– Но это не значит, что нужно бросаться с топором на первого встречного мальчишку! – возмущённо сказал Жуга.
– Он просто не сдержался.
Эльдон фыркнул, но промолчал.
– Я думаю, что мы уладим это недоразумение, – Хагг встал и отряхнулся. Агата уже пришла в себя и, широко раскрыв глаза, смотрела на происходящее. – Мы перейдём в другую комнату и там поговорим. Верно?
– Я согласен, – быстро кивнул Браги и выразительно взглянул на Эльдона. Тот некоторое время колебался, потом махнул рукой.
– Хорошо, – сказал он. – Только пушть там шначала раштопят камин.
Вспоминать дальнейшее смысла не было. Мальчишку вытащили из камина и отправили с Агатой вниз отмыться, после чего все перешли в другую комнату. Дракона Жуга взял на себя, да Рик и не особенно возражал; как только развели огонь, он привычно улёгся у камина и задремал, потеряв всякий интерес к происходящему, лишь раз приподнял голову, когда вернулся Тил. Агата отдала распоряжение, и в комнате накрыли стол, после чего все долго пили для успокоения нервов. Эльдон под предлогом выбитого зуба выпил больше всех и несколько смягчился, признав в конце концов, что Телли, в общем, неплохой парень, хоть и эльф.
– Клянущь Имиром, – говорил он, задумчиво наполняя кружку, – ешли бы мне шкажали, што я буду шидеть и пить вмеште ш шитхи, я бы умер от шмеха! Надо же – в трубу жалежть… трубочишт нещашный…
Вначале гном посматривал на Рика с опаской, потом, вдохновлённый примером Вильяма, подошёл и даже решился дотронуться. Вильям вытащил лютню (днём Золтан принёс ему струны) и принялся слагать новую песню. В итоге оба прихватили со стола бутылку, уселись у камина и с подачи барда хрипло затянули:
У дракошки четыре ноги,
Позади у него длинный хвост,
Но трогать его не моги, не моги
За его малый рост, малый рост…
Лютня монотонно тренькала. Оба пели по принципу «что вижу, о том и пою», для верности сверяясь с лежащим перед ними оригиналом. Рик благосклонно внимал и сонно жмурился на огонь.
– За что, за что не трогать? – заинтересованно спросил Телли, уже перебравшийся к этому времени за стол.
– Э-э… – замялся Вильям, густо покраснев, – я тебе потом объясню.
Эльдон утробно захохотал, после чего они с бардом добавили ещё и затянули полюбившийся куплет по второму разу. Орге с кружкой в обнимку сидел на краешке стола и косился на них с неодобрением.
– О какой вражде говорил Браги? – спросил его Жуга.
– Вражда? – вскинулся маленький гном. – Какая вражда?
Травник вспомнил, что в тот момент Орге валялся без чувств, и взялся объяснять, но гном прервал его:
– А, понял, понял. Эльдон из северных тангаров. Его предок Монсогнир и предводитель Светлых когда-то не смогли сторговаться о плате за работу. Обычная история, но в тот раз дело кончилось крупной сварой. Это долго рассказывать, но часть гномов попала в рабство к эльфам, часть пошла на них войной… – Орге поёжился, хлебнул из кружки и после паузы продолжил: – Большинство предпочли пойти на мировую, и тогда Монсогнир с отрядом преданных тангаров ушёл и закопался в северных увалах. Они называли себя «Кархазад» – «Чёрные гномы», у них даже доспехи были воронёной стали. Их подкопы и набеги наводили ужас на эльфов. Они взорвали и разорили три эльфийских замка, затопили горную цитадель в Аэглинберге… О деяниях Монсогнира сложено немало песен, как Чёрными гномами, так и другими.
– Да уж, есть чем гордиться, – хмыкнул Жуга.
Браги поднял голову. В глазах его была печаль.
– Ты не понимаешь, Лис, – сказал он. – Ситхи – очень коварный народ, они причинили нам немало горя. Они охотились на нас, как на собак, сгоняли с насиженных земель… Не все, конечно, – поспешил добавить он, поймав взгляд Телли, – только несколько племён. Беда Монсогнира в том, что, поглощённые войной со Светлыми, тангары проморгали новую опасность – людей. Эльфы были хоть и сильны, но малочисленны, а люди размножались как… – двараг замешкался, подыскивая сравнение, – как…
– А кто начал свару?
– Да разве теперь вспомнишь…
– Напрасно ты обвиняешь во всём эльфов, – неожиданно сказал молчавший доселе Арнольд.
– Что ты хочешь сказать? – повернулся к нему Браги.
– У каждой битвы есть другая сторона. Историю пишут победители.
– А если победителей нет?
– Тогда – уцелевшие.
Устав от разговоров, с гудящей от выпитого головой, травник встал и вышел в коридор. Идти вниз не хотелось и тогда Жуга вспомнил про разрушенную драконом комнату. Здесь было холодно, но здесь был свежий воздух, темнота, тишина и думалось гораздо лучше.
…Дверь скрипнула, прерывая его размышления, и на пороге показался Тил.
– Жуга, ты здесь? – окликнул он.
– Здесь. Заходи и дверь прикрой, а то корчму выстудишь.
– Я это… – Тил поёжился. – Я поговорить. Можно?
Он смахнул снег со скамейки, передвинул её к стене и сел, подобрав ноги под себя. Помолчал, собираясь с мыслями.
– Они все говорят, что я… не человек, – сказал он. Травник видел, с каким трудом дались мальчишке эти слова, и не стал его перебивать, лишь кивнул, чтобы он продолжал. – Они сказали, что у них со мной вражда… Но почему… Я хочу сказать: ведь я же ничего такого не хотел!
– Какого чёрта ты залез в трубу?
– Да это… Вы всё равно бы ничего мне не сказали, вот я и решил… Я уже так делал. А здесь и ступеньки есть в трубе. Я ж не думал, что будет так! Я… – он беспомощно развёл руками. Поднял взгляд. – Жуга, я в самом деле ничего не знаю. Я правда из этих?.. Как это могло случиться?
В наступившей тишине неслышно падали снежинки. Тил молча ждал ответа. Жуга только теперь увидел, под каким нелепым углом согнуты колени у мальчишки – человек не просидел бы так и двух минут.
– Я не знаю, что тебе сказать, Тил, – проговорил он наконец. – Я тоже малость обалдел, когда узнал об этом. Может, после поговорим? Не подумай плохого, но Золтан прав – надо искать того, кто знает. Как доску ни верти, а разгребать всё придётся нам, хоть ты и расставлял фигурки.
– Но я их не двигал! Честно, нет! Ты же видел – они сами…
– Видел, – Жуга вздохнул и положил ладонь мальчишке на плечо. – Не бери в голову, я верю тебе, но все эти вопросы без ответов. Хотя теперь мне ясно, кто врал, а кого здесь не должно быть.
– О чём ты?
– Да так, о своём. Скажи лучше вот что: как Рик попал на крышу? Он всё-таки научился летать?
– Не, летать он не может. Я не знаю, как. Однажды я затащил его на крышу, и он, наверное, запомнил.
– А в город как пролез? Ты где его нашёл?
– Да говорю же, я его не находил!
Жуга взъерошил волосы рукой.
– Ты позвал его, и Рик пришёл тебя спасти. Наверное, Золтан прав, раз гномы тоже это говорят – ты ситха, Тил. Только ничего не помнишь. Твоя память просыпается, только когда становится совсем невмоготу. Вот в этой голове, – он ткнул мальчишку пальцем в лоб, – хранятся все ответы. Только их оттуда не достать. Ты должен заставить себя вспомнить. Я ничем помочь не могу. Пойдём в комнату.
– Я не замёрз, – запротестовал Телли, – а там накурено.
– И всё-таки, лучше вернуться. Там Рик… и остальные.
– Ты не заходил к Норе?
– Нет. За ней присматривает Агата, а на неё и так сегодня свалилось слишком много. Яд и пламя, что за кошмарная ночь!
У двери в комнату Жуга остановился.
– Проклятое пиво… – он потёр ладонью лоб. – Знаешь, Телли, у меня такое чувство, будто я что-то упустил из виду. Что-то очень важное, какую-то мысль… – травник встряхнулся. – Ладно, пойдём. Может, завтра вспомню.
Никто не заметил их отсутствия. Бард и его новый приятель уже угомонились и уснули, привалившись к драконьему боку. Рядом на полу между ними валялась опустошённая бутыль. Орге что-то негромко объяснял Арнольду. Жуга прислушался к их разговору.
– …конечно, так бывает, – говорил маленький гном, – золото притягивает радугу так же, как железо притягивает молнию. Там, где её начало, там и клад.
– Да разве разберёшь, где у неё начало, где конец?
– А что разбирать? Где золото, там и начало.
Жуга почувствовал, как его тянут за рубаху, обернулся и увидел Браги. В руках у дварага было две кружки с пивом, а в усах и бороде желтели пятнышки горчицы.
– Лис, – с пьяной торжественностью объявил чернобородый гном, – я бы хотел с тобой выпить.
– Браги, я не могу! – запротестовал тот. – Мне и так завтра будет плохо.
– Правильно, – согласно кивнул гном. – Тебе завтра будет плохо. И мне завтра будет плохо. И этим, – Браги указал на остальных, – тоже будет плохо. Так давай выпьем за то, что всем нам завтра будет плохо.
Жуга подумал и не нашёл, что возразить.
– Пожалуй, ты прав, – вздохнул он, принимая кружку. Гном скорчил серьёзную мину и хлопнул травника по плечу, для чего ему пришлось встать на цыпочки.
– Ты настоящий друг, – объявил он и медленным зигзагом направился к кровати.
И в этот миг раздался голос Телли.
– Жуга! Арнольд! – кричал мальчишка. – Идите скорей сюда!
Все повскакали. Эльдон, спросонья не разобравшись что к чему, зашарил по полу, ища топор.
Закутавшийся в одеяло Тил стоял у стола и указывал на доску, про которую все уже успели забыть.
– Что там?
Тил оглядел подгулявшую компанию и объявил упавшим голосом:
– Ладья поехала.
Жуга проснулся в полдень. Часы на башне пробили двенадцать, и каждый удар похоронным звоном отзывался в голове. Некоторое время он лежал, размышляя, вставать или не вставать, и в итоге рассудил, что проснулся слишком рано, и повернулся на другой бок. Учитывая то, что спать они легли с рассветом, эта мысль не показалась ему нелепой. Воздух в комнате был душный и спёртый. Пахло дымом, потными телами, пролитым пивом и ещё чем-то непонятным. Травник решил, что так пахнет дракон.
– Жуга! – кто-то тряс его за плечо. – Проснись, уже день давно!
Травник выглянул из-под одеяла. Постепенно в глазах перестало двоиться, и он распознал в склонившейся над ним фигуре Золтана.