Молчание действовало на варяга уже совсем нехорошо – Яльмар нервничал. Хотелось встать и отойти, побыть с собой наедине, подумать. Это было странно. Теперь варяг понимал, зачем Жуга всё время уходил от шумных сборищ. «Один и Фрея, – подумал он, – я становлюсь таким же, как он. Думаю, наверное, много. Скоро тоже с ума свихнусь». Он встал, стараясь не глядеть в глаза мальчишкам, глухо буркнул в бороду: «Пройдусь», скорее, для себя, чем для них, и медленно направился вдоль берега – подумать, справить малую нужду, побыть наедине. Дракошка поднял голову, меланхолично проводил его взглядом, медленно зевнул и снова положил её на скрещенные лапы. Крылья острыми кожистыми складками торчали в стороны.
Осторожно, стараясь не наступать на скользкие камни, Яльмар перебрался через низкий длинный холм и здесь, в ложбине совершил свои нужды. Морские волны плескались возле самых ног, пологий берег был покрыт сплошной ледовой коркой. Варяг немного отошёл назад, набрал пригоршню снега и растёр лицо. Стряхнул с ладоней стаявшую влагу и долго стоял у кромки воды, глядя на уснувший океан. Горбушка матовой луны купалась в сизых облаках.
– Яльмар.
Тот вздрогнул и обернулся.
Эльфийские шаги были неслышны и легки, немудрено, что викинг не услышал Телли, пока тот не подошёл к нему вплотную.
– Чего тебе? – немного раздражённо и поэтому громче обычного спросил норвег и закашлялся.
Мальчишка медлил с ответом, ожидая, пока кашель смолкнет. Его тонкие белые волосы резко выделялись в темноте. Неверный серебристый свет луны подчёркивал кошачьи скулы, мелким отблеском кружил в его глазах. Варяг моргнул. Взгляд эльфа завораживал и вместе с тем пугал: невозможно было распознать – узки зрачки в его глазах, расширены или их там нет вообще.
– Ты зря меня боишься, – сказал Телли. – Я тебе не враг.
– Я? Боюсь? – расхохотался Яльмар. – С чего ты взял?
Сердце его, однако, частило.
– Страх в глубине тебя, – ответил Тил. – Он ищет любую причину, чтобы вырваться. Сейчас его причина – я. Ты сам так хочешь. А я не хочу, чтобы со мной был тот, кто мне не доверяет.
– А почему я должен тебе доверять? – опять немного резко возразил варяг. – Ты втянул всех нас в эту дурацкую историю, ты и твой дракон. Это по твоей милости мы сейчас идём неизвестно куда! Скажешь, я не прав?
– Нет. Не скажу.
Вновь воцарилась тишина.
Общаясь с Телли, Яльмар чувствовал себя странно. Словами он не смог бы объяснить, в чём заключалась эта странность, но сравнения, которые шли ему на ум, заставляли холодеть и гнали по спине мурашки. Как будто ты нанёс врагу удар, а у того из раны хлещет вовсе даже не кровь, а самая обычная вода. Или не вода, а скажем… скажем, пиво. Или ничего не льётся вовсе. А враг при этом не дёргается, не хрипит, не бьётся в смертных корчах, а спокойно улыбается и снова поднимает меч, как тролль или берсерк. Да, как берсерк, в экстазе боя забывший, что такое боль и смерть, и с пеной на губах смеющийся в лицо врагу… Впрочем, в глубине души Яльмар чувствовал, что Тил из тех противников, для коих меч – не самая ужасная угроза.
Внезапно Яльмар понял, что эльфёнок прав. Он никогда не понимал берсерков, божественное бешенство обходило его стороной. Страшила непонятность, неизвестность, невозможность объяснить. «Дайте мне цель, – всегда говорил он себе, – и уж я до неё доберусь». А что делать, если есть одно движение без цели, ожиданье без конца, игра, в которой непонятно, за кого играть и как?
И не играть уже нельзя.
– Мне кажется, ты понимаешь, – словно прочтя его мысли, вдруг заговорил Телли. – Тебя пугают не опасность и не я. Тебя пугает неизвестность.
– Почему он тебе помогает? – спросил варяг. Голос его хрипел.
Тил убрал с глаз прядь волос. Взглянул варягу в глаза.
– А почему помогаешь мне ты?
– Я?
– Ты, ты. Ведь я не тянул тебя, ты сам вызвался идти.
Яльмар не нашёлся, что на это ответить. Остервенело поскрёб в бороде. Тил невозмутимо уселся на камень, подобрал ноги под себя. Яльмар только сейчас заметил, что мальчишка бос, и теперь не мог оторвать взгляда от его ступней. Было холодно. По-настоящему холодно.
– Ну, я не знаю… – нерешительно промямлил он, кляня себя за эту нерешительность. – Мне казалось, кто-то должен идти с вами. Потому что Жуга и этот… Я не могу помочь больному дварфу. А идти на ферму – с этим справится и Вильям. Надеюсь, что справится.
– Ты говоришь, что по моей вине ты сделался несвободен, – сказал Тил. – Но свобода есть и бесполезность тоже. Свободный дом – ничейный дом, кто захочет, тот в нём и поселится. А ты ведь не умеешь и не хочешь быть бесполезным. Не так ли, а, Яльмар Эльдьяурссон? Это ведь ваша, людская черта – помогать друзьям, а иногда и недругам, за просто так.
Варяг молчал, слегка ошеломлённый поворотом в разговоре.
– А кроме того, – безжалостно продолжил маленький эльф, – ты наверняка хотел ещё и посмотреть, не выкину ли я какое-нибудь коленце. – Он усмехнулся, заметив, как Яльмар закряхтел и отвёл взгляд. – Хотел, хотел. Брось, Яльмар. Мир не делится только на друзей и врагов, на чёрное и белое. Всегда есть сумерки, полутона и свет, который мы не видим… то есть вы не видите. Незачем винить меня во всех бедах, ведь это очень просто – обвинить другого. Мы все упали в одну яму, и теперь нам надо сообща оттуда выбираться. Мы расстанемся, когда наступит срок, я обещаю, но сейчас я хочу сказать спасибо за то, что ты пошёл со мной.
Варяг долго молчал.
– Я всегда не мог взять в толк, – проговорил он наконец, – зачем вы, эльфы, в былые времена подкидывали нам на воспитание своих детей?
– А-а, – Телли, глядя в сторону, чуть склонил голову набок, будто прислушивался к голосам внутри себя. – Да. Ты правильно задал вопрос. Мы это делали затем, чтоб научиться сострадать, чтобы уйти от холода и равнодушия. Мы тоже не любим быть бесполезными. От долгой жизни устаёшь, наваливается скука. Пусть это больно, но для нас это великий дар – иметь друзей, детей… Любимых. Я слишком человек теперь, я не могу всё это объяснить. Но ты, наверное, и сам поймёшь.
Он отвернулся и уставился на небо. Взгляд его бездонных чёрных глаз кошачьего разреза сделался задумчив и печален. Варяг, пусть на одно короткое мгновение, но почувствовал холодную тоску по призрачным мирам, которых он не мог увидеть. «Там нет Альфхейма, Лис», – вдруг вспомнил он свои же слова. А где он? Где та прародина народа эльфов, из которой они вышли и в которую потом ушли? Тил смотрел на звёзды так, как узник смотрит за окно своей темницы – с грустью и тоской от невозможности здесь больше пребывать и невозможности отсюда вырваться. Яльмар снова ощутил, как чужд и как одновременно близок людям этот сказочный народ, для которого весь мир стал клеткой, который уже вышел за пределы понимания, и даже – за пределы бытия. Который вышел и ушёл… Куда?
В небытие?
В забытие?
Перед мысленным взором Яльмара возникли силуэты белых кораблей с высокими носами и парусами из самоцветных камней, наполненными звёздным ветром, тем самым, что едва не сбил с пути его корабль. И драконы. Да, драконы! Золотистые, большие, с всадниками на спинах… Варяг невольно оглянулся на костёр.
Единственным, кто мог отыскать обратный путь, был Рик.
Яльмар чувствовал себя так, будто обнаружил в борту своего корабля дыру, о которой раньше и не подозревал. Через мгновенье он поймал себя на том, что его губы сами шепчут строфы старой висы:
Сохнет сосна
одинокая в поле,
отвалились кора и иглы.
Таков человек,
никем не любимый.
Сколько он проживёт?
Телли повернулся к нему и долго молчал. Затем кивнул. Один раз. Текучим, пластичным, коротким, красивым движением.
«Зашиби меня Мьёльнир, – в смятении подумал Яльмар. – Жуга помогает ему просто потому, что они друзья. Он не сулил ему ни царства, ни всезнания, ни власти, ни горшка с золотом. Зашиби меня Мьёльнир, как я не догадался? Однако у чертёнка ловко получается приобретать себе друзей…»
– Тил.
– Что, Яльмар?
– Расскажи, на что похожи ваши корабли.
– На стрекоз. На облака. На латную перчатку. На сетку жемчуга на волосах красивой женщины. На раковину. На танцующую девушку. На птичье перо.
Яльмар сморщил лоб, соображая, затем вздохнул и расстроенно покачал головой:
– Не понимаю. Не получается представить.
– И не получится, – ответил Тил.
Некоторое время они молчали.
– Зачем мы идём на Гейзер? – спросил наконец Яльмар. – Ты думаешь, это поможет твоему дракошке?
– Узнаем.
– Когда?
– Скоро.
…Когда они вернулись, Арне занимался странным делом – нагревал в огне камни и бросал их в ведро. Над водой клубился парок, рядом лежали приготовленные для похлёбки мясо и мука.
– Яльмар, – вдруг позвал мальчишка, – скажи мне, этот ваш Хансен… ты давно его знаешь?
– Нет, не очень. А чего?
– Он правда чародей?
– Хёг его знает, – варяг задумался. – Жуга мне говорил про Герту, будто та неплохо смыслит в алхимии. И в магии. И в книгах. Я сам видел, как она заклятьями лечила. Он даже к ней в ученики одно время пойти собрался, только не заладилось у них.
Старательно отводя глаза, Арне бросил в воду ещё один раскалённый булыжник и помешал ложкой мутноватую мучную болтушку.
– А ты не знаешь, не нужны ему ещё ученики?
– Хочешь в обученье поступить? – догадался варяг.
– Хотелось бы. Хочется узнать побольше, как всё вокруг устроено, и вообще. А неоткуда. Была одна книжка, и ту отец сжёг. Сказал, от них одна морока.
– Это он так зря, – укоризненно крякнул Яльмар. – Хотя оно, конечно, книги ещё никому ума не прибавили. Не знаю я, а врать не буду. Может, и возьмёт он тебя в подмастерья. Вернёшься, сам с ними поговоришь, с обоими… Что, готово варево твоё? Давай снимай. Жрать охота, сил нет.
– Что, рыжий, нелегко играть вслепую?
Жуга приподнял голову, всмотрелся в тёмный силуэт в глубине маленькой халупы. Покосился на Орге, на спящего Хансена и сел на лежанке, спустивши ноги на пол. Поморщился. Поскрёб ногтями кожу под разодранной рубахой.