впрок, горячего больше не будет.
– Смотри, не лопни, – пошутила я, наблюдая, с какой скоростью он поглощает жаркое.
– У меня здоровый мужской аппетит, к тому же ты сама посоветовала набираться сил, – невозмутимо ответил Шэрил. – Пожалуйста, захвати ещё одну порцию для меня!
Повар в белоснежном фартуке, несомненно, слышал наш разговор, потому что вручил мне две дымящиеся тарелки. Повязанный вокруг головы чёрный платок вместо привычного колпака придавал мужчине разбойничий вид.
– Компотик, госпожа, пейте. Вкусный получился, жаль, все разбежались.
– Ты бы, Мáреш, его в бутылки перелил, – предложил Шэрил. – Нам с Карен здесь до следующего утра торчать. Сам когда уходишь?
– Через полчаса должен быть на месте… Коммандер Рэнар, в Рагаре сейчас холодно?
– Поверь, нам там покажется слишком жарко.
Я уткнулась в тарелку.