— Прошло уже больше двух лет, я помню далеко не все детали, — призналась она. — А нам нужны именно они.
— Поговорить с господином Мирсом, например, ты не хочешь? Он расследовал смерть принца. Наверняка многое помнит и может быть нам полезен, — предложила я.
— Позже поговорим с ним, — хмуро бросила Доверенная. Происходящее ее тревожило, неудивительно, что сестра была не в духе. — С ним и с дознавателями, занимавшимися обоими убийствами.
— Я думаю, это все лучше передать стражам, — не предусматривающим возражений тоном сказала Абира, положив на тарелочку виноград. — Это не наши игры! Мы не проводим расследований. Это отнимает время от наших обязанностей. Император ведь сказал, что для убийцы Снурава мы проведем ритуал. Хоть он и даркези. Нам нужно к нему подготовиться.
— Это произойдет еще нескоро. Даже повеление Императора не отменяет суда, — резковато ответила Гарима.
— При таком числе свидетелей суд будет быстрым, — пожала плечами Передающая. — Значит, ритуал будем проводить через несколько дней.
— Возможно, и к чему ты ведешь? — бросила Гарима. Она насупилась, сложила руки на груди и смотрела на сестру строго и требовательно. Я под таким взглядом стушевалась бы и не стала возражать, но Абира не отступилась.
— К тому, что я устала! — громко заявила она. — И вы обе тоже устали! Мы за последние две недели больше ритуалов провели, чем за два месяца до того! Мы можем любезно рассказать стражам о чернильницах. Но вести свое расследование глупо!
— На нас лежит определенная ответственность, — холодно ответила Гарима.
— И пусть лежит! — перебила Абира. — Но не только за прошлые, но и за будущие ритуалы! И к ним мы должны быть готовы, чтобы не наделать ошибок!
Гарима отвернулась от сестры, некоторое время молчала и рассматривала только тарелку. Доверенная понимала, что Абира по-своему права, но признавать это не торопилась.
— А ты что думаешь? — глянув на меня, хмуро спросила Доверенная наконец.
— Мне важно разобраться самой, все выяснить. Хочется знать точно, что ничего не упустили, — призналась я. — Но понимаю, что опыта расследований у меня нет, и боюсь навредить.
Гарима кивнула и не ответила. Тишина, напряженная и неприятная, длилась, к счастью, недолго.
— Я не зову, тем более не принуждаю вас заниматься этими расследованиями. Но не хочу пускать все на самотек, — подытожила Гарима. — Это слишком странные случаи, слишком необычные. К тому же от расследования зависит политика нашего государства.
— В которую я хочу вмешиваться в последнюю очередь, — подняв раскрытые ладони словно в защитном жесте, Абира покачала головой.
— Боюсь, мы уже вмешались, — возразила я. — Поэтому тоже не хочу оставаться в стороне.
Гарима встретилась со мной взглядом, легко кивнула, будто благодарила за поддержку.
— Это ваше право, — раздраженно бросила Абира. — Уверена, вы вдвоем повеселитесь на славу. Только меня не впутывайте.
С этими словами она встала, швырнула на тарелку салфетку и шагнула к выходу из беседки.
— Абира, постой, — Гарима поймала сестру за руку.
— Зачем? Я не хочу играть в дознавателей, — хмыкнула Передающая и с издевкой добавила: — Я уже достаточно взрослая, чтобы осознавать свою настоящую роль.
— Не в роли дело, — как могла мягко возразила я.
— У всех есть право на свое мнение и право его изменить, — вставила Гарима. — Возможно, потом…
— Я свое вряд ли изменю, — зло усмехаясь, перебила Абира. — Меня трясет, стоит вспомнить, что творилось в Храме! Я измучена бесконечными ритуалами и неопределенностью! Этой неизвестностью, вашими постоянными попытками найти ответы! Всего этого не было, пока в дела религиозные не вмешалась политика!
Она наклонилась к столу так, словно хотела рассказать тайну, о которой никто не должен узнать, и прошептала:
— Теперь мне вообще кажется, что Император сделал из нас инструмент устрашения. Он запугивает ритуалами чужеземцев. Это что угодно, но не уважение к нам!
Я не понимала, как Абира умудрилась так исказить смысл беседы Правителя с послами. Проведение ритуалов для убийц — часть традиции и верований тарийцев. То, что Император распространил действие этого правила и на убийц-иноверцев, никак не превращало жриц в орудие. Но возразить сестре я не успела — первой заговорила Гарима.
— Понимаю твое беспокойство, — заверила она. — Но мы втроем не допустим злоупотребления. Хранить истинную ценность ритуалов — важнейшая задача жриц.
— Главное, чтобы вы не забыли об этом, заигравшись в дознавателей, — бросила Абира и решительно вышла из беседки.
Гарима долго смотрела ей вслед, устало потерла пальцами переносицу.
— Нужно будет поговорить с ней, когда она немного успокоится, — вздохнула Доверенная. — Подобный всплеск после всего произошедшего был вполне ожидаемым. Это от неуверенности… Когда жизнь вернется в прежнее русло, она станет спокойней.
— Но она искренне считает, что Император запугивает с нашей помощью чужеземцев, — подчеркнула я. Абира и раньше говорила глупости, странно оценивала ситуацию, но в этот раз ей удалось меня поразить.
— Да, я это тоже почувствовала… Знаешь, с Абирой бывает очень интересно разговаривать о политике, — ответила Гарима и, заметив мое удивление, пояснила. — Вот мы были на встрече Импреатора с послами, слышали и видели одно и то же. Ты знаешь, что он блюдет традиции, когда утверждает, что убийцу ждет ритуал. Вероисповедание преступника не освобождает его от ответственности.
Я кивнула. Сестра улыбнулась и продолжила.
— Если бы ты знала Императора и господина Нагорта так же долго, как и мы с Абирой, ты бы поняла, что за сегодняшними словами последует указ. Император в ближайшее время узаконит ритуалы для преступников-иноверцев. Последние события и вызывающее поведение господина Далибора показали, что общины ведут себя на чужой земле слишком вольно и не всегда чтят законы нашего государства.
— Господин Далибор и в самом деле считал самосуд решением, — хмыкнула я.
— Да, а господин Квиринг считал возможным не допустить стражей в посольство даже для расследования убийств, — добавила Гарима. — Слишком много воли. Не стоит забывать, что общины большие. Мы видели, что они могут натворить.
— Тем более странно, что Абира истолковала все так превратно.
— Не странно, — усмехнулась Гарима, качая головой. — Закономерно. Именно поэтому с ней интересно обсуждать политику. Ее реакция показывает, как отнесутся к указу Императора простые обыватели. Иногда, просчитывая и осознавая необходимость того или иного решения, забываешь о том, что далеко не все понимают подоплеку или дают себе труд задуматься над взаимосвязями. Разговоры с Абирой об этом ярко напоминают. Обе общины будут возмущены, недовольны. Станут требовать, чтобы послы защищали своих людей от кровожадных тарийцев и их богини.
— Они могут перестать заявлять о преступлениях, — собственное предположение мне не понравилось. Как и мысль об усилении влияния послов. Они бы превратились в местных королей, а общины — в закрытые для наших стражей государства в государстве.
— Верно, — согласилась сестра и сухо подытожила. — Общины замкнутся в себе, перейдут на самосуд. Послы обретут большую власть и политическую силу. С ними и так нелегко работать, а после указа станет еще трудней. Именно поэтому Император не спешит изменять закон. Поэтому не говорит, что для всех чужеземцев тоже нужно проводить ритуалы. Он осознает цену необходимого решения.
Повисла тишина. В сердце росла тревога, крепло ощущение близкой беды. Невеселые мысли тоже все время возвращались к послам. Они знали, что Император разумный и спокойный человек. Послы, как и Гарима, догадывались, что он предпочтет не изгонять общины, а дать им возможность искупить вину. Выселение чужеземцев из Ратави означало серьезное ухудшение отношений с королевством Даркези и Сарехским царством. Обязательно торговые убытки и, возможно, учитывая боевое настроение короля Даркези, даже начало войны. По большому счету послам был выгоден погром. Он мог дать им невиданную прежде власть и огромное влияние.
Учитывая выступление господина Далибора, мне не удавалось отделаться от мысли, что он был как-то причастен. В конце концов, все началось в сарехской таверне после того, как сарехи стали задирать даркези. Камнем преткновения тоже был сарех, лекарь Снурав. Не будь ритуала, которому так противился господин Далибор, мы бы никогда не узнали о странной чернильнице, я не считала бы лекаря бесчувственным орудием в чьих-то руках.
— Меня настораживает поведение господина Далибора, — нарушила тишину Гарима.
— Меня тоже, — согласилась я. — В этом деле слишком много сарехов. Без него точно не обошлось. Но если от ссоры с даркези я вижу его выгоды, то от смерти принца — нет.
— Я тоже не вижу, — признала сестра. — Поэтому нам и нужно поиграть в дознавателей и разобраться. И чем скорей, тем лучше.
ГЛАВА 17
Мы с Гаримой сидели в моей гостиной и пили чай. За последние часы документы и отчеты порядком надоели. Они повторяли известные сведения и не дали никаких новых зацепок. Вечерело, в саду пересвистывались птицы, легкий ветерок шевелил занавеси. Суни принесла мне конверт. Само по себе необычное событие удивило меня еще больше, когда я прочла подпись. Письмо прислал Ингар, но я не могла отделаться от ощущения, что писал его совсем другой человек. Вежливый, спокойный, обходительный. Сарех просил прощения за свою несдержанность и за резкие высказывания. Благодарил за помощь и участие. Просил о встрече следующим вечером. А закончил словами: «Я пойму, если ты откажешь. Я вряд ли показался тебе приятным человеком, и горе из-за смерти отца меня не оправдывает. Но я подумал над тем, что ты сказала, и хочу помочь найти настоящих виновников».
Я протянула Гариме листок.
— Жаль, что у тебя нет образца почерка, чтобы сравнить, — усмехнулась сестра. — Никогда бы не подумала, что Ингар может так выражаться. А то, что он попросил прощения, вообще из ряда вон выходящее событие.