– Не пей вина, Гертруда, – с неудовольствием сказал он. – Нам нужно точное предсказание. Если мы не вовремя, то…
– Замолкни, Хагг! – резко бросила та, не дав ему договорить. – Что ты понимаешь в предсказаниях? Мне впервые в жизни повстречался настоящий эльф, а память вернуть и людям не всегда удаётся… Ладно, – она поставила бокал и обернулась: – Телли? Садись сюда, поближе к огню.
– Мне не холодно, – запротестовал тот.
– Всё равно садись. Мне нужен свет.
Она зажгла и укрепила в поставце тонкую, облепленную крошками лучинку. Заструился дым. Тил сжался в ожидании табачной вони, но принюхался и успокоился. Травник же, наоборот, недовольно нахмурил брови, но ничего не сказал. Гертруда между тем взяла с каминной полки медальон – каплю полированного серебра на цепочке и присела перед Телли на колени. Покачала медальоном у него перед лицом.
– Расслабься. Успокойся. Не закрывай глаза, следи, как движется вот это. И считай.
– Раз, два, три… – послушно начал Телли. Закончил дюжину и сбился: «Дальше не умею».
– Не страшно. Начинай с начала каждый раз.
– Хорошо… Раз, два…
– Про себя.
Она возилась с ним минут пятнадцать, после чего встала и потёрла пальцами глаза. Встряхнула головой. Нахмурилась.
– Не получается. Мешает что-то. Ну-ка, выйдите. Да-да, все трое. Вон в ту комнату. Золтан! Покажи им… ну, ты знаешь.
В соседней комнате был стол и полки, сплошь уставленные книгами, пергаментными свитками, поделками из серебра и янтаря и морскими диковинами – кораллами, черепашьими панцирями, морскими звёздами, раковинами, мёртвыми рыбами и осьминогами в залитых воском банках голубоватого стекла. На подоконнике и полках, в глиняных горшках росли домашние цветы. Везде всё было чисто и по-женски аккуратно.
Вильям при виде такого изобилия книг враз позабыл, зачем они сюда пришли, и осмелел настолько, что решился спросить:
– А можно я пока книги посмотрю?
Герта вопросительно скосила глаз на Золтана:
– Кто он такой, Хагг?
– Вильям. Он миннезингер [36].
– Ладно, пусть смотрит. Только проследи, чтобы он ничего не разбил.
И Герта задёрнула занавески.
Стул здесь был только один, и по молчаливому согласию никто не стал садиться. Золтан остановился у окна. Вильям двинулся вдоль полок, касаясь пальцем книжных корешков. Из-за тяжёлой драпировки еле слышно доносились голоса.
– Интересно она тут живёт, – заметил Жуга, обращаясь к Золтану. – Давно ты с ней знаком?
– Порядочно, – рассеянно ответил тот.
– Она сможет вернуть Телли память?
Взгляд, брошенный Золтаном на травника, показался Жуге укоризненным.
– Она пытается, – мягко сказал он. – И лучше, если мы не будем ей мешать.
– О, смотри! – Вилли подхватил за корешок и вытащил толстый том. – Амирдовлат Амасиаци, «Ненужное для неучей»… Жуга! Не хочешь почитать? Тебе должно быть интересно.
– А что это?
– Трактат по медицине.
Жуга смутился.
– Да не умею я. Вот разве что ты вслух прочтёшь.
– Вслух? Гм! Так… – Вильям раскрыл книгу наугад и начал читать: – «Базилик мелколистный. Лучший вид тот, что похож на чабрец. Природа его горяча и суха во второй степени. А некоторые говорят, что суха и холодна. Она помогает при излишках влаги в мозгу. А с холодной водой обладает вяжущими и смягчающими свойствами. Он открывает закупорку в мозгу и выводит пар. Закрепляет кишечник. Укрепляет грудь и лёгкие и очищает лёгкие от густой слизи. Помогает при лисьей болезни, если смазать соком. А если дать съесть с холодной водой или понюхать, то нагонит сон. И говорят, что его вредное действие устраняет кувшинка. Масргуз говорит, что он помогает при ожоге огнём. Но вызывает головную боль и заставляет много спать».
– Занятно… Только почему всё в кучу? А ну, зачитай ещё.
– «Жир слона. Если человек смажет им тело, то звери не приблизятся к нему».
– Не знаю, проверять не доводилось.
– «Ох горе, свербит, полезти мыться…» А, нет, это переписчик, на полях… А, вот ещё интересно: «Жир крокодила. Гегианос говорит, что если его салом смазать место его же укуса, тотчас же успокоит боль и исцелит».
– Чьим салом? Гегианоса?
– Да нет, крокодила.
Травнику припомнилось чучело огромной ящерицы, виденное им в доме мага Бривеллиуса. Он хмыкнул и с сомнением покачал головой:
– Может, оно и так, а только вряд ли это поможет, если цапнет крокодил: сдаётся мне, там мазать будет уже нечего.
– «Лисий жир. Успокаивает ушную боль. Если растопить с маслом лилии и кусочек жира положить в ухо, то успокоит также и зубную боль. А если смазать им кусочек дерева или щепку и положить в каком-нибудь углу дома, то все блохи соберутся там. Испытано».
– Однако… – травник выглядел ошарашенным. – Знаешь, Вилли, ты там этого… того. Пожалуй, хватит. Как-нибудь в другой раз почитаем.
– В другой раз так в другой раз, – согласился бард, захлопнул книгу и продолжил своё путешествие вдоль полок.
Из-за драпировки вдруг донёсся топот ног, негромкий смех и быстрая скороговорка. В разговор двоих как будто вмешался третий. Жуга встревоженно приблизился к двери, потихоньку сдвинул занавеску и замер, где стоял. Замахал рукою:
– Золтан, посмотри.
Хагг приблизился бесшумным шагом, заглянул в приоткрывшуюся щель и с удивлённым лицом повернулся к травнику:
– Ты уверен, что это он?
– Он самый.
– Если бы сам не видел, ни за что бы не поверил! Откуда он взялся?
От книжных полок донёсся радостный возглас Вильяма:
– Эй, посмотрите, что я нашёл!
Жуга и Золтан зашикали на него и вновь приникли к дырке в занавеске.
– Телли… Телли, ты меня слышишь?
– Да, я слышу.
– Год назад… Ты вспоминаешь, что случилось год назад? Ты можешь рассказать, как ты сюда попал?
– Вода… Её там очень много. Дверь… В прошлый раз она была непроходима, я думал…
– Что ты думал? Телли, что ты думал?
– Не должно… было… быть… Второй бросок через грань… Аи… аи рив’ен таил, таэсс ам’ен эллома… Эсс’аэдрин ам’ен…
– Ох, Господи, опять… Кьен… кьен… Чёрт, как это по-ихнему? Кьен аэдрив ам’ен? Тьен Рик?
– Эсс’а, тьен Рик.
– Рик – энно деа мэллон эс?
– Таисс’а неа мэллон… Рик – хиа лор ам’ен эллома. Ювин.
Герта откинулась на спинку стула перевести дух. Они говорили уже десять минут, то и дело переходя на эльфийский. Порою она не понимала, о чём речь, но главное сделалось ясно. В горле у Гертруды пересохло. Она потянулась за бокалом и испуганно вздрогнула, обнаружив, что в комнате, кроме них, есть кто-то ещё. Это был гибкий паренёк, затянутый от шеи до пят в цветастое трико; рядом с ним примостились два сложенных зонтика – чёрный и пёстрый. Он сидел на столе, качал ногой и с интересом наблюдал за происходящим, а когда обнаружил, что его заметили, захихикал и спрыгнул на пол.
– Ты откуда здесь взялся? – Герта еле нашла в себе силы, чтоб задать вопрос. – Кто ты такой?
– Я Олле, – с готовностью раскланялся тот. – Я прихожу, когда спят. Но сейчас спишь не ты, и я пришёл не к тебе. Эй, Тил! Ты слышишь меня?
– Слышу, – отозвался тот, не открывая глаз.
– Я Олле, ты помнишь меня? Настала твоя очередь. Я пришёл, чтоб сказать, что отныне ты больше не будешь забывать свои сны. Эй, ты меня понял?
– Да. Я понял.
– Ну, вот и отлично. А теперь – вспоминай.
И он хлопнул в ладоши.
А затем пропал.
– Он всё ещё не проснулся, Герта?
– Не знаю. Я не думаю, что он проснётся сразу – было очень непросто погрузить его в транс. Задал ты мне задачку, Золтан. Но я тебе благодарна. Нечасто узнаёшь за раз столько нового.
– У него глаза закрыты. Тил! Тил, очнись! Ты меня слышишь?
– Помолчи, Жуга.
– Этот парень с зонтиками… Олле… Такое впечатление, что он тут взялся из ниоткуда: я не видела, как он вошёл. Вы его знаете?
– Я потом тебе расскажу. Тебе что-нибудь удалось узнать?
– Очень немного. Его память, как дуршлаг, он многого не помнит, но дыры постепенно затягиваются фантомными воспоминаниями. Он думает, что потерял память после войны и тогда же нашёл яйцо дракона. На самом деле он – младший навигатор из клана зелёных эльфов. Очень интересная амнезия: без заикания и без потери речи. Глубинные пласты побиты здорово, поверхностные почти не затронуты. Так бывает очень редко.
– А почему он всё забыл?
– Была сильная травма при переходе. Я не поняла, какая – много незнакомых слов.
– Герта, брось прибедняться! Если кто и знает в этом городе язык Светлых, так это ты, иначе я обратился бы к кому-нибудь другому. Давай рассказывай.
– Ладно. Если вкратце, суть такова: они с Риком отрабатывали обряд перехода, но Врата почему-то оказались активными. Этого не должно было быть: их запечатали, очень давно. Произошёл пробой. Телли не был к этому готов, они натолкнулись на что-то – тут я опять не поняла, и теперь не могут найти обратный путь: Телли повредился в памяти, а Рик слишком молод – всего четыре линьки.
– Ясно, – нахмурился Жуга. – Одного я только не пойму: зачем ему нужен Рик?
– Драконы – великие мастера путей, – Гертруда перевела взор на травника. – Тил говорит, что переход возможен только в некоторых зонах, их называют Вратами. Чаще всего они находятся в воде и в воздухе: наземные Врата использовать опасно – неоднородная среда, несовпадение высот… Только Высокие эльфы могут своей волей открывать Врата и проводить сквозь них корабли, остальные нет. А драконы открывают их где угодно и когда захотят. Зелёные эльфы в дружбе с драконами и путешествуют на них. Но Рик нелетучий, так что это были водные Врата. Отсюда бредни про источник и яйцо.
– И что?
– В общем, всё. Да, чуть не забыла: дракон заляжет в спячку, если станет холодно. Он уже сейчас подыскивает подходящее убежище. Телли говорит, что Рик недавно полинял. Первое время после линьки шкура мягкая, и дракон растёт очень быстро. Если он не опробует крылья до зимнего сна, складки ссохнутся и затвердеют. Тогда он никогда не с