Это растревожило еще больше. Стараясь справиться с нарастающим волнением, я спросила:
— Ты понимаешь, что тянешь время?
Она кивнула, виновато улыбнулась.
— Прости. Я знаю, тебе не понравятся мои выводы.
— Какие? — мой голос осип, казался чужим и грубым.
— Ты предвидишь будущее, Лаисса, — мягко, сочувственно сказала Гарима, глядя мне в глаза.
Я онемела, смотрела на сестру ошеломленно и растеряно. Она была права. Не такие слова мне хотелось бы услышать. Она ведь предупреждала, что мой дар силен. Предупреждала, что он будет развиваться… Предупреждала, но я никогда не хотела в это верить.
— Это единственное объяснение, которое приходит на ум, — тихо, будто извиняясь, поясняла Гарима. — Тебе снилось, что женщина, которой доверяли, убила детей. Потом мы узнали, что лекарь, которому безоговорочно верили, убил женщину и ребенка. Тебе снилось убийство чужеземки. Мужчина заколол женщину в ее собственной постели. Появился Ингар, угрожавший тебе, чужеземке, кинжалом. И застал он тебя в постели.
Примеры звучали убедительно, Гарима не сомневалась в правильности умозаключений. Но я отрицательно покачала головой, словно так пыталась оградиться от разумных выводов и новой грани своей судьбы. Сестра, думая, что я еще сомневаюсь, продолжила:
— Убийство обездвиженного в твоем сне было лишь желанием, но в жизни стало действительностью. Лекарь Снурав был обездвижен заклинанием и беззащитен.
Последний довод оказался самым сильным и пугающим. Возможно, оттого, что я сама, а не глазами убийцы, видела убийство со стороны. Стало зябко, я вздрогнула, сильней прижала к себе подушку.
— И что мне теперь с этим делать? — спросила едва слышно, удивляясь тому, что вообще могла шевелить губами.
Гарима села рядом со мной, обняла за плечи.
— Для начала, не переживать, — посоветовала сестра. — Принять свой дар таким, какой он есть. Великая Маар не даст ноши, которую ты не сможешь вынести. Помни, это благословение, а не наказание.
Я хмыкнула.
— Сейчас новая грань твоего дара не кажется тебе благом. Это естественно, — мягко подбодрила Гарима. — Ты просто пока не научилась понимать свою силу, пользоваться ею. Это придет со временем. Тогда все покажется тебе другим.
— Как мне научиться понимать? — вздохнула я, а на глаза навернулись слезы. — Как? Когда? У нас это странное дело, разгромленный Храм и множество хлопот. Я едва ли не каждую ночь просыпаюсь от кошмаров! Спать не могу без успокоительного! — всхлипнула, стыдливо смахнула со щеки слезу и добавила: — Может, есть средство как-то замедлить развитие дара?
Последние слова прозвучали совсем уж жалостно. Наверное, поэтому Гарима не обиделась на меня за такие крамольные речи. Она крепче прижала меня к себе, поцеловала в щеку.
— Я понимаю, что сейчас слишком много всего происходит, но ты подумай вот о чем. Великая ниспослала тебе дар, который начал по-новому проявляться именно сейчас. Явно не без причины. Милостивые Супруги ничего не делают просто так. Ничто не происходит без их позволения.
Я хмуро глянула на сестру. Кровавые события в Храме не могли так просто стереться из ее памяти! Гарима словно прочитала мои мысли:
— Я считаю недавний погром проверкой на стойкость и силу нашей веры. Проверкой не только для нас, жриц, но и для Императора, для горожан и даже для тарийцев в целом, — спокойно и уверено сказала она. — Великие хотят увидеть, как их народ справляется с трудностями, способен ли приструнить зарвавшихся иноверцев и отстоять город, традиции и мир в стране. Это сложные испытания, но необходимые, — твердо, даже строго подчеркнула Гарима. — Они сплотят нас. Сейчас наше единство особенно важно.
Я недоуменно глянула на нее. Возникло ощущение, что сестра еще не поделилась какими-то важными сведениями.
— Почему именно сейчас? — осторожно уточнила я.
— Король Даркези хочет развязать войну, — вздохнула Гарима. — Он молод, порывист, неосторожен в выборе советников, честолюбив. Наши земли на границе с королевством богаты серебром.
— Лакомый кусок…
— Верно, — согласилась она. — Мы уже четыре года опасаемся начала войны с даркези. Пока принцу Торонку, наместнику в граничащей с королевством провинции, удавалось находить с вельможами соседей общий язык. Правда, где-то полгода назад принц затребовал подкрепление для армии. Судя по его докладам и просьбам выделить еще отряды, война с Даркези будет довольно скоро. Теперь же и донесения с сарехских границ тревожные. Там неспокойно.
Она встала, поманила меня рукой:
— Давай я тебе покажу, что происходит.
В дальнем углу комнаты расположился большой стол, рядом в подставках стояло множество футляров. Гарима пробежала пальцами по разноцветным кожаным крышкам, выбрала нужный и привычным движением вытряхнула карту. На ней было показано северное море с многочисленными островами, королевство Даркези, царство сарехов и большая часть Империи к северу от Жемчужного моря.
— Вот этот кусок хочет отхватить король, — сестра придавила держалками загибающиеся углы свитка и обвела пальцем большую область на северо-западе. — Убийство семьи посла, ритуал, который мы в скором времени проведем для даркези… Все это приближает войну, выгодную королю.
Она говорила бесстрастно, будто обсуждала со мной ходы в игре.
— Если все же дойдет до войны, сарехи в стороне не останутся. У них тоже есть свои интересы. Вступив в войну самостоятельной третьей силой, они могут отвоевать у даркези два больших острова в северном море.
Она снова обвела пальцем участок карты.
— Выступив на стороне Империи, они не только захватят эти острова, но и получат помощь нашего флота. Своих кораблей что у сарехов, что у даркези сейчас мало. Не успели отстроить после недавней войны.
— С кем они воевали? — стыдясь своих скудных знаний современной истории, уточнила я.
— Друг с другом, — Гарима неопределенно пожала плечами. — Думаю, король войдет в историю под именем Задира… Но сейчас не об этом речь. Суть в том, что мы можем оказать сарехам военную помощь в море и предложить очень выгодные условия торговли. Если сарехи в войне поддержат Империю.
— А если они поддержат даркези? — предположила я.
— Они объединятся и будут бить с запада и севера, оттесняя нас к Жемчужному морю, — спокойно пояснила Гарима. — Богатых городов, которые можно было бы разграбить, в этой местности немного, поэтому выгода от грабежа будет маленькой. Неминуемое ухудшение торговых отношений с Империей ощутимо ударит по соседям на первых порах, а война истощит. Еще они рискуют жизнями членов общин в Ратави и других крупных городах Империи. Жертвуют своими соотечественниками. Но обычно такие потери не волнуют затеявших войну правителей, — Гарима пожала плечами. — Проиграв в деньгах, сарехи и даркези выиграют землю. Мы лишимся плодородных провинций и станем более зависимы от мелких государств на юге. Без земель за Жемчужным морем нам будет трудно прокормиться, южные соседи не смогут полностью насытить наш рынок. Мы попадем в зависимость от северян. Будем вынуждены закупать зерно у начавших войну даркези и сарехов. По сути, тот урожай, что они соберут с украденных у нас земель.
Она вздохнула.
— Конечно, это худший вариант развития событий. Но, и это неоспоримая истина, если даркези и сарехи объединятся против нас, Империи будет очень тяжело справиться с этими сильными государствами.
— Ты произносишь все это так, будто мы можем повлиять на исход войны, — бросила я, мрачно разглядывая блеклую карту с выцветшими названиями городов.
— Потому что так и есть. Мы можем повлиять, — веско сказала Гарима.
Я удивленно повернулась к сестре, ожидая пояснений.
— Каждый раз, когда послы пишут своим государям о погроме и расследованиях, они разрушают дружеские отношения между нашими странами, — вздохнула Гарима. — Каждый раз, когда купцы пишут домой о вирах и притеснениях общин, они разрушают торговые связи между нашими странами. Каждый раз, когда сарехи или даркези пишут о ритуалах для иноверцев, они настраивают своих знакомых и родственников против Империи. И чем больше шума в Ратави, чем больше беспорядков, тем больше этих писем…
— Тем больше вероятность, что сарехи и даркези в войне объединятся против нас, — хмуро дополнила я. — Но ведь они сами виноваты!
— А вот это как раз не имеет значения, — покачала головой сестра. — Общины волнуются. Столица Империи, зеркало всей страны, ополчилась против них. У Императора при всей его власти мало средств успокоить общины и собственный народ. Он может только назначить виру, приказать восстановить разрушенное, пригрозить выселением. Император может только покарать общины, — продолжала Гарима. — Но бессилен рассудить, потому что камень преткновения — разница верований. Мне горько признавать это, но именно ритуалы стали причиной смуты. Из-за них сарехи и даркези бросаются друг на друга, из-за них объединяются против тарийцев. Именно это для нас страшней всего. То, что сарехи и даркези уже здесь объединяются против Империи, — подчеркнула Доверенная. — На нас лежит большая ответственность. Потому что мы сейчас обладаем огромной силой. Мы способны примирить общины, успокоить людей, настроить сарехов не враждебно по отношению к тарийцам.
— Как? — хмуро спросила я, вспомнив бьющихся в Храме чужаков. Не могла поверить в то, что они прислушаются к словам имперских жриц.
— Мы должны найти и изобличить истинного виновного, — твердо заявила Гарима. — Должны выяснить, кто подарил чернильницы конюшему и лекарю. Почему они без причин пошли на убийства, — сестра вздохнула и добавила: — За всем этим стоит кто-то достаточно сильный и разыгрывает свои фигуры. Меня это не просто беспокоит… Нет. Я чувствую себя куклой в чужих руках, и это бесит.
Сравнение было верным. Я тоже ощущала себя ведомой и беспомощной. Отведенная мне роль раздражала, хотелось переломить ход событий, испортить неведомому кукловоду игру. Глядя на решительную Гариму, я знала, что у нас это получится.