– Ты?! – он всмотрелся травнику в лицо. – Нашёл всё-таки…
– Где Линора?
Тот помедлил. Поглядел на рукоять меча, торчащую у травника над плечом. Отступил в глубь комнаты.
– Входи.
В тесной комнатушке было тихо и темно. Горела свеча. Линора лежала на кровати. Волосы девушки рассыпались по подушке, хрупкое лицо казалось бледным и безжизненным. Травник откинул одеяло, медленно и острожно развязал у неё на груди рубашку. Обнажилась маленькая острая грудь и ранка рядом с нею – небольшое тёмное отверстие. Ни гноя, ни крови. Дышала Нора очень медленно, кожа её была суха и холодна, пульс едва прощупывался. На прикосновения она не реагировала.
– Аннабель, – позвал негромко травник.
– Она тебя не слышит, – глухо сказал Арнольд, сжимая и разжимая кулаки. – Это моя вина. Я думал, что смогу её выходить, но ей так и не стало лучше.
Он помолчал.
– Мне кажется, она умирает.
Травник принакрыл свечу рукой. Тени заскользили по стене. Сквозь ярко-розовую плоть ладони проступили тёмные костяшки пальцев.
– Она переживёт и тебя, и меня.
– Ты… – Арнольд вскинулся и подозрительно прищурился на травника. – Что ты хочешь сказать? Ты можешь ей помочь? У тебя есть лекарство?
Жуга кивнул:
– Есть.
– И оно… – Арнольд облизал пересохшие губы. – Оно сейчас при тебе?
– Оно всегда при мне, – травник поднял взгляд. – Дай нож.
– Зачем тебе нож?
– Молчи и не мешай!
Жуга сбросил плащ и засучил рукав рубахи. Резко сжал-разжал пальцы, нацелил лезвие и одним коротким движением вскрыл вену. Закапала кровь, чёрная в свете свечи. Арнольд ошеломлённо наблюдал, как травник протянул руку и задержал её над приоткрытыми губами девушки. Потянулись минуты.
– Как долго… Сколько этого ей нужно? – прошептал Арнольд.
– Не знаю. Может быть, немного. Будем ждать. Ты зря ушёл из «Пляшущего Лиса».
– Я больше не играю в ваши игры! Для меня важнее Нора. Я и сейчас пустил тебя к ней только потому, что больше не было надежды. Если ты думаешь…
– Я ничего не думаю.
Голос травника был холоден и тих. Словно устыдившись собственного крика, Арнольд умолк. Перевёл взгляд на девушку.
– Почему это случилось? – спросил он. – Я никогда не видел, чтобы рана так долго не заживала. Из неё будто высасывают силы… Зачем ты это делаешь?
– Она искала кровь.
– Зачем? Я никогда не замечал за ней ничего такого.
– Её ранили, она не соображала, что делает. Её влекло чутьё. Так больная собака ищет целебную траву. Ей не надо было трогать Тила.
Жуга стоял, полузакрыв глаза. Кровь капала с руки. Арнольд всерьёз опасался, что травник сейчас упадёт; он даже подался вперёд, чтоб подхватить его, коль тот лишится чувств.
– Тил? При чём тут Тил?
– Он эльф. Их кровь – яд для таких, как Нора.
– Для таких, как… Я не понимаю, – взгляд Арнольда стал беспомощным. – Кто она?
Жуга не ответил. Как раз в этот момент Линора сглотнула. Кончик языка скользнул по окровавленным губам. Дыханье стало глубже. Ещё минута – и глаза её открылись.
– Кто… – Нора закашлялась и сделала попытку приподняться. – Где я?
Жуга убрал руку. Вгляделся в широко раскрытые глаза девушки.
– Это я, Ли. Я. Ты узнаёшь меня?
– Да.
– Как ты себя чувствуешь? Принести воды?
– Ещё… – еле слышно прошептала та. Глаза её неотрывно следили за кровоточащим надрезом, жадно провожая каждую каплю. – Дай ещё…
– Боже правый… – пробормотал Арнольд, глядя, как Линора приникла к ране. Кожа девушки порозовела. След от ранения стрелой затягивался буквально на глазах.
– Выйди, – коротко бросил ему Жуга.
– Что?
– Оставь нас. Выйди. Подожди снаружи. Я не причиню ей вреда.
После недолгих колебаний силач послушался и вышел.
Наконец Линора откинулась на подушку.
– Зачем… ты… пришёл?
– Так было нужно, – пачкая кровью рубаху, Жуга достал из-за пазухи загодя приготовленную тряпку и перевязал рану. – Ты что-нибудь помнишь? Тогда, в дороге?
– Стрела… И Олле. Олле говорил со мной… – Линора снова обвела глазами комнату. – Где я? Что со мной?
– Всё хорошо, Ли. Это сыроварня Бауэра в Цурбаагене.
– Сыро… варня?
– Да. Тебя принёс сюда Арнольд. Тебе опять понадобилась кровь, и ты укусила Телли. После было плохо.
– Телли… Почему его? – она откинулась на изголовье. – Он жив? Я ничего не помню… Ничего не помню. Где он?
Травник затянул зубами узел. Ничего не ответил.
– Что теперь со мной будет?
– Не знаю. Может быть, всё будет хорошо. Я думаю, Арнольд тебя не бросит до тех пор, пока…
Он не договорил и смолк. Повязка на его руке медленно набухала красным. Линора вновь сглотнула и отвернулась.
– Ты снял заклятие?
– Нет. Ты сама его разорвала. Я слишком поздно догадался, чуть не опоздал. Ты уже впадала в сон.
– Сон вампиров, – она содрогнулась. – Это ужасно. Всякий раз… Жуга, я себя сейчас чувствую так, будто это снова впервые. Я тебе не рассказывала… Он… его звали Тобиас, он был… был первый. Он тоже был такой, как я.
Жуга молчал.
– Они поймали нас, – продолжала та. – Мы были слишком неосторожны тогда. Мы умерли быстро и страшно и воскресли в разные ночи. Я никогда его потом не видела, но часто… часто… Мне страшно, Жуга!
– Это пройдёт, – травник мягко высвободил руку из её цепких пальцев. Провёл рукой по её тёмным волосам. Нагнулся, подобрал свой плащ. – Не вспоминай об этом. Будь осторожна и не бойся прошлого.
– Ты уходишь?
– Да. Я должен. Меня ждут.
– Жуга, не уходи… Не надо. Побудь со мной ещё немного.
Травник остановился в дверях. Покачал головой:
– Нет, Ли. Теперь ты свободна от меня – кровь породнила нас, она же разорвала наши узы. Будь счастлива.
Дверь за ним закрылась.
Арнольд с кувшином в руках встретил его у двери.
– Как она?
– Поправится, – сказал Жуга. – Ты пойдёшь со мной?
– Чего бы ради?
– Мы должны доиграть, нам нужна твоя помощь.
– Я не поеду с вами, – Арнольд помотал головой. – Никуда. Останусь с ней.
– Что ж, – Жуга помедлил. – Значит, так тому и быть. Мне жаль.
– Я найду тебя… – начал было Арнольд и осёкся под холодным взглядом травника.
– Прощай, – сказал тот.
Шесть рабочих и привратник сидели над остывшей похлёбкой. Лица у них были угрюмые и насторожённые. Травник, как ни ослабел от потери крови, нашёл в себе силы удивиться, насколько робкими оказались семеро здоровенных мужиков. Меч даже не потребовалось вынимать.
Пошатываясь, он прошёл мимо них, спустился по лестнице и вышел в ночь.
Никто не посмел его остановить.
Золтан спрыгнул на пол, отряхнул с одежды пыль и паутину. Помедлил, оглядел серые, искажённые лица и усмехнулся. Опустил арбалет.
– Господа сыровары, – он изобразил поклон, – я вас больше не задерживаю. Можете ложиться спать. Всего хорошего!
Он забросил арбалет за спину и обернулся:
– Герта! Идём.
– Ты его не видишь?
– Нет.
– Чёрт… Мы должны его догнать. На таком холоде он долго не протянет. Как думаешь, много он крови потерял?
– Думаю, порядочно. Примерно с тазик будет, бритвенный. По-твоему, мы правильно идём?
– Если только он опять не полез через забор. Дай мне арбалет.
– Не надо. Я сама.
– Дай, говорю. Не время спорить.
– Золтан, перестань! Я ничуть не слабее тебя, уж ты-то мог бы знать.
– Опомнись, Герта! Женщина с оружием! Ты сейчас похожа на разбойницу, нам только не хватает, чтобы кто-нибудь тебя увидел.
– Да кто нас сейчас увидит, кто? В такую погоду хороший хозяин собаку из дома не выставит. Ох, господи, холодно как, аж в затылке ломит… Она когда-то была с ним?
– Линора? Да. Жуга любил её, потом они разошлись, а когда он вернулся, она уже нашла себе другого.
– Бедный парень… Хотя это как посмотреть. Девочка – типичный вампир, но она не столь опасна, сколь непредсказуема. Странные создания. На самом деле кровь для них – не главное. Если вампира-мужчину подпитывает агония смерти, то женщину – экстаз любви. Это и проще, и безопаснее. Правда, бывают исключения.
– Он снял заклятие.
– Я знаю, я подслушивала. Навряд ли его можно снять, это бы её уничтожило – там слишком сильная основа. Что-то очень древнее… Скорее всего, вначале он тоже использовал кровь, а теперь просто перекрыл канал. Он быстро учится. Невероятно быстро для простого amico dei semplici[39].
– А что ты думаешь о нём самом? Как он тебе?
– Трудно сказать. Очень неглуп. Вспыльчив, как все горцы, но привык держать себя в руках. Уменья мало, но чутьё на уровне звериного. Огромная магическая сила. Грубая, спонтанная, совершенно дикая. Он как дыра в какой-то колодец. Ума не приложу, как он с ней справляется.
– Это ты серьёзно?
– Абсолютно. Представляешь, мне пришлось выбросить пентакль: он совершенно затупился. В магическом смысле, естественно.
– А, так ты всё-таки уговорила его.
– Да. Я… Постой-ка. Что это?
– Где?
– Вон, в переулке. Видишь, лежит?
Под тонким слоем снега проступали очертания человека. Хагг с Гертой перешли на бег.
Жуга скорчился у стены, прижав к животу перевязанную руку. Глаза его были закрыты, на бровях и ресницах серебрился снег. Золтан перебросил арбалет за спину, опустился на колено. Тронул за руку: «Живой». Они переглянулись. Золтан покачал головой, отвечая на немой вопрос.
– Нет, – сказал он. – Очень далеко. Несём к тебе.
Вдвоём они подняли травника, подхватили под руки с двух сторон и со всей возможной скоростью направились на север.
– Чёрт знает, что творится! Дурак! Мальчишка! Цирюльник хренов! Это же надо, до чего додумался – вену вскрыть! Чем ты думал? Ты мог замёрзнуть насмерть!
Трещал огонь. В маленькой комнате быстро теплело. Плащ травника, штаны и башмаки сушились на верёвке, а сам Жуга, укутанный в толстый вязаный шарф с узором из снежинок, сидел у камина и с угрюмым видом пил настой шиповника из чашки. Поднял взгляд.