– Чего смеётесь? Ведь горячая вода же… В самом деле горячая…
Яльмар подошёл к озерцу, присел и тронул пальцем воду. Поскрёб под рубашкой широкую волосатую грудь. Обернулся:
– Как насчёт того, чтоб выкупаться самим?
Дракончик долго никого не подпускал к себе. То ли кожа у него ещё болела, то ли попросту боялся. Подпрыгивая и перелетая с места на место, он изводил их больше часа, прежде чем угомонился и дал себя осмотреть. Ко всеобщей радости все опасенья Телли развеялись, как дым – дракончику невероятно повезло: золотистая шкура успела затвердеть настолько, что кипяток не причинил вреда. Но Рику вряд ли удалось бы взлететь (а может, вообще расправить крылья), если бы он их не распарил перед тем в горячей ванне.
Пока они гонялись за ним, Гейзер снова выбросил струю кипящей воды.
– Ты, Рик, наверное, родился не в рубашке, а в кафтане, – заявил Яльмар, с кряхтеньем выбираясь из-под драконьего брюха. – Или даже в шубе.
– В своей драконьей шкуре он родился, – усмехнулся Тил. Он растянул крыло и посмотрел на свет тугую перепонку. Чешуйчатая кожа, несмотря на свою прочность, была на удивление мягкой и шелковистой, и только складки, малость затвердевшие, бугрились, словно жилки у листа. Телли покусал губу и в который раз покосился на коварное озерцо.
– Вот ведь как складно всё выходит, – пробормотал он. – Неужели в самом деле кипяток помог? Эх, взглянуть бы на доску, вдруг игра закончилась… Ну, что, давайте спать укладываться, что ли? Завтра двинемся обратно.
– Не надо бы спать здесь, – Арне коротко поёжился. – Тут всякое бывает. Многие не просыпаются. И зверьё, бывает, помирать приходит. А может, просто так приходит, а всё равно помирает.
– От чего? – насторожился Яльмар. Арне пожал плечами:
– А я знаю? Задыхается, наверное.
Яльмар почесал в затылке.
– Что же нам, обратно ползти, за перевал?
– Выходит, что обратно.
Тил нахмурился.
– Пожалуй, парень прав, – сказал он наконец. – И вот что: надо бы поторопиться. Будем пробираться, пока совсем не стемнеет, а поутру опять пойдём.
– Отчего такая спешка?
– Сам не знаю. Только чувствую – неладно что-то.
Тил как в воду глядел. Обратная дорога заняла у них два дня и ночь, и когда все трое добрались до старенькой избушки, то не застали там ни Хансена, ни травника, ни даже Орге.
– Да что ж такое? – недоумённо бормотал Яльмар, вороша давно остывший пепел очага. – Может, Вильям с Сигурдом пришли и нас решили не дожидаться? Быть того не может: я Сигурда знаю, он бы так не сделал.
– Эй, – позвал Арне, – взгляните.
На туго натянутом пергаменте окна, коряво выписанные углём, чернели буквы.
Все переглянулись.
– Не умею читать, – признался Яльмар. – А ты, Арне?
– Только руны. А это буквами написано. Наверное, по-немецки или по-голландски.
Телли долго молчал, сосредоточенно разглядывая надпись. Там было только одно слово, но что оно значило, оставалось загадкой. Наконец он вздохнул и тоже помотал головой.
– Не знаю, – объявил он. – Не могу понять. Здесь написано: «Снайфедльс» – и всё. Никаких объяснений.
– Снайфедльс? – вскинул голову Арне. – Это гора. К югу отсюда. День или полтора ходьбы.
– Только-то? – повеселел варяг. – За чем дело стало? Пошли.
Арне покачал головой:
– Я никогда там не был. То есть я, конечно, знаю, что такое место есть, но где оно, показать не смогу.
Яльмар казался растерянным.
– Но надо что-то делать! Это нам оставлено, чтобы мы знали, где искать. Тил! Придумай что-нибудь!
Некоторое время Телли размышлял, затем кивнул и вышел из хижины. Яльмар и Арне поспешили за ним.
– Рик! – позвал он. – Рик, иди сюда.
Дракошка подбежал, ластясь и подлезая под руку. Взглянул на Тила снизу вверх. Тот потрепал его по холке и присел, заглядывая ящеру в глаза.
– Жуга, – мягко сказал он. Рик мгновенно вскинул морду. – Понимаешь, Рик? Жуга. Искать. Аэлла хис, н’ес? Искать.
Короткое мгновенье Рик таращился на Телли, затем кивнул, расправил крылья и с коротким писком взвился в облака.
Тил встал, отряхивая руки. Повернулся к спутникам:
– Идём.
Tabula rasa
– Старый Дракон скончался!
– Нет, я не думаю, что это была ошибка. И доведись мне сейчас выбирать, я поступил бы так же. Только, наверное, попробовал что-то сделать, прежде чем идти: дождаться остальных, подумать, помолчать… Но я не мог ждать, понимаешь? Он уходил. Ты понимаешь? Уходил. Никто не мог его догнать. Орге был прав. Но я всё же настоял на том, чтобы идти. Я долго клял себя потом, но это было после, а тогда… Тогда я ни о чём не думал. Ни Телли, ни Вильям с дружиной викингов так и не появились, и ничто не говорило за то, что они придут. Проклятая игра… Мы пёрлись к этой чёртовой горе с одним топором и одним ножом на троих. Я ничего не знал, но чувствовал, что должен, ДОЛЖЕН разыскать его! Я ведь не знал тогда, зачем… Ты слушаешь меня?
Ты слушаешь?
– Нелепость, – сказал Хансен. – Нелепость, авантюра и глупость.
– Снайфедльс, – словно бы не слыша его, задумчиво повторил Жуга, – Снайфедльс… Это далеко?
– Пешком – далеко, – Орге опустошил вторую миску с кашей, громко рыгнул и вытер губы рукавом. – Это вулкан, но потухший. На нашем языке мы зовём его Кара-юзин – «Чёрный Клык». Там дом Серых гномов.
– Зачем они ему?
– Ашедук мечтает возродить былую славу нашего народа, мечтает о Великом Царстве. Он думает, что такие вещи, как доска и твой меч, способны придать вес его словам.
– А они способны?
– А никто не знает. Хиши – очень древнее колено гномов, откололось так давно, что даже старики не помнят. Огонь земли здесь залегает неглубоко, это их и привлекло. Ты всё ещё хочешь идти за ним?
– Хочу, – кивнул Жуга.
– Упорный ты, Лис. Упорный… Как втемяшится тебе чего-нибудь в голову, не выколотишь. Не ходил бы ты. Не надо.
– Не отговаривай, всё равно пойду. Жаль, оружия нет.
Хансен вынул из-за пояса свой нож и молча протянул его травнику рукоятью вперёд.
– Мой топор поблизости валяться должен, – сказал Орге, сосредоточенно укутываясь в одеяло. – Помню, я тащил его, но обронил. Найдём, если поискать.
Травник помотал головой.
– Нож, топор – всё это ерунда, – сказал он. – Против этого меча с таким оружием не выстоять. Ты сам знаешь.
– Оно, конечно, так, – согласился Орге. – Только всё равно ведь тебя не отговоришь. Пойду с тобой.
– Ну уж нет! – вскинулся Жуга. – Вот этого не надо. Раненого я не потащу.
В ответ Орге лишь презрительно фыркнул.
– Подумаешь, голову сотряс.
– Скажи спасибо, что вообще не потерял! Вон, у тебя до сих пор глаза в разные стороны смотрят.
– К завтрему пройдёт, – беспечно отмахнулся гном. – Голова – кость, там болеть нечему. А вот тебе нельзя идти туда одному. Заблудишься в пещерах и пропадёшь.
– Это тебе с твоей разбитой черепушкой нельзя туда идти! – огрызнулся травник. – Ни одному, ни скопом.
– Ты не понимаешь! – гневно парировал маленький гном. – Это мой долг мести, мой умбар, и я этого так не оставлю.
Хансен задумчиво переводил взгляд с одного на другого. Покачал головой.
– Так мы ни к чему не придём.
– А нам и не надо ни к чему приходить, – сказал Жуга. – Я ухожу. Вы остаётесь.
– Нам всем нельзя идти, – спокойным голосом подытожил Хансен.
Травник устало махнул рукой и умолк. Некоторое время в хижине царила тишина, прерываемая только треском дров. Жуга по очереди оглядел Хансена и Орге. Лица у обоих были непроницаемо серьёзны.
– Ладно, – буркнул он, – чёрт с вами. Выходим завтра.
– Всё равно это глупость, – не преминул вставить Хансен.
– Ну так и нечего тогда тащиться за мной! Как будто если глупость делают трое вместо одного, она перестаёт быть глупостью… Давайте спать. Раз уж мы решили идти, надо отдохнуть перед дорогой.
– Дельная мысль, – заметил гном и, первым подавая пример, накрылся с головой и отвернулся к стене. – Только не вздумайте уйти и бросить меня здесь, – глухо донеслось из-под одеяла. – Предупреждаю: сон у меня чуткий.
Вскоре он захрапел.
Приятели подбросили дров в огонь и тоже стали укладываться спать. Однако сон не шёл. Через некоторое время Жуга уселся и потянулся за водой. Напился, собрал волосы в горсть, да так и задумался с флягой в руке. Хансен некоторое время неодобрительно глядел на него, потом тоже сел.
– Идёшь вразнос, Жуга, – с тревогой в голосе сказал он. – Расшатываешь себя, как гвоздь в доске. Далеко ль до беды.
– Хансен, перестань, – отмахнулся травник. – Без доски нам не выиграть, а меч… Мне без него нельзя. – Он снова отхлебнул воды и уточнил: – Пока нельзя.
– Это безрассудство, Лис. Безрассудство и гибель.
– Насрать, – травник плюнул в костёр.
– Терпение – вот чего тебе не хватает, – вздохнул Хансен. – Помнишь наш разговор на скале? Ты ещё спросил, когда мы начнём учёбу. Уже в то время мне это было ясно, и я просил тебя не торопиться. Смотреть на волны – это тоже надо уметь.
– Смотреть на волны, – пробормотал Жуга. – Да…
Из-под одеяла торчала косматая, со вздувшимся рубцом макушка маленького гнома. Травник некоторое время задумчиво созерцал её, потом перевёл взгляд на валявшуюся рядом миску из-под каши и усмехнулся.
– Нет, ты только посмотри, – сказал он. – Ещё позавчера этот двараг лежал пластом и дышал через раз, а сегодня каши стрескал целый котелок. Если б сам не видел, в жизни б не поверил.
– Vis medicatrix naturae [80], – невозмутимо пожав плечами, сказал Хансен. – Хотя немного полечиться ему бы не мешало. Три дня полного поста не красят человека… то есть я хотел сказать – гнома.
– Что верно, то верно… Однако же, какой рубец! Хоть рашпилем его скобли.