может летать.
– Никогда? – переспросил Жуга.
– Во всяком случае – до следующей линьки.
– Это сколько ждать примерно?
– Трудно сказать. Я думаю, лет сто или двести.
– Сколько?! – невольно вырвалось у Вильяма.
– Я не спрашивала, но, насколько мне известно, промежутки между линьками у дракона раз от разу возрастают. От вылупления до первой проходят дни, от первой до второй – недели, от второй до третьей – месяцы, потом в ход идут годы, а после – десятки лет. Молодой дракончик вылупляется фиолетовым, потом цвета сменяются обратной радугой: синий – голубой – зелёный… Ну и так далее. Вам понятно?
– Не совсем, – признался травник. – Все эти слова…
– Сейчас он жёлтый. В этом возрасте драконы учатся летать. Потом он подыщет себе подругу и снова сменит окрас.
– Я слыхал, что старые драконы чёрные как ночь, – вмешался Золтан.
Герта покачала головой:
– Чёрного дракона никто никогда не видел, – сказала она. – Но спорить с тобой я не стану. Кто знает, сколько лет живут такие существа?
– О, – вдруг раздался насмешливый голос из-за стола, – драконы живут долго. Вам и не снилось, как долго они могут жить!
Все обернулись и с изумлением уставились на Олле, который снова восседал на краешке стола, вертя в руках раскрытый зонт.
– Снова ты, – нахмурился Жуга. – Что на этот раз?
– Хотел уйти, но вы так интересно говорили… А Тил всё ещё спит.
– Что ты с ним сделал?
– Я? Да, в общем, ничего. Я просто забыл сказать вам об одной вещи: он не проснётся, если не позвать его по имени.
– Но мы же звали…
– Ой, – Гертруда сморщила лоб и потёрла виски. – Верно. Я забыла сказать: его зовут не Телли, просто это имя «всплыло» в первый момент и закрепилось в новой памяти. Тельри – так называется большой род Светлого народа.
– А его какое имя?
– Он не говорит. Не хочет говорить.
– Вообще, – вмешался Олле, – я бы мог вам помочь.
– Ты знаешь его имя? Откуда?
– Из снов, – просто ответил Олле. – Из его собственных снов.
– Олле, кончай загадывать загадки! – рявкнул Жуга, багровея лицом. – Не до того сейчас. Что весело во сне, то скучно наяву.
– А, верно, верно! – Олле закивал, прищурил глаз и погрозил травнику пальцем. – Но я-то вам снюсь. А может, и вы все кому-нибудь снитесь. Ладно, Лис, я позову его. А тебе, чтоб не скучал, загадаю ещё. Слушай:
Часы покажут нос и глаз
в холодном ноябре,
Лекарство при тебе сейчас
как муха в янтаре,
Попутчика себе найдёшь,
где скисло молоко,
Чужой корабль поведёшь
на запад далеко,
Когда засветится в воде
осенний солнца луч,
Конец игры настанет, где
кипит Драконов Ключ.
– А теперь прощайте. Оп!
Он захлопнул свой зонтик и, прежде чем Жуга успел сказать хоть слово, пропал без следа.
– О какой игре он говорил? – нахмурилась Гертруда.
– Я после расскажу, – угрюмо сказал травник и спросил, не оборачиваясь: – Кто-нибудь запомнил эту галиматью?
– Я записал, – несмело сказал Вильям. – Вот.
Он протянул раскрытый том, который прихватил в соседней комнате. На титульном листе свинцовой палочкой карандаша коряво были выведены строки.
– Идиот! – Герта выхватила книгу у него из рук. – Кретин! Нашёл где рисовать свои каракули… Золтан, кого ты притащил?
– Прости, Гертруда, – нахмурился Хагг, – но эти «каракули» сейчас важней любой книги. Если хочешь, я заплачу за чистку.
– А, ладно, – гадалка устало махнула рукой. – Свинец всё равно не стирается. Кстати, зачем ты её взял?
– Я хотел попросить почитать. Это Артур Брук. Я думал…
И в это мгновение Тил открыл глаза. Все сразу умолкли.
– Телли! – травник склонился к нему. – Как ты?
– Рик… – хрипло сказал тот. Сглотнул и посмотрел на травника. – Где Рик?
– Наверное, в корчме. Ты что-нибудь помнишь?
– Не знаю… – Телли медленно встал. – Нет… Не помню. Но у меня такое чувство, что я срочно должен найти Рика. Это очень важно. Я не знаю, почему.
– Я знаю, – сказал Жуга. – Пойдём. Я объясню по дороге.
– Всё, хватит! Яд и пламя, я сейчас с ума сойду.
Жуга вскочил из-за стола и нервно зашагал по комнате. Попавшаяся ему под ноги табуретка с грохотом улетела в угол. Золтан осторожно поставил на стол свою кружку. Нахмурился.
– Эй, возьми себя в руки! Я не хочу второй раз тратиться на ремонт.
– Чушь какая, – травник остановился и сжал кулаки. – Чтоб он провалился, этот Олле, с его шутками!
– Скажи спасибо, что он сказал хотя бы это.
– А что толку, Золтан, что толку? «Часы покажут нос и глаз» – как это понимать? Как часы могут это показать? Ну, нос ещё туда-сюда: быть может, это значит, что часы меня обманут, но – глаз… Странно. Необычно. Зачем?
– Не придавай этому значения. Такие предсказания всегда звучат туманно и становятся понятны, лишь когда сбываются.
– Тогда какой прок от них?
– Да никакого, если будешь бегать и орать!
Жуга покосился на Золтана, опустил глаза. Прошёлся пятернёй по волосам.
– Извини. Я просто устал. Ты прав, нет смысла беситься. Я подумаю об этом позже. Ты узнал, где Арнольд?
– Ещё нет. Из города он вряд ли уехал – слишком заметен. Он где-то очень хорошо залёг, должно быть, у своих друзей, иначе мои люди давно бы его сыскали.
– Н-да… Вилли, может, ты чего надумал?
Вильям, сидевший на другом конце стола, покачал головой:
– Не знаю… «Чужой корабль» – это может быть корабль Яльмара, если только ты уговоришь его куда-то плыть. «Попутчик», «Молоко»… Не знаю.
– «Драконов Ключ»… – Золтан сцепил пальцы. – Может, это тот источник возле Лиссбурга?
Сидевший у камина Телли поднял голову:
– Это значит, мы должны вернуться?
– Чушь, – нахмурился Жуга. – Он не кипит, это просто спокойный родник. Тут что-то другое.
– А «лекарство»? Может, снадобье из твоих запасов?
– Да я сто лекарств с собой таскаю! – взорвался травник.
– Жуга-а, – Золтан предостерегающе поднял палец. – Мы договорились.
– А? Да, да, извини, – он снова сел за стол. – Как Рик, Телли?
Тил отвёл свой взгляд. В глазах его блестели слёзы.
– Он засыпает, Жуга. Он засыпает.
Как бы подтверждая его слова, дракончик широко зевнул и завозился, поудобнее устраивая голову, как кошка, на передних лапах. Лежал он в странной позе – задние ноги были вытянуты параллельно длинному хвосту. Сложенные крылья покоились на спине.
– Видишь?
Жуга промолчал.
Они очень спешили, возвращаясь от гадалки, но спешка оказалась ни к чему – дракошка мирно спал под временным присмотром Орге и Агаты и вовсе не собирался исчезать. Тил ничего не помнил из того, что говорил Гертруде. Собственные слова оказались для него полнейшим откровением. Он молчал почти всю дорогу и лишь когда увидел Рика на прежнем месте, вздохнул с облегчением.
Дварагов тоже впечатлила история Телли.
– Так, значит, лаиквэнни, – хмыкнул Орге, скребя в затылке. – Вот видишь, Эльдон, зря ты бушевал – с зелёными вы никогда не воевали.
– Это уж точно, – согласился тот. – А вшё равно не по шебе.
Браги задумчиво глотнул из кружки.
– Значит, говоришь, если Рик не полетит до холодов, он вообще не сможет полететь?
– А может, так оно и лучше? – встрял в разговор Эльдон. – Летучий дракон – одно шплошное бешпокойштво.
– Думай, что говоришь! – рявкнул Орге. – Без него мальчишке не вернуться!
– Што верно, то верно… А может, ему прошто надо шкомандовать: «Лети»? А, Тил?
Телли помотал головой:
– Он не обучен такой команде, он ещё маленький… Да я её и не помню.
– Плохо дело, – Золтан побарабанил пальцами по столу. – Может, всё-таки вы трое вспомните, как научить летать дракона?
– Иждеваещща?
– И в мыслях не было… Н-да… – он повернулся к травнику: – Придётся тебе опять сходить к Гертруде. Вам есть о чём поговорить. И прихвати доску, может, она и насчёт неё чего посоветует.
– А ты, что, не пойдёшь?
– У меня дела, – он встал. – Возьми с собой, вон, Вильяма. Заодно и книгу отдадите. Ты ведь уже прочитал её?
– Да, – бард кивнул. – А стихи Олле даже переписал.
– Чёрт с ними! – Жуга треснул кулаком по столу. – Я их и так уже навек запомнил.
– Жуга-а…
– Всё, всё. Молчу.
– И правильно. Идите лучше разомнитесь, пока не стемнело.
Сказавши так, он встал и вышел. Тил и травник, переглянувшись, без слов взяли палки и последовали за ним на двор, оставив за спиной камин и душную корчму. Дул сильный западный ветер, луна вышла из-за туч. Небо над городом медленно темнело. Воздух был чист и прозрачен.
– Холодно, – поёжился мальчишка.
– Сейчас согреемся. Давай. Ты первый.
Два посоха скрестились раз, другой. Тил принял удар, повернулся, ударил – и посох травника, крутясь, взлетел в темнеющее небо. Упал и застучал по стынущей земле. Тил замер. Отступил назад.
Воцарилась тишина. Некоторое время они стояли неподвижно, затем травник медленно поднял голову:
– Как ты это сделал?!
– Ноябрь кончается, – Вильям плотней закутался в свой плащ. – До декабря остались считаные дни. Если что и случится с часами, то скоро. Ты слышишь? А, Жуга?
– Да.
Сыпал снег. Сырой промозглый ветер продувал насквозь. На улицах было тихо и безлюдно. Вильям и травник шли через канал. Камни старого моста обледенели и скользили под ногами. Жуга остановился и поправил капюшон. Вильям остановился тоже, облокотился на замшелый камень парапета, плюнул вниз и задумчиво проследил, как плевок снесло под мост: шёл прилив. Рябило. Вода в холодных пятнах масла качала на волнах объедки, мусор и пустую винную бутылку. Отражённые силуэты домов сливались в неровную зубчатую стену. На барже, ошвартованной у берега канала, дымила труба, горьковатый угольный дымок стелился над водой. Вильям в очередной раз подивился хитрости местных жителей: многие здесь жили на воде – в Цурбаагене было четыре больших канала и с десяток маленьких, а с обитателей барж налог на землю не взимался.