алов.
Проснулась вечером с тяжелой головой и мыслью, что постепенно схожу с ума. Действительность все еще казалась мрачной, бесцветной, даже наяву меня преследовали образы из сна, голоса, отголоски чужих чувств. Меня окружали призраки из проведенных ритуалов, я старалась смотреть только под ноги, лишь бы не видеть их. Но от исходящего от них холода защититься не могла. Я ужасно мерзла, хоть и куталась в шали. От тревоги дрожали руки, неприятно колотилось сердце. Как избавиться от наваждения, не знала и не находила себе места.
Легче стало, когда пришел Ферас. Вначале я хотела отказаться от встречи, как и в минувшие дни, но, глядя, как бесцветная Суни идет к двери, передумала.
В тот вечер Ферас казался мне существом из другого мира. Его образ был ярким, насыщенным красками и теплом. Низкий уверенный голос заглушал шепот и бормотание призраков, рядом с воином они меркли, некоторые даже пропадали. Я больше не боялась оглядываться по сторонам, не страшилась встретиться взглядом с давно умершим убийцей. Теплый запах мужских духов с кардамоном, вежливые слова, улыбка Фераса согревали меня, я вновь начала дышать полной грудью.
— Я понимаю, время сейчас непростое, — осторожно сказал воин. — Многое случилось за короткий срок. К тому же отец говорил, вы недавно проводили для кого-то ритуал. Что это было очень важно Императору. Надеюсь, вы простите мне такое признание… но я волновался за вас. Особенно после того, как вы отказались принять меня.
Ферас говорил искренне и этим одновременно смущал меня и странно радовал.
— Я тронута вниманием, — так и не осмелилась посмотреть ему в глаза. — Просто устала. Как вы верно заметили, многое произошло за короткое время.
— Мне хотелось бы вам помочь или хотя бы принести хорошие новости. Но, к сожалению, я не в силах сделать ни то, ни другое, — вздохнул воин.
— Даже если новости не добрые, я буду признательна за них, — я ободряюще улыбнулась, довольная возможностью отвлечь собеседника от себя и обсуждать дела.
— В городе неспокойно. Сарехи возмущены арестами своих священников. Дважды приходили к Императору за эти дни. Он пообещал лично разобраться в ближайшее время. Вот только общину это не успокоило, — покачал головой Ферас. — В той части города, где они живут, на перекрестках устраивают костры, как на зимний праздник длинной ночи. К ним выносят из домов фигурки божеств, молятся.
— Зачем так нарочито? — нахмурилась я.
— Они показывают, что без священников и отстроенного храма их общину будто накрыла зимняя ночь, а общими молитвами они ее отгоняют. Чтобы священники вернулись к ним, как солнце, — пожал плечами воин. — Думаю, это идея младшего священника. Другого объяснения найти не могу. Радуюсь только, что сейчас обходимся без погромов.
— Да, это дорогого стоит, — согласилась я, в который раз отметив про себя, что Ферас очень хорошо разбирается в северных обычаях. — А что даркези?
Собеседник улыбнулся:
— Признаться, я рад, что послом в Ратави служит спокойный и уравновешенный господин Квиринг. Он способен угомонить толпу соотечественников и делает это. Хотя меня не покидает ощущение, что он действует не совсем так, как хотел бы его король…
Я не скрывала недоумения.
— Кажется, Его Величество хотел бы, чтобы королевство поссорилось с Империей, — невозмутимо пояснил воин. — Поэтому господин Квиринг позволял себе в не таком уж далеком прошлом повышенную обидчивость.
Вспомнилось, как именно этими словами характеризовала поведение посла Гарима. По всему выходило, что и в политике Ферас тоже разбирался неплохо, раз ему хватило слухов и разговоров с отцом, чтобы сделать правильные выводы.
— Думаю, вы верно оцениваете положение, — осторожно высказалась я. — Хорошо, что господин Квиринг действительно заботится об общине.
— Его многие любят и уважают. Частично поэтому даркези восприняли смерть его семьи так болезненно. В этой связи меня особенно удивляет, что виновным оказался не менее уважаемый среди сарехов лекарь.
— Вскоре эта тайна перестанет быть тайной. Но лекарь Снурав сделал это под заклятием. Сегерис Перейский постарался, — вздохнула я.
Ферас нахмурился, задумчиво поглаживал драгоценную шишку, висящую на рукояти меча.
— Эти сведения помогут его родным. Без сомнения. Знать, что человек под заклятием пошел на убийство, намного легче.
— К сожалению, пока все имеющиеся доказательства основаны на проведенных нами с госпожой Доверенной ритуалах, — призналась я. — Использовать их в качестве обвинения для суда нельзя. А единственный родной человек Снурава, его приемный сын, мне не поверит.
— Как он может не поверить жрице? — искренне удивился Ферас.
— Все просто, — я пожала плечами, смущенно улыбнулась. — Речь идет об Ингаре.
— А, — протянул мгновенно посерьезневший воин. — Тот самый сарех… Понятно.
— Хорошо хоть, что мы с сестрой и Император с господином Нагортом знаем правду. Ему достаточно моих слов и косвенных доказательств вины Сегериса. Жаль, что осудить сарехского священника мы не можем…
Я вздохнула, поправила на плечах шаль. От воспоминания о насмехающемся надо мной иноверце стало зябко, а после, когда рассталась с Ферасом, и вовсе холодно. Ночью вернулись призраки. Они шептали разные гадости, я сидела рядом с зажженной лампой, протянув руки к пламени и закрыв глаза. Всю ночь молилась Великой и старалась не слушать миражи. До рассвета не могла заснуть, но и утро не принесло ожидаемого облегчения. Серый мир лишь немного посветлел, фигуры обступивших меня призраков размылись, их проклятия и оскорбления звучали глуше, но не исчезли.
— Нам пора найти новую Передающую, — сказала Гарима таким обыденным тоном, словно ничего особенного не происходило, будто мы едва ли не ежедневно занимались выбором новых жриц.
Я посмотрела на сестру, потянувшуюся за фруктами, и залюбовалась уютной грацией движений. Сама Гарима в то утро показалась мне даже красивой. Мягкие черты лица, аккуратно уложенные волосы, обаятельная улыбка. Подумалось, что есть некоторые люди, красота которых проявляется не сразу, а позже, когда мелкие недостатки внешности больше не привлекают внимания. Нужно лишь приглядеться. Сестра повернулась ко мне, ободряюще улыбнулась. А ведь разрез глаз у нее красивый, как и форма губ, и зубы ровные, белые. Наверняка господин Тевр говорит ей лестные слова. Правда, не думаю, что сестра им верит… Рядом с ней было теплей, клонило в сон. Ласковый мелодичный голос Доверенной вырвал меня из полудремы:
— Ты кажешься очень уставшей.
— Плохо сплю последнее время, — призналась я.
— Понимаю, — она с сочувствием положила руку мне на запястье. — Все образуется, а из-за Ингара не переживай. Главное, что ты была сильной. Ты постояла за себя, как смогла.
Я кивнула, отвернулась. Учитывая, что несколько раз за минувший день видела, как он меня убивает, развивать тему хотелось меньше всего.
— А политику оставь Императору и господину Нагорту. Мы больше ни на что повлиять не можем. Это жестокие игры, но, к превеликому счастью, не наши, — продолжала Гарима.
— Ты говорила о поиске третьей, — резковато перебила я и устыдилась собственной порывистости.
— Да, — спохватилась она. — Мне не доводилось участвовать в таком ритуале, ведь нас троих выбрали для Ратави. В ритуале не было необходимости. Судя по дневникам других жриц, ничего сложного нет. Кристалл сам направит нас, поможет.
— Когда будем искать? — на самом деле мне было все равно, что услышу в ответ. «Через неделю», «через месяц», «никогда» устроили бы меня одинаково.
— Я думала, сделаем это завтра. Что скажешь? — Гарима явно пыталась меня подбодрить.
— Хорошо, — изобразив уверенную улыбку, согласилась я и поменяла тему. — Как господин Тевр? Ему лучше? Наш допрос его сильно утомил.
Гарима зарделась, потупилась.
— Он чувствует себя значительно лучше, — ее голос осип, звучал неуверенно. — Я хотела поблагодарить тебя за то, что ты тогда вмешалась. Я… я думала, он использует меня, чтобы получить нужные сведения. И… хоть это меня и не красит, я хотела наказать его, оскорбить, — она вновь заглянула мне в глаза: — Спасибо, что не дала мне совершить эту ошибку.
— Для этого и нужны сестры, — улыбнулась я. — Но почему ты изменила мнение?
Гарима покраснела еще больше, смущенно закусила губу и с ответом не торопилась. Я не подгоняла, догадываясь, что ей трудно признавать неправоту.
— Его воспоминания попали в кристалл, — тихо сказала, наконец, сестра. — После нашего с тобой разговора, я заглянула в них. И тогда поняла, как ошибалась, как была к нему несправедлива.
Я осторожно расспрашивала, Гарима застенчиво отвечала. Она была немногословна, но лучилась счастьем, и становилось ясно, что отношения с красавцем-воином у нее налаживаются. Единственной бедой оставалось невольное участие господина Тевра в делах принца. Гарима верила, что это удастся утаить, защитить доброе имя воина. Он терзался муками совести, хоть его вины не было, и переживал из-за того, что так навредил стране. Он считал себя едва ли не предателем Империи. Примириться с собой, со случившимся ему помог жрец Тимек. Он навестил Гариму как раз тогда, когда она принимала господина Тевра. Сестра завела разговор не о новостях, а о сарехских заклятиях, о которых жрец знал немало. Пожилой гость, не догадываясь, что познакомился в лице воина с одной из жертв северной магии, несколько раз подчеркнул, что зачарованные люди не властны над собой. Господина Тевра это немного утешило.
Потом мы говорили об Императоре и новостях столицы. Я интересовалась всем, уточняла, силилась сосредоточиться и осознавать ответы. Но многодневная усталость брала свое, я была удручающе рассеянной и чувствовала себя больной. Несмотря на это всячески растягивала разговор, отодвигала миг прощания и очень огорчилась, когда Гарима встала, упомянув скорую встречу с господином Тевром.
Сестра почувствовала, что я тянула время, даже спросила, все ли у меня в порядке. Я изобразила улыбку, кивнула и пожелала ей хорошо провести день. Портить Гариме свидание с воином хотелось меньше всего на свете. К тому же признаться, что ее тепло отгоняло призраков, я не могла, как и сказать, что во время завтрака видела сидящего на месте Абиры Ингара. Сарех мерзко улыбался и, скрестив руки на груди, оскорблял меня и сестру, если в разговоре возникала пауза. В беседке в то утро были и другие призраки, но они вели себя скромней в присутствии Доверенной. Меня это,