– Ну что, в порядке?
– Да, в порядке.
– Тогда садись и рассказывай.
– Чего «рассказывай»? – Хагг поднял бровь.
– Зачем пришёл, рассказывай. Или, может, хочешь сперва закусить?
Вопрос застал Золтана врасплох.
– Какая тебе разница? Может быть, мне нужно было тебя найти, – сказал он. – Просто убедиться, что ты жив. Столько лет прошло…
– Семь с половиной, – оборвал его травник, глядя Золтану в глаза. – Хорошо. Допустим, ты по мне соскучился. Нашёл. Что дальше? Золтан, я не мальчик, не держи меня за дурака. Я понимаю, мы давно не видели друг дружку, но давай опустим эти ахи, охи, «сколько лет, сколько зим» и всё такое прочее. Зачем играть в бирюльки? Что стряслось?
Золтан выдавил усмешку.
– А ты всё такой же, – сказал он. – Никому не веришь, всех сторонишься, ждёшь подвоха даже от друзей.
– В наше время надо быть глупцом, чтобы кому-то верить, – холодно ответил травник. – Думаешь, я долго прожил бы, когда б остался в городе, как ты советовал?
– А чего ты добился взамен? – внезапно рассердился Хагг. – Будто теперь тебе лучше! Побоялся, видите ли, он в городе остаться… Ты посмотри на себя. Посмотри, посмотри. Совсем уже одичал тут, в своём лесу. Ещё удивляешься, как я тебя сумел найти. Да ты хоть знаешь, какая слава о тебе идёт окрест? Являешься, как привидение. Всю округу обскакал. В соседних деревнях на тебя уже чуть ли не молятся, ещё немного – и тебе свечки будут ставить, как святым. Ага! «О великий Лис, приди и вылечи нас от всех болезней!» – запричитал он с характерным деревенским выговором. – Ты ещё вывеску сделай: «Лечу, гадаю, ворожу, предсказываю будущее с точностью до двух «ку-ку», оплата по работе»!
Золтан раскраснелся и теперь уже ничем не напоминал недавний труп, на который смахивал с утра. Травник несколько опешил от такого напора, покачал головой, снял с огня котелок и принялся раскладывать тушёные овощи в три большие деревянные тарелки.
– Уел, – признал он наконец и сел. Прошёлся пятернёй по волосам. – Как есть уел. И в самом деле, нечего сказать. Горчицу будешь?
– Буду. Значит, мир?
– Мир, – согласился травник. – И всё-таки, рассказывай.
– Нет уж, ты первый.
– Да мне особенно и нечего рассказывать. – Жуга взял ложку, повертел её в руках, вздохнул и положил обратно. – Напрасно думаешь, что я сидел на месте. Я странствовал. Проведал Готлиба, он мне помог, дал кой-какие письма. Потом я изучал анатомию у Андрея Везалия…
– Аллах милосердный! – поразился Золтан. – Андрей Везалий? Я думал, что он в Падуе… Так ты что же, добрался до Италии?
– Нет, что ты. Он приезжал сюда на полгода читать лекции в Гейдельберг, он же сам отсюда родом, из Брюсселя. Он тоже мне помог, даже дал почитать кое-какие книги. Я вообще прочёл уйму книг – штук пять или шесть. Это если не считать тех десяти, в которые я только заглянул.
– Ты и читать научился? – снова поразился Золтан.
– Это всё Готлиб, – хмыкнул травник. – Он сказал, что если я хочу достичь чего-то большего, чем деревенский знахарь, надо учиться читать. Он сказал, что хорошим аптекарем мне всё равно не быть – я путаю цвета, а это важно, когда готовишь настойки. Ну и подсунул мне «Анатомию» Галена.
– Клавдия Галена?
– Ну. Я год корпел над ней, пока не одолел. Дальше пошло легче.
Золтан задумчиво потёр заросший подбородок.
– Я впервые встречаю человека, который учился читать по «Анатомии», – признал он. – И что же ты прочёл ещё?
– Ну, во-первых, Амазнаци, – загибая пальцы, начал считать травник. – Его книга была в доме Герты, – пояснил он. – Потом Готлиб дал мне ещё одну книгу Галена, «Libri de materia medica»[112], и «De compositione medicamentorum»[113] Скрибония Ларга. Дальше больше: Теофраст, Диоскорид, Альбертус Магнус, Вильям Купленский, Квинт Саммоник… Ещё «De Plantis Libri»[114] Цезальпина, но всю её я прочесть не смог, только ту часть, которая про травы.
– Ещё бы! Если мне не изменяет память, там книг десять.
– Четырнадцать. Потом ко мне попал «Physiologis et bestiaris»[115].
– Дребедень, – поморщился Хагг.
– Да нет, занимательно… Что ещё? А! «Медицинские предписания».
– Чьи?
– Что значит «чьи»? – удивился травник. – Ничьи. Просто – предписания.
– Да нет, кто написал, автор кто? Бенедикт Крисп?
– Не знаю. Наверное. Я не знаю. Я думал, это просто наставленье для студентов. Я её в Антверпене на рынке купил, у неё заглавный лист был вырван. Там вообще не хватало нескольких страниц в начале и в конце. Какая-то сволочь, представляешь, вырвала книгу из переплёта. Я её потому и купил, что отдавали дёшево, а так бы не потянул, нет…
– Гиппократа не читал?
– К стыду своему, нет, – признался Жуга, – только отрывки.
– А Цельса? Авла Корнелия Цельса? Ты читал его?
– О да, Цельс хорош! Но мне больше понравился «Врачебный канон» Авиценны.
– Абу Али Хусейн ибн Абдаллах ибн аль-Хасан ибн Али ибн Сина, – поправил его Золтан. В глазах его проглянул интерес. – Неужели в подлиннике, «Al-Qanun fi t-Tibb»? Ты читаешь по-арабски?
– Нет, «Canon Medicinae», там был латинский перевод. Мудрая книга. Правда, большинство трав, которые он описывает, я в глаза не видывал. Потом «Театр целительства» Эллукасима Элимиттара.
– Бальдах Абдул Хасан аль Мухтар ибн Ботлан, – кивнул Золтан и покачал головой. – Ох уж эти европейцы… Неужели так трудно запомнить простое имя? Кого ещё?
– Парацельса, – сумрачно закончил травник, надеясь, вероятно, что уж тут-то обойдётся без подвоха. – Но это последнее, что мне удалось раздобыть.
– Филипп Ауреол Теофраст Бомбаст фон Гогенгейм… – безжалостно разрушил все его надежды Золтан и кивнул. Теперь он смотрел на травника со всё растущим уважением. – Да, ничего себе… Достойная компания! Тебе повезло, что в наше время книги стали так доступны. Рукописных книг тебе бы не дали.
– Мне попадались и рукописные, – невозмутимо возразил ему Жуга. – Но если говорить об обучении, то в смысле жизни в городе мне это мало помогло. Не смог я там остаться. Осточертело. Да и город стал уже не тот. Сперва всё мирно шло – и жизнь как будто наладилась, и деньги появились, а потом аптекари осатанели. Разводят антимонию, ругаются с врачами, каждый гнёт свою дугу, никто никого не слушает. То это запретят, то то, суды эти, взятки проклятые… А ты же знаешь, как я ненавижу несвободу. Ненавижу жить под чьим-нибудь началом. Учиться – да, но лебезить…
– Горец… – с философским выражением обронил Золтан. Поднял со стола какую-то тетрадь в коричневом переплёте тонкой кожи. – А это что?
– А? – поднял голову Жуга. – Это… так… выписки из книг.
– Твои?
– Ну да, – казалось, травник был смущён. – Дай я уберу. О чём мы говорили?
– О городе.
– Ах да, город… Знаешь, всё равно меня бы выжили оттуда. Не цех аптекарей, так магистрат. Доносы, наветы… Уж слишком много больных я переманил к себе. Но есть болезни, которые не могу вылечить даже я (не бог же я, в конце концов), вот и припомнили мне всё: и Томаса, и неудачи, и собак. Науськали попов, а тут ещё испанцы эти… саранча поганая. Раз доносец пропустили, два – задумались, на третий взяли за штаны. Меня же сжечь хотели, ты знаешь?
– Что? – поперхнулся Золтан. – Сжечь? Нет. Когда?
– Года три тому назад. Помнишь Якоба ван дер Бурзе из Амстердама?
– Так это он на тебя…
– Ну. Накропал донос, собака, и загнулся. Родственники в крик. Спасибо, Матиас предупредил, что на меня испанцы зубы точат. Я не стал дожидаться. Не драться же мне с ними! Я бы мог, но смысл? Тогда уж точно пришлось бы бежать. А так, я думал, отсижусь, забудут. Местечко присмотрел, домишко подлатал. А потом привык. Осел. Не захотелось возвращаться.
– А зачем по деревням стал ползать?
– Надо ж мне на что-то жить. Я ж ничего другого не умею. И потом, есть ещё одна причина.
– Какая?
– Тебе не понять.
– Ну-ну-ну, – Золтан укоризненно покачал головой. – Так-таки и не понять!
Жуга не ответил. Вместо этого отломил хлеба, поковырялся ложкой в блюде, угрюмо посмотрел на Золтана и демонстративно начал есть.
С тех пор как Золтан понял, где скрывается Жуга, ему не давал покоя один вопрос – почему он продолжает лечить людей. А сейчас ему вспомнился тот, семилетней давности разговор, когда они сидели на вершине башни Берты. Тогда нить недоверия между ними ещё не успела сильно натянуться, и Жуга рассказывал ему про северные острова, про гномов, про Гертруду и про старого дракона.
Впрочем, он сказал, что ещё и учился. Как там начинается Клятва Гиппократа? «В любое время дня и ночи…»
Что за таинственную клятву дал Жуга? Кому?
Внезапно Хагг напрягся. Что сделал с травником тот дракон? Что он проделал, когда складывал заново душу и тело?
– Врёшь ты всё, Золтан, – неожиданно сказал Жуга. Голос его сделался бесцветным и пустым, будто он сейчас был не здесь. – Хочешь, я скажу, зачем ты приехал, а? Хочешь? Ну?
Золтан молчал.
– Ты ведь убивать меня приехал. – Травник подался вперёд, синь его глаз темнела в пламени свечи. Взгляд Золтан выдержал, но не моргнуть не смог. – Скажешь, нет? – усмехнулся Жуга и сам себе ответил: – Не скажешь, вижу по глазам.
Золтан молчал. Оправдываться не хотелось – зачем? Всё время, с самого начала он пытался заговорить с ним об этом, пытался раз за разом – и не мог. «Ну вот и говорить не пришлось», – подумалось ему с непонятным облегчением. Да, вляпался ты, Золтан… А чего ты ожидал? Это в какие такие годы эту рыжую морду можно было сцапать голыми руками? Вон, сидит, глаза таращит… провидец хренов… Впрочем, господин Андерсон как раз такого и ищет.
И ведь найдёт, поганец…
Хагг тяжело вздохнул.
– Как ты понял? – спросил он, тут же осознал всю нелепость вопроса и махнул рукой. Отвёл взгляд. – Впрочем, что я говорю… Почувствовал?