сь всхлипывающая Юлька, на коленках оттирающая от пола кабинета распластанный черный силуэт подружки Аякчан. Не самое лучшее время объяснять, что для Айгыр она вовсе не свой человек и верховная вряд ли станет читать ее послание.
– Я… напишу, – проталкивая слюну в пересохшее горло, пробормотала девочка, пытаясь устроить возле столика переполненное болью тело.
Распухшее запястье невыносимо ныло. Подсунутая ей грубая – ученическая для большего правдоподобия – палочка для письма несколько раз выпадала из сведенных судорогой пальцев.
– Ну вот и отлично! – нетерпеливо воскликнула Солкокчон, выхватывая свиток из-под рук, как только девочка с трудом нацарапала свою подпись. – А теперь пошли! – она снова накрепко, до боли, ухватила Аякчан за предплечье и вздернула на ноги.
– Куда? – сгибаясь пополам от нового приступа головокружения, хрипло выдавила девочка.
– Как это – куда? – делано удивленным голосом вопросила «Трижды шелковая». – Конечно, уничтожать мэнквов! Ты же не можешь лгать своей высокой покровительнице? – И она многозначительно помахала исписанным Аякчан свитком.
– Героиня Сивира Синяптук уже ждет, – подхватывая Аякчан с другой стороны, добавила Кэтэри.
Обе мальвины поволокли едва переставляющую ноги девочку к дверям кабинета. Аякчан споткнулась раз, другой, кровь из разбитого носа снова закапала на рубаху.
– Мы не можем вывести ее на двор в таком виде, – сказала Солкокчон, вдруг останавливаясь и оглядывая изодранную, покрытую кровью и золой рубаху девочки. – Ученицы увидят или кто-нибудь из посторонних…
– Ну так надень на нее одну из своих рубах, – огрызнулась Кэтэри.
– У тебя юрта поехала? – взвизгнула «Трижды шелковая». – У меня они с ручной вышивкой и оторочкой из лебяжьего пуха! Я что, должна их напялить на какую-то безродную девчонку? Чтоб она их напрочь замызгала?
Сквозь отделяющее ее от мира плотное одеяло боли Аякчан ощутила даже что-то вроде понимания. Если бы у нее была хоть одна рубаха с оторочкой из лебяжьего пуха – она бы ее тоже никому не дала.
– Эй, ты! – старшая наставница встряхнула ее за плечи. – У тебя есть запасная рубаха?
– В пости… в постирочной, – оглушенно мотая головой, пробормотала девочка.
– Сходи и принеси, – скомандовала Кэтэри старшая.
– Еще не хватало! – злобно огрызнулась та. – Ты свои тряпки бережешь, а я должна в их вонючих рубахах копаться?
– С каких пор ты стала такая нежная? – буркнула в ответ «Трижды шелковая». – Ладно, – после недолгого размышления решила она. – Все равно нам нужно вниз. Проведем ее через постирочную, там сейчас нет никого – пусть сама свою рубаху ищет.
Дружно ухватив Аякчан под локти, они поволокли ее по ступеням башенной лестницы.
– Да держись ты! – рявкнула «Трижды шелковая», когда Аякчан приложилась лбом о низкую притолоку у двери постирочной и чуть не вывалилась у жриц из рук.
Девочка переступила порог. Новая резкая боль в голове вдруг подействовала неожиданно – она словно вышибла слабость и апатию, поселившуюся в измученном, опустошенном теле. Она-то пуста – но здесь поблизости есть то, что может ее наполнить!
Копаясь в сложенных в корзину рубахах, Аякчан настороженно зыркала по сторонам. Ей бы хоть на пару ударов сердца оторваться от жриц…
– Ну что ты возишься? – визгливо спросила Солкокчон. – Не на прием к Королеве собираешься!
Стараясь всячески подчеркнуть свою слабость, Аякчан со стоном натянула на себя чистую рубаху. Честно говоря, подчеркивать ничего не надо было, ее и так шатало. Под плотным конвоем обеих жриц она вышла из постирочной.
– За одно это тебя следовало бы сжечь, девчонка, – буркнула Солкокчон, кивая на залатанную трубу с Огнем.
Аякчан задушенно всхлипнула и подняла на старшую наставницу испуганные, молящие глаза. «Трижды шелковая» жестко усмехнулась, глядя на нее сверху вниз: «Нет, девочка, пощады не будет!»
Не меняя выражения лица, Аякчан изо всех оставшихся сил заехала старшей наставнице коленом в живот. Так, как когда-то дралась с мальчишками в родном стойбище. Рот «Трижды шелковой» широко распахнулся, из него вырвался сдавленный хрип, глаза выпучились, она согнулась пополам, хватаясь обеими руками за ушибленное место. И отпустила Аякчан. Девчонка немедленно выкрутила вторую руку, вырываясь из хватки Кэтэри. Сцепив пальцы в замок, Аякчан ударила ими по шее старшей наставницы. Солкокчон, как кукла, завалилась набок.
– Солка! – испуганная Кэтэри невольно шагнула к упавшей, ну а Аякчан немедленно рванула прочь.
– Хватай ее, дура! – прохрипела Солкокчон, но Аякчан уже мчалась по коридору, на бегу метко плюнув в залатанную старшей наставницей трубу.
Струя Голубого огня вырвалась из мгновенно возникшей дырки, ударила в противоположную стену и залила коридор, отделяя беглянку от вопящих мальвин. Аякчан побежала по коридору. Ноги подкашивались, она упала, в очередной раз разбив и без того содранные коленки. За спиной труба во все стороны плевалась Огнем.
– Да лови же ее, что стала! – позади Огненной завесы вопила Солкокчон.
Хоть бы пару ударов сердца отыграть, чтобы успеть разморозить стену в ее тайную комнатку! Аякчан оглянулась через плечо… Сквозь полыхающее на весь коридор Огненное сияние пробивались два темных силуэта… Не успевает! И тут Аякчан с разбегу налетела на ледяную стену своего убежища… и прошла ее насквозь. Не останавливаясь, она ринулась к чаше с запасенным Огнем…
У нее осталась единственная техника работы с Огнем из древних свитков, которую она не пробовала и даже не собиралась – потому что не верила, что такое вообще возможно, считала бредовой идеей тысячедневной давности. Никто и никогда не сможет удержать в себе столько Огня, как там написано! Никто и никогда… Но если у нее Огня окажется меньше, чем у Кэтери с «Трижды шелковой», – ей не отбиться!
Ну, она ведь читала, как это делается! Яростным усилием отогнав от себя видение обугленных тел своих подружек-перводневок, Аякчан протянула руки – и по локти окунула их прямо в Пламя чаши, словно прачка в воду. Огонь, жгучий, каким… может быть только Огонь, сверкающими дорожками побежал вверх по рукам и… прыгнул ей в лицо! Сапфировое пламя ударило в нос, как вода неумелому пловцу, хлестнуло по глазам. Аякчан не выдержала и отчаянно закричала, но ринувшийся в распахнутый рот Огонь загнал крик обратно в горло. Перед глазами плыла сплошная синева. Волосы поднялись дыбом. Бушующий поток Огня хлынул в нее, заполняя мучительную пустоту. Пламя взвилось волной, накрывая девочку, – и враз исчезло в ней. Пошатываясь, окутанная голубым ореолом Аякчан стояла у совершенно пустой чаши.
Она смогла! Она втянула в себя запас Огня, которым запросто можно целый День обогревать небольшое селение, – и она жива! И ей… Хорошо!
Аякчан открыла глаза – широко, так, что даже белки исчезли, залитые сапфировой голубизной. Не удержавшись, неприлично отрыгнула – изо рта у нее вырвался трепещущий синий язычок Пламени. Бросила прощальный взгляд на сложенные на столике свитки – те, что ее всему научили. Но ей не унести их с собой. И кинулась обратно к стене – за ней вился «хвост» Голубого пламени. Больше не оглядываясь, она проскочила сквозь стенку обратно – и тут на мгновение остановилась, ошарашенно глядя на абсолютно целый монолит льда. Как это… как это она? А, не сейчас!
Аякчан прыгнула к ведущей наверх лестнице…
Невидимый аркан захлестнулся у нее на поясе и потащил обратно. Ах ты… Избыток Огня бушевал в ее теле, просился наружу. Над пальцем девочки выметнулось тончайшее лезвие Огненного ножа. Аякчан коротко полоснула по стягивающей талию петле… Зло зашипев и разбрасывая вокруг себя потоки золотистых искр, сверкающий клинок прошел невидимую привязь насквозь… Держащий Аякчан аркан остался невредим. Рывок… Девочку сдернуло со ступеней и швырнуло под ноги ухмыляющейся Солкокчон.
Ах так! Значит, Невидимую Огненную Привязь не разорвать! Ничего, она действует, только пока наложившая ее жива и находится в сознании! Одним прыжком Аякчан взвилась на ноги, мгновенно стряхнула избыток Огня в ладонь – и швырнула в лицо Солкокчон. Не убирая с губ ухмылки, «Трижды шелковая» вскинула руку – и вся, с ног до головы, окуталась сияющим сапфировым щитом. Боевой шар Аякчан ударился о неожиданную преграду и отскочил, просвистев над головой, так, что аж волосы скрутились от жара.
Аякчан зарычала от ярости. Ничего, у нее хватит Огня, чтоб проломить три такие защиты…
«А что потом? – очень холодно поинтересовался кто-то в ее душе. Казалось, это ее собственный голос – но гораздо взрослее и… неприятнее. Похожий на голоса Айгыр, Королевы и Солкокчон, вместе взятых, только еще ехиднее и увереннее. – Попробуй хоть иногда не вести себя как дура! Зачем тратить Огонь, если с тобой собираются сделать именно то, чего ты сама хочешь, – выпустить из школы?»
А и правда, чего это она?
Аякчан пошатнулась и рухнула к ногам наставницы. Пусть думает, что тот шар был последним – Солкокчон не должна заметить, что девчонка, которую она считает беспомощной, полностью восстановила свой Огнезапас!
– Так-то лучше, – удовлетворенно процедила Солкокчон, за невидимую привязь вздергивая Аякчан на ноги. – Слушай меня внимательно, ты, дочь восьминогого авахи! Два Дня ты мягко спала, сладко пила-ела за счет Храма – пришла пора отдавать долги! Храм не может допустить, чтобы подземные людоеды выедали его подданных целыми селениями!
Ухватив Аякчан за руку, она поволокла ее к выходу. Молчаливая Кэтэри со всех ног поспешила за ними. На ладони у нее переливался готовый Огненный шар – спиной девочка чувствовала его жар. Аякчан покорно позволила вывести себя на двор.
Озаренная светом луны, на белом квадрате школьного двора топталась Синяптук. Под мышкой наставница держала взрывчатое стальное яйцо, а вся ее фигура излучала такой страх, что Аякчан даже удивилась – почему это Синяптучка не сбежала? Впрочем, тут же поняла – почему. Неподалеку, словно не замечая перепуганной толстухи, но при этом многозначительно поигрывая шипастым каменным мячом на железной цепи, прохаживалась школьная богатырка. От каждого удара ее мяча о землю Синяптук нервно вздрагивала и втягивала голову в плечи.