— Вы подозреваете кого-то? — на всякий случай уточнила я.
Господин Тимек неопределенно пожал плечами.
— Способных зачаровать травы немного. Я составил список, — с этими словами он вынул из папки листок. — Здесь те, кто торгует травами. И те, кто мог зачаровать. А вот здесь, — он потряс папкой прежде, чем положил ее на стол, — все ритуалы сарехов, которые я знаю.
— Спасибо, — кивнула сестра. — Это ценные сведения.
— Надеюсь, они окажутся полезными. Признаться, такие потрясения не для моего возраста… — он растеряно развел руками. — Вот уж не думал, что когда-нибудь в жизни своей увижу Храм в таком состоянии.
Гарима изобразила вежливую улыбку, я отвела взгляд. Напоминание о побоище было неуместным, а от того, кто не присутствовал при этом, звучало странным упреком. Будто мы с сестрами могли помешать, но не пожелали.
— Надеюсь, общины успеют в срок, — тихо сказала я.
— Да-да, не хотелось бы наблюдать, как их изгоняют из страны, — подхватил жрец. Тема была неприятна и ему, поэтому он перевел разговор на нескольких знакомых иноверцев, похвалил их традиционные блюда, книги и ткани. Но делал это только, чтобы не заканчивать беседу на упоминании дурных событий.
Когда он ушел, Гарима разложила на столе листы с описаниями сарехских ритуалов. Дорогая бумага ласкала пальцы, от нее едва уловимо веяло ландышем. Теплый запах успокаивал, хотелось верить, что рано или поздно все ответы найдутся.
— Думаю, их стоит переписать, — я с трудом разбирала убористый почерк господина Тимека.
— О, приятно знать, что не только у меня сложности, — усмехнулась сестра. — Перепишешь? Я тогда с утра займусь травниками.
Я кивнула, и тут подчеркнутое красным название привлекло взгляд. Ритуал управляемого сна. В самом начале жрец писал, что во время обряда нужно очень чутко прислушиваться к заклинаемому. Из ритуала следовало выводить так скоро, как возможно, при этом не торопясь. Следующие фразы мне совсем уж не понравились: "Дух спящего странствует по прошлому, человек заново проживает жизнь. Болезненные воспоминания причинят новую боль, а приятные могут задержать дух. Нужно заставить его вернуться к настоящему и только после этого прервать ритуал. Иначе спящий может никогда не проснуться."
Держа в руках листок, я хмурилась, считала, что о таких последствиях господин Тимек должен был предупредить.
Дальше следовал список знакомых северных трав, описание самого ритуала и слова на древнем языке сарехов. Я вглядывалась в буквы и вспоминала книги приглашенного из города священника. Они были написаны на этом языке. Молитвы, заступничество за души умерших, просьбы богам нужно было писать только на нем. Считалось, это верный способ расположить к себе небеса.
— И что значит этот набор черточек? — Гарима всматривалась в другой листок.
— Это древняя сарехская письменность, — пояснила я. — Для священных текстов и молитв. Я ее знаю, напишу произношение и перевод.
— Только не засиживайся допоздна, — попросила сестра.
От почерка господина Тимека рябило в глазах, палочки и закорючки сливались в толстые полосы, поэтому с работой в тот вечер я закончила быстро. Переписала только ритуал управляемого сна и еще один, уменьшающий душевную боль. Удивительно, что для обоих использовались растения, которым я никогда не приписывала волшебных свойств. Черноплодная рябина, сушеные цветки сирени, ягоды шиповника, листья одуванчика. Приходилось поверить, что особенными их делали именно слова на древнем сарехском. Ведь управляемый сон совершенно точно не был выдумкой.
После завтрака, отравленного едкими высказываниями Абиры, Гарима общалась с травниками. Кто поставлял, что, когда, откуда привозят травы, как часто лекари сарехов и даркези покупают тарийские травы. Где можно взять новые рецепты и прочее, прочее, прочее… Эти разговоры заняли Гариму до самого вечера. Когда мы с ней снова встретились, перед сестрой на столе лежала большая стопка исписанных листов.
— Ничего определенного, кроме головной боли, — подвела итог Доверенная, потирая виски.
— Зато у меня успехи, — похвасталась я. — Нашла ритуал порабощения. Он заставит другого человека сделать то, что нужно. В качестве примера даже было приведено убийство.
— Вот это новости! — ее воодушевление было ярким, почти осязаемым. — Что для него нужно? Какие травы?
— Самые обыкновенные, главное, чтобы обладали сильным ароматом, который нельзя ни с чем спутать.
Мой ответ сестру, рассчитывавшую вычислить преступников по редким ингредиентам, разочаровал. Она даже не пыталась это скрывать.
— Жаль, — ее голос звучал глухо и устало. — Нам нужны доказательства. Крепкие, неоспоримые. Как покупка трав.
— Думаю, будь травы особенными, их заказали бы загодя или привезли бы с собой.
— Тоже верно, — вздохнула Гарима. — Ты намекаешь на того человека, который приезжал с принцем Ясуфом?
Я кивнула:
— Думаю, тот человек — сильный и опытный священник. Это объясняет и благоговейное преклонение лекаря Снурава перед ним, и сам ритуал. Провести его под силу только очень опытному служителю. Это действительно опасно и сложно.
— Хм, безопасных ритуалов вообще не бывает, — невесело усмехнулась сестра. — Неведомое, близкое богам, непонятное человеку… Это сила Высших, к которой нам изредка позволяют прикоснуться… Такое не может не таить опасностей.
Гарима хмурилась, глядела искоса, говорила медленно, задумчиво:
— Ты говоришь, он сложный… Сложней управляемого сна? — и поспешно, будто скрывая неловкость, добавила: — Это единственный ритуал, с которым я могу сравнить. Потому что видела, как вымотали господина Тимека направляющие приказы. Он очень волновался и тяжко потрудился, чтобы вытащить тебя.
— В разы сложней, — убежденно заверила я.
Сестра выжидающе гнула брови.
— Управляемый сон был в моих интересах, — пояснила я, — с моего разрешения. Ритуал покорения духа тайный. Влияние на человека осуществляется без его ведома и желания. Ему навязывают волю, мысли.
— Превращают в послушный инструмент в чужих руках, — пробормотала сестра и с печальной усмешкой добавила: — Как молоток…
— Ингар говорил, что этот сарех остановился бы у господина Далибора… Я тоже думаю, он не стал бы привлекать к себе особое внимание, как член свиты тарийского принца. Это слишком странное сочетание. Оно бросилось бы в глаза.
— Думаю, ты права, — согласилась Гарима. — Не знаю, насколько посол был осведомлен о последствиях, но даже упоминание принца в этой связи мне совсем не нравится.
— Мне тоже. Не хотелось бы думать, что он как-то причастен. Это ведь предательство!
Перед глазами встал образ сосредоточенного, собранного, немного угрюмого принца Ясуфа, который всегда казался мне старше своих лет. Не укладывалось в голове, что он, опытный командир и политик, зачем-то сознательно раскачивал Империю, провоцировал беспорядки в столице.
Какой в этом смысл для командира восточной армии? Если ему хотелось стать наместником восточных провинций, достаточно было только поговорить с Императором. Он вряд ли отказал бы племяннику.
Деньги от общин за заступничество перед Правителем? Такое предположение казалось мне слишком мелким для принца.
Других причин я не видела и старательно гнала мысли о том, что смерть первенца Императора и убийство семьи посла связаны, а приложивший руку к одному убийству повинен и в другом.
— Да. Предательство, — хмуро кивнула Доверенная. Судя по ее мрачному лицу, наши мысли шли в одном направлении. — Я очень хочу верить в неудачные совпадения. Особенно в этом случае. Жаль, что совпадения такого толка и уровня крайне редки.
Повисла гнетущая тишина.
— А если все это затеял господин Далибор? — робко предположила я. — Ты ведь сама говорила, что послы после погрома могут получить больше власти, больше полномочий… Если в этом дело?
— Хотелось бы, — вздохнула сестра. — Я вот о чем думаю. Он будет лгать и выкручиваться. Из сведений у нас только зыбкие догадки, никаких доказательств. Мы просто не сможем задать нужные вопросы. Даже не поймем, что нас за нос водят.
Сестра была права, и это огорчало безмерно.
— Жаль, что ни с кем из его охранников или слуг поговорить нельзя, — посетовала я. — Сарехи не станут с нами откровенничать. Полагаться на Ингара тоже нет смысла. Если раньше еще можно было уговорить его держать себя в руках и выведать хоть что-то, то теперь он точно помогать не станет.
— Не станет, — согласилась Гарима и вдруг просияла. — Нам вовсе необязательно полагаться на иноверцев. Тарийцы сочтут за честь помочь, — улыбнулась она и пояснила. — Посольства охраняют не только чужаки, но и наши люди. Они должны знать, кто останавливался у господина Далибора. Им его хоть как-то должны были представить. Они его видели.
ГЛАВА 22
Начальник городских стражей прислал к нам с сестрой нужных воинов тем же вечером. К назначенному часу я уже закончила заниматься записями господина Тимека и решила подождать встречи в общей гостиной. Тонкий аромат курильниц и приглушенный занавесями свет создавали уют. Я устроилась на диванчике с книгой, когда дверь отворилась, а так и оставшаяся в коридоре прислужница сказала:
— Подождите здесь. Я скажу сиятельным госпожам, что вы пришли.
Молодой мужчина, переступивший порог, заметил меня не сразу. Он был высок, хорошо сложен и, даже по меркам придирчивых тарийцев, красив. Овальное загорелое лицо, большие глаза, ровный тонкий нос, в меру полные губы. Следуя традиции, усов или бороды воин не носил. Чуть волнистые черные волосы почти касались плеч, густые брови с выраженным изломом сошлись на переносице — страж зашел из залитого солнечным светом коридора, поэтому плохо видел комнату и недовольно хмурился. Но и таким он казался мне близким, располагающим к себе и давно знакомым. Причину я осознала всего через несколько мгновений — заприметила на рукояти его меча тимлек, ту самую перламутровую шишку, которую по моему совету господин Мирс купил сыну. Внешнее сходство воина с начальником дворцовой стражи вдруг стало совершенно очевидно, а воспоминание подсказало имя.