Той ночью Тил сидел и снова всматривался в небеса. На серебристых точках звёзд мерцала плотная вуаль тумана. Луна прикрылась тенью. Сидел так Тил уже не первую ночь, вытаскивая из разрозненной колоды памяти всё новые кусочки звёздных карт Ильмена. Он вспоминал названия, имена, и пенье звёзд тихонько отзывалось в сердце навигатора. Мерцал над головой Менельмакар – Небесный Меченосец, серп Валакирки пожинал колосья времени. Протянутой рукой искрилась Вильварин. Тил перевёл взгляд на седую Реку Серебра, нашёл на небе светлый огонёк Анарримэ, голубоватый Луиниль и яркую зелень Хэллуина. Даже названья, и те доставляли ему радость. Память возвращалась.
Неожиданно Тил нахмурился. Что-то было не так. Он посмотрел ещё немного, для полной уверенности отыскал среди блестящих точек красный глаз Карнила и растолкал Жугу. Дождался, пока он не проснётся окончательно, после чего объявил:
– Мы плывём не туда.
– С чего ты взял?
– Мы сбились с курса. Удалились к северу. Скажи Яльмару.
– А ты что ж не скажешь?
– Он мне не поверит.
Яльмар, который этой ночью самолично стоял у руля, и вправду поднял Телли на смех. Жуга стал защищать мальчишку, но добился лишь того, что разозлил варяга окончательно.
– Жуга, опомнись! – воскликнул он. – Что ты говоришь? Думаешь, что я соображаю в мореходном деле меньше, чем этот молокосос?
– Он навигатор эльфов, Яльмар, – попытался спорить травник, – и он гораздо старше, чем ты думаешь. Сегодня ж звёзд почти не видно, как ты можешь быть уверен, что прав?
– Ну, хорошо же, хорошо. Иди сюда. Видишь эту штуку? – Яльмар показал травнику коробку с маленькой иголочкой внутри. – Она всегда указывает на север. Как я могу ошибиться или сбиться с курса? А теперь не дури и иди спать.
Однако уснуть Жуга не смог. Тил не стал ничего доказывать, ушёл на нос и с мрачным видом там уселся, но холодная уверенность, гнездящаяся в чёрной глубине его глаз, говорила сама за себя. Жуга лежал и вспоминал всё, что слышал про магнитные иголки мореходов. Так и так выходило, что Яльмар прав, но всё равно Жуга тревожился. А вскоре вдруг похолодало, тучи разошлись, и травник по вращенью звёзд почувствовал, как Яльмар медленно начал разворачивать корабль к югу. Он встал и направился на корму.
Яльмар выглядел смущённым.
– Такое дело, Лис, – не глядя на травника, проговорил негромко он, – выходит так, что прав был твой эльфёныш – к северу я чересчур забрал. Ума не приложу, как такое получилось. И стрелка, вроде, правильно показывает. Только вот… Гм… Ого!
Он посмотрел наверх и озадаченно умолк. Жуга проследил за его взглядом и тоже замер от удивления. По небу двигались какие-то полоски, тонкие лучи, сполохи света. Всё это матово мерцало и переливалось, похожее на яркую цветную занавеску. Жуга видел только белый, жёлтый и синий цвета, но и без того зрелище было фантастическое.
– Звёздный ветер, – послышался негромкий голос Тила. Оба вздрогнули, а Яльмар ещё и тихонько выругался. Мальчишка подошёл ближе и тоже взглянул на небо, потом на путеводную коробочку в руках у викинга и хмыкнул.
– Перемагнитил компас, – сказал он. – Это бывает.
И, больше не сказав ни слова, удалился.
Яльмар не нашёлся, что на это возразить, и долго смотрел ему вслед.
– Всё-таки что ему надо, а, Лис? – пробормотал он в бороду. – Зачем вам так понадобилась Исландия?
Травник испугался. На миг им овладело странное чувство, будто этот разговор уже был. Потом он вспомнил кладовую в доме Торкеля, подслушанный им разговор двух братьев, и успокоился.
– Поверишь ли, сам не знаю, – сказал он. – Мне хочется, чтоб это всё скорее кончилось. А Телли… Может, он просто хочет вернуться домой.
Варяг нахмурился.
– Я не знаю, где находится Альфхейм, – сказал он. – В старину мы думали, что он совсем рядом, но чем больше мы странствовали, чем дальше заплывали, тем дальше отодвигались границы мира. Наверное, граница есть – не может же быть так, чтобы у мира вообще не было края! Но одно я точно могу тебе сказать: он не в Исландии, этот край.
Жуга заинтересованно окинул взглядом горизонт.
– А что там, дальше, за Исландией?
– За Исландией? Вода. Потом опять земля, – при этих словах Яльмар крепче ухватился за стиринг, будто это должно было придать ему уверенности. – Старики рассказывают разное. Лейф Эриксон по прозвищу Счастливчик, много лет назад, скрываясь от мести за убийство, отплыл из Исландии и плыл на запад несколько недель. Он долго плыл и уже хотел поворачивать обратно, как вдруг показалась земля. Он высадился там и назвал её Гренландией, и некоторое время викинги плавали туда за рыбой и костью и даже жили там, но после дело захирело, и о ней забыли. Если туда теперь кто и плавает, то редко. Там живут скрелинги [75], они строят дома из снега, одеваются в шкуры и жрут сырое мясо. А ещё, говорят, ладью другого викинга, Бьярни Херлуфсона, ветром и течением отнесло ещё дальше на запад. Когда он возвратился, то рассказывал о далёкой и лесистой земле, где так тепло, что растёт виноград, и где живут другие, красные скрелинги, у которых не растёт борода и которые поэтому раскрашивают себе лица цветной глиной. Я не знаю, что из этих рассказов правда, а что нет, но на свете случались вещи и более странные. Если хочешь, сам потом спросишь. У меня в Исландии родня – троюродный брат, Хьялти Кентильссон, племянник Гисли Квашеного. Если выдастся возможность, то заглянем и к нему. А пока… Что я могу ещё сказать? Там нет Альфхейма, Лис.
Он замолчал, и больше они об этом не говорили, но Жуга заметил, что с той ночи варяг стал относиться к маленькому эльфу с большим уважением.
Незаметно мысли травника переместились с Вильяма на Хансена, а после – на полуночного стрелка. В последние несколько ночей Жуга спал беспокойно. У травника и без того был чуткий сон, а холод, качка и ощущение опасности заставляли просыпаться от малейшего скрипа. А уж шорохов и скрипов на корабле было достаточно, чтобы не спать всю ночь. Впрочем, в глубине души он сомневался, что враг рискнёт напасть – сейчас это было бы слишком уж заметно. Кай был фигурой противника, но он был вне подозрений, Жуга чувствовал, что может ему доверять. Опасней был другой, который играл за охотника.
Жуга медленно нашарил взглядом сперва Хельга, потом Винцента. В отличие от него, оба выглядели бодро, добросовестно стояли вахту днём и оглушительно храпели по ночам. Если кто из них и был убийцей, у него было редкостное самообладание.
– О чём задумался? – спросил его Кай.
Жуга усмехнулся.
– Если честно, о том, как поймать волосатика.
– Волосатика? – Брови Хансена удивлённо поднялись. – Ты хочешь сказать – безволосого?
– В общем, да. Не идёт из головы история про эту семейку богов.
– Богов? Каких богов?
Жуга в нескольких словах пересказал ему свою беседу с Ашедуком. Тот рассеяно выслушал и задумался. Плотнее запахнулся в плащ и сунул руки под себя, пытаясь их согреть. Жуга не без удовлетворения заметил, что за последнее время Хансен несколько раздался в плечах от работы за вёслами и с каждым днём всё больше походил на настоящего, нормального парня, разве что борода у него не росла. Сам Жуга не рисковал бриться на таком холоде и качке и постепенно зарастал неряшливой щетиной, которая его изрядно раздражала.
– Что толку спорить, – проговорил наконец Хансен, – даже если это и было, то давно прошло. Людям часто требуется кто-то, кто был бы умнее и сильнее их. Самих богов, то, как они выглядят и что они делают, понять нельзя. А все их похождения, вся их «божественная» сущность – всего лишь тень, удобная для понимания форма, в которую их облекает человек, чтоб брать потом пример. Или, наоборот, не брать.
– Ашедук не человек.
– Всё равно, – досадливо отмахнулся Хансен. – Удобная форма, в которую их облекает человек, гном или какой-нибудь рыжий придурок, который вообразил себя невесть кем и теперь от этого страдает. Это ты хотел услышать?
– Хм-м, – сказал травник. – Хм-м…
И умолк.
Когда они заговорили снова, речь пошла уже о том, кто в них стрелял.
– Проколот козелок? – хмыкнул Хансен, бросая короткий взгляд в сторону Винцента. – Странно… Я не обратил на это внимания. Хотя загадка нетрудна: козелок любят прокалывать себе пираты на Средиземном море. Возможно, он итальянец, этот ван Хейден, и зовут его не Винцент, а Винченцо. А кольцо осталось от браслета на галерах, откуда он сбежал или освободился после срока, а может быть, вообще ходил беневолентом [76]. Ты видел, как он работает веслом? Он может сутками грести. А как он тархоню ест? У них там, в Италии, есть похожая штука – макароны. Так что, всё одно к одному.
– Да он что хочешь сожрёт, – буркнул Тил, слушавший до этого молча.
– Посидели бы вы пару лет на бобовой баланде, посмотрел бы я на вас.
Жуга потёр шрам на виске. Закашлялся, плотнее запахнул куртку.
– Да, с таким весёлым прошлым он вполне мог в нас стрельнуть, – с некоторой, как показалось Тилу, неохотой признал он. – Но это было бы уж слишком очевидно. А ведь он ещё почти не видит на один глаз. Арбалет не для него.
– Он мог соврать, будто не видит, – резонно возразил на это Тил. – К тому же, у него прицельная рука.
– Прицельная рука? – Жуга заинтересованно поднял голову. – Это как?
– Он стреляет навскидку. Даже не щурит глаз.
– Я тоже так могу.
– Но он попадает. А ты – нет. Помнишь ночь, когда мы изловили пикта? Винцент бы подпустил тебя поближе и не промахнулся. Это Хельг.
– А что, Хельг стреляет хуже Винцента?
– Конечно! Викинги презирают стрелы, считают их оружием трусов. Сам посуди: они захватили с собой всего один арбалет, и тот, наверное, случайно – просто забыли выбросить. Где ему было научиться? Какой он стрелок после этого?