— О ком?
Мое недоумение ее забавляет:
— Вот так всегда! Казалось бы, умная девочка! Но как доходит до дел сердечных, так не замечает очевидного, пока не ткнешь носом, — она покачала головой. — Я о Ферасе говорю, дитя.
Я краснею, смотреть на нее не решаюсь. Ее слова греют душу, переполняют сердце радостью, оживляют мечты. Ведь и мне Ферас дорог безмерно… Если он любит меня, если мои чувства к нему не безответны… Если…
— Если это так… И если мне не нужно думать об Империи, а можно только о нем… и о себе… Тогда я не буду жрицей, — бормочу я. — Ведь жрицы не выходят замуж…
— Кто тебе сказал такую глупость? — Мать искренне изумлена и вновь поднимает мое лицо, чтобы смотреть в глаза. — Жрицам никто не запрещал выходить замуж и иметь детей. Я даже небольшую тайну открою, — она опять лукаво улыбается. — Гарима не зря просила тебя прислушаться к сердцу Тунали, новой Передающей Ратави. У нее два сердца, она беременна.
— Но, — я от потрясения не нахожу слов. — Но… ни в одном из дневников жриц не было упоминаний о мужьях!
— Они вели дневники о жизни жриц, а не свои семейные летописи, — смеется Маар и ласково велит на прощание: — Подумай обо всем, что увидела. И поговори с Ферасом. Встретимся завтра.
Она отпускает меня и теряется в золотом сиянии, ритуал завершается и выносит меня в Храм Забытого города.
После откровений ритуала мне о многом нужно было подумать. Сестры понимали это и не мешали. Очень кстати пришлось и то, что Ферас в это время гулял по городу. Не разобравшись в себе, я не была готова к разговору с ним.
Устроившись на скамейке в саду, размышляла. Стоило признать правоту Гаримы. Моя роль была очень важна, и я ошибалась, считая себя лишь инструментом в чужих руках. Другая жрица на моем месте стала бы гибелью для Империи.
Новая и отрезвляющая мысль, что я сама выбрала, как буду использовать дар, сама сделала его даром Забирающей, перевернула мои представления о мире. Теперь долг жрицы заиграл другими красками. Не все из них были мрачными.
— Как прошел ритуал?
Я подняла глаза на Фераса, появление которого из-за задумчивости не заметила. В который раз поразилась его красоте и теплому сиянию, согревавшему меня.
— Узнала много интересного. А завтра нужно будет сделать выбор, — ответила я и жестом пригласила Фераса присесть рядом.
Как начать разговор о важном, даже не представляла. С каждой минутой все больше волновалась и, сцепив руки на коленях, пыталась собрать остатки разлетевшихся мыслей.
— Город совсем не такой, каким показался ночью, — заговорил он, когда молчание стало тягостным.
— Да, здесь тоже все изменилось…
Голос дрогнул, сердце колотилось, но оттягивать важный разговор было нельзя. Сестры сказали, что на раздумья мне дается время до рассвета, и хоть солнце уже село, ответа на главный вопрос я не знала. Мне хотелось бы связать свою жизнь с Ферасом, но не знала, хочет ли он быть со мной и какая моя судьба принесет ему счастье. Набравшись смелости, повернулась к нему и начала.
— Я все хотела спросить… — взглядом я не решалась с ним встретиться. Казалось, если буду смотреть ему в глаза, точно не придумаю, как задать вопрос, и не справлюсь с чувствами, если ответ будет не таким, как надеюсь. — Вы сами предложили пойти со мной. Почему? Потому что жрицам великой Маар нужно угождать?
— Нет, — спокойно ответил он. Но спокойствие было мнимым — сияние Фераса стало сильным и трепещущим.
— Тогда почему? — прошелестела я.
Несколько бесконечных мгновений прошли в напряженной тишине. Потом его губы коснулись моих. Я ответила на поцелуй с радостью, с облегчением и, обнимая Фераса, не сдержала слезы радости.
— Я люблю тебя, — признался он. — Мои чувства не изменятся от того, что ты выберешь завтра: долг жрицы или иную судьбу. Но я хочу быть с тобой каждый день, если ты позволишь.
— Я тоже люблю тебя, — выдохнула я, заглянув ему в глаза. — И тоже хочу быть с тобой.
Новый поцелуй сводил с ума нежностью, и это было лучшее на свете помешательство.
Мы провели ночь вместе, просто не смогли расстаться. Сидели в моей комнате на большом диване, держались за руки, разговаривали. Ферас не пытался повлиять на мой выбор, но давал понять, что поддержит любое решение. И это было правдой без прикрас и преувеличений.
Под утро, наслаждаясь уютом его объятий, я запоздало догадалась, что могла понять его чувства ко мне еще в Ратави. Ведь перед глазами были Гарима и господин Тевр, озаряющие все вокруг своей любовью, как и Ферас. Но их любовь не была направлена на меня, поэтому не отгоняла призраков.
Я осторожно выскользнула из рук спящего Фераса, на цыпочках вышла из дома и, переплетая по дороге косу, поспешила к Храму. До рассвета оставалось немного времени…
Серые сумерки отступали, далекий колокол звоном разрезал часы на четверти. Я не волновалась, не тревожилась. Больше не о чем было беспокоиться. Прошедшей ночью поняла, что с даром или без, я не лишусь Фераса, его любви и дома, который обрела в его объятиях. Поняла, что с даром или без, не лишусь Гаримы. Она останется мне сестрой, слишком много мы значили друг для друга. Поняла, что с даром или без, я буду определять свою судьбу сама.
Ожидая, когда ритуал Наблюдающих подхватит меня, я умиротворенно следила за тем, как солнечные лучи касались купола Храма, скользили по зубцам короны, трогали створки дверей. Они распахнулись, мелодия и свет кристалла увлекли меня к золотым фигурам сестер, вплели в поток силы.
— Здравствуй, дитя, — с прежней ласковой улыбкой приветствует меня под золотым куполом богиня.
— Здравствуй, Мать.
— Ты готова сделать выбор? — спрашивает она, хоть и знает, какие слова сейчас услышит.
— Да.
— Тогда говори, — подбадривает Маар.
— Я выбираю дар и судьбу Забирающей Ратави, — мои слова звучат торжественно и уверено. Но все же богиня спрашивает:
— Почему?
Возможных ответов на этот вопрос много: долг, ответственность, чувство справедливости, нерушимость союза с Гаримой, Ферас, мой надежный якорь и спасение в трудные часы. Но я выбираю самый честный ответ
— Отказавшись от дара, я перестану быть собой. Потерять себя я не могу.