— Не расстраивайся так, — попросила она, когда слезы иссякли. — Я встречаюсь сегодня со жрецом Тимеком. Он говорил как-то, что знает средство, помогающее вспомнить.
— Но я все рассказала. Все, что запомнила! — голос против воли выдавал горечь и отчаяние.
— Лаисса, я ведь в этом не сомневаюсь, — Гарима покачала головой. — Нужно с ним поговорить в любом случае. Он может что-то подсказать.
Она поцеловала меня в лоб:
— Я знаю, тебе сейчас нелегко. Но верь, что все наладится. Ты научишься справляться с даром. Ведь он — твое предназначение. Твоя суть.
Я кивнула и промолчала. Говорить о том, что никогда не желала себе такой судьбы и с радостью отказалась бы от нее, было глупо.
Вечером Гарима вернулась окрыленная, деятельная. Во время ужина она прямо светилась предвкушением, что меня обнадеживало. Абира, удивленно изогнув красивые брови, наблюдала за нами настороженно, с явно выраженным недовольством.
— Что вы еще затеяли? — пристально глядя на Гариму, спросила Передающая.
— Попробуем сегодня управляемый сон, — призналась сестра и весело мне подмигнула.
— Это как? — нахмурилась Абира.
— Придет жрец Тимек и поможет Лаиссе четче увидеть то, что ей приснилось ночью…
— О, Великие боги! — со стоном перебила Передающая. — Только не это! Опять какое-то убийство? Опять будем искать причину?
— Надеюсь, на сей раз это не убийство, — тихо вставила я.
— Да? Точно? — скептически хмыкнула Абира. — Что еще тебе может присниться? Уж не обижайся.
— Сестра, — осуждающе вмешалась Гарима.
— Только не говори, что сама так не считаешь, — неприятно усмехнулась Абира. — Будь иначе, ты бы не придала сну значения. А сейчас ты даже с Тимеком договорилась, хоть и не любишь о помощи просить. Не отпирайся, не поможет, — она жестом остановила Гариму. — Я ведь тебя давно знаю. Вот Лаисса еще могла бы тебе поверить, но она Забирающая. Так что твои хитрости и недомолвки никого не обманывают. Вы в очередное убийство ввязались. И ты это знаешь! — жестко и зло закончила она.
Абира встала, отточенным грациозным движением поправила продолговатый кулон, почти теряющийся в глубоком вырезе.
— Удачи вам, — с легкой издевкой пожелала Передающая. — Меня в это постарайтесь не впутывать. У меня совсем другие планы. И не только на этот вечер.
Уверенная улыбка, самолюбование и превосходство, сквозящие в движениях. Абира уже не первый раз давала понять, что нам, не привлекающих мужчин, стоит ей завидовать, надлежит восхищаться недостижимым идеалом.
— Знаешь, в такие минуты я больше всего удивляюсь тому, что именно ее из всех возможных девушек выбрала для Ратави моя предшественница, — провожая взглядом плывущую по дорожке сестру, призналась Гарима.
— Одаренных не так много. Наверное, она была лучшей…
— Дар Передающей самый распространенный, — все еще глядя вслед Абире, заметила Доверенная. — Но выбрали ее. Жаль, что некого спросить, почему.
Я отпила чай, наколола фаршированный орехами финик и задумчиво крутила вилку в пальцах. Тишина длилась долго и вскоре стала неприятной. Слова Абиры потушили былое воодушевление, испортили настроение.
— Ты в самом деле думаешь, что это убийство? — не глядя на Гариму, спросила я.
Она помедлила с ответом.
— Пока не уверена, но не исключаю такую возможность, — почти не солгала сестра.
Разумеется, ей не хотелось признавать правоту Абиры, но этот частичный обман меня обидел. Он оцарапал душу куда больше, чем я готова была признать.
ГЛАВА 20
Господин Тимек пришел за час до заката. Жрец Содиафа, давний знакомый Гаримы, мне всегда нравился. Он легко, по-родственному располагал к себе, не прикладывая никаких усилий, чтобы завоевать доверие. И в тот вечер он выглядел спокойным, уверенным в своих действиях и в успехе. Вот только я подмечала, как дрожали его пальцы, слышала, как тихонько позвякивала чашка, когда жрец ставил ее на блюдце. Ровный тон и сосредоточенно-деловое выражение лица пожилого мужчины меня не обманывало.
— Вы уже помогали так кому-то? — стараясь прочувствовать собеседника, спросила я.
— Да, госпожа, случалось, — уверенный правдивый ответ, твердый взгляд, улыбчивые морщинки у глаз, расслабленная поза. Но что-то меня настораживало. Могла поклясться, жрец надеялся, что обойдется без уточнений. Напрасно. Как бы отчаянно я ни хотела разобраться с этим странным сном, в омут с головой нырять не собиралась.
— Часто? — не сумела совладать с голосом. Он дрогнул, а вопрос прозвучал сипло.
— Дважды, госпожа Лаисса, — интонации жреца стали ласковыми, успокаивающими, от этого волнение только усилилось.
— И чем это закончилось для тех, кому вы помогали?
Я выжидающе смотрела на жреца. Тот отвел глаза и явно раздумывал, в какую форму облечь ответ.
— Говорите, как есть, господин Тимек, — мягко подбодрила Гарима. — Мы обе знаем, что вы хотите добра. Но с закрытыми глазами, не зная ничего о возможных последствиях, сложно решиться на совершенно новый… обряд.
— Понимаю, госпожа, — вздохнул жрец. — А также знаю, что вам не понравится ответ. Из тех двоих один был преступником, которого я заставил вновь пережить те убийства, которые он совершил. Из-за моего принуждения он явно испытывал сильную боль. А когда признание и доказательства были получены, преступника казнили.
— А как же жрицы? Почему для него не провели ритуал? — недоумевала я.
— Все просто, — обезоруживающе улыбнулся господин Тимек. — Это было в одном из южных королевств. У них нет своих жриц и Храмов, хотя там верят в Супругов.
— Что случилось со вторым? — внешне невозмутимая Гарима пыталась держать деловой настрой, но я чувствовала ее нарастающую тревогу.
— Второй была умалишенная девушка, — жрец помрачнел, но отвечал полно, не таился. — Помешанная рассказывала о своих снах, многие были навязчивыми. Ее родственники думали, что если один и тот же сон повторяется неоднократно, то он должен что-то означать.
— Разумное предположение, — осторожно заметила я. — Разгадка сна могла девушке помочь.
— Не в этом случае, госпожа Лаисса. Не в этом, — он вздохнул и вдруг показался мне ужасающе дряхлым. Будто из-за тяжелых воспоминаний постарел за мгновения на десяток лет. — Ей снились урывки, лоскуты цельного полотна. Управляемый сон собрал их воедино. Оказалось, что все это время ей снилось, как она убивает младшего брата.
— Какой ужас, — зябко повела плечами Гарима.
— Это не самое кошмарное, — разуверил господин Тимек. — Ребенок в то время был жив. Собранный в одно целое сон долго пугал девушку. Она стала тихой, спокойной. Хоть больная и сторонилась брата, я искренне верил, что она исцелилась. Пока она не попробовала убить дитя точно так, как во снах. Ее едва успели остановить.
— Вы рассказываете жуткие истории, — укорила Гарима, положив ладонь мне на плечо.
— Я ведь предупреждал, что вам не понравится, — он, будто извиняясь, развел руками.
— Предупреждали, — подтвердила я и постаралась не показывать, как испугалась из-за откровений жреца. — Но меня не нужно принуждать. Поэтому, думаю, боли не будет…
— Я тоже в этом убежден, — поспешно согласился господин Тимек. — К тому же эти ваши сны, насколько я понял, они вовсе не о вас. Так ведь? Вы пристальней посмотрите на чужую жизнь. Только и всего.
— Да, можно и так сказать, — улыбка и голос Гаримы показались мне напряженными.
Отчего-то подумалось, что сестра не рассказала жрецу содержание этих снов.
— Нужно послать за императорским лекарем, — решительно добавила она, потянувшись к колокольчику.
— Зачем? — удивился господин Тимек.
— Мне нужно видеть, как умирает один человек, — объяснила я. — Но в своих снах я не наблюдаю со стороны. Я чувствую то же, что и он.
— О… Вы же Проживающая! Я даже не подумал об опасностях для вас, — страх и сомнения жреца проявились так явно, что ему больше не удавалось их скрывать.
Я постаралась изобразить улыбку. Судя по тому, как Гарима обняла меня одной рукой, сыграть уверенность и решимость не удалось.
— Ты не обязана это делать, — бросая настороженные взгляды на колдующего над заварочным чайником жреца, прошептала Гарима.
В глазах беспокойство, голос заметно дрожит, поза напряженная, будто сестра готова в любой момент вскочить и броситься на мою защиту. Но пока ей приходится защищать меня от меня самой.
— Я хочу этого, — ответ прозвучал твердо, но, к сожалению, не убедительно. Поэтому Гарима стала спорить и уговаривать одуматься.
— Он не обидится, если ты сейчас откажешься. Он прекрасно понимает, что ты очень рискуешь, соглашаясь на ритуал.
— Этот сон… он был не просто так. Нельзя бездействовать!
Я говорила напористо, старалась так победить ее тревогу, свое волнение. Но сама боялась принятого решения, поэтому злилась. Злилась на сестру, невольно усиливающую мой страх.
— Если Великая послала тебе этот сон, она пошлет его еще раз, — тихо возразила Гарима.
— Да пойми же ты! Я не могу спокойно сидеть и ждать, когда тот человек умрет не только в моих снах, но и на самом деле. Я устала убивать! — прозвучало слишком резко и громко, о чем я тут же пожалела.
Пожилой жрец отвлекся от своего занятия и смотрел на меня. Он был не просто поражен, он был ошеломлен. Мои последние слова стали для него откровением. Господину Тимеку в голову раньше не приходило, что одна из сильнейших Забирающих за долгую историю Империи так расценивает свою роль.
Гарима порывисто обняла меня. Я обхватила сестру обеими руками, с удовольствием вдохнула мягкий запах ее духов.
— Я боюсь за тебя, — тихо призналась сестра.
— Я тоже боюсь. Но страх — недостаточный повод, чтобы отступать.
Она вздохнула и не ответила.
Мы начали, когда пришел императорский лекарь. Присутствовать при ритуале его не приглашали, но он и не хотел этого, с видимым удовольствием устроился в гостиной с книгой.
Отвар, который дал мне господин Тимек, имел очень странный для тарийского зелья аромат. Они пахли местными травами и пряностями, терпкими и сладковатыми, а на вкус почти всегда горькими. Это снадобье пахло зимой в Сосновке. Теплым вином с травами, диким медом, потрескивающими дровами и овечьей шерстью. Даже свет лампад, казалось, стал более тусклым. Как у лампы, заправленной дешевым маслом. Она стоит на покрытом скатертью деревянном столе. Я на стул сложенное одеяло подложила, чтоб за столом сидеть удобно было. Стул низкий слишком. Левой рукой страницу истр