Травник ворочал горы.
На топе мачты загорелись призрачные голубые огоньки, мореходы разразились криками ужаса. Ветер закружил, завыл, захохотал, луна вышла из-за туч и спряталась опять. Корабль закружило. Недалеко от кнорра прямо в воду ударила молния, затем ещё одна и ещё. Оглушительным раскатом грохнул гром. Казалось, две бури объединили свои силы, чтобы разломать корабль, на палубе которого стоял и ткал заклятие шторма маленький, промокший, ослеплённый человек.
– Получается! – закричал Орге. – Клянусь Имиром, Жуга, у тебя получается!
Ревущий водокрут утих. Ветер менял направление. Волны закурчавились барашками. Буря поворачивала на север. «Парус! – возопил Яльмар. – Ставьте парус, сукины дети!»
Это было последнее, что Жуга услышал в эту ночь.
Дальше была темнота.
Осколки
«Есть странствия и странствия. Ещё никто не сумел определить различия в этих странствиях».
Портовый Лондон – каменная набережная и грязный угрюмый ряд причалов на Темзе таял в тумане. Рыжеватый, липкий, ни на что не похожий, туман застилал всё вокруг, пропитывал одежду, стекал в сапоги. Силуэты кораблей казались плоскими и размытыми, глаз видел их нечётко, будто через слой воды. Мираж, внезапно всплывший в темноте, пропавший остров, затонувшая земля, обитель призраков и снов.
Туман и ночь.
Британия.
Зима.
Портовая таверна с якорем на вывеске обслуживала посетителей всю ночь. Мерцающий огонь её фонаря манил и привлекал заблудших, как маяк. Всем, у кого в кармане завалялась пара медяков, а в сердце поселилась меланхолия и сырость, «Адмиралтейский якорь» предлагал простой и действенный набор лекарств: огонь, горячий грог, нехитрая еда и долгий разговор под зажжённую трубку. Таверна была низкого пошиба, портовые чинуши и агенты-перекупщики смотрели на неё свысока и заходить брезговали, но лоцманы, вернувшиеся с выручкой китобои и ошивающиеся без дела матросы и грузчики считали подобный курс лечения вполне приемлемым для тела и не обременительным для кошелька. Подобная публика бывала шумноватой, однако сегодня было тихо – два матроса, не дошедшие домой, два докера и некий малый неизвестного занятия, уснувший у камина. Из трубы вился дымок. Три облезлые собаки неопределённой породы и такой же неопределённой масти расположились у крыльца в надежде на случайную подачку, принюхивались к запаху гороховой похлёбки, сочившемуся из-за неплотно закрытых дверей, и роняли слюну. Внезапно одна вскинула голову, вслед за ней насторожили уши две другие. Со стороны набережной послышались шаги. Людей было много, и псы без лишней суеты поспешили освободить дорогу: собаки по собственному опыту знали, что лай и шум хозяин «Якоря» не приветствовал.
Дверь хлопнула, впуская целую толпу. Хозяин таверны, Джейкоб Слоу по прозвищу Блэк Джек, поднял голову и внутренне напрягся: норманны. От этих можно ждать чего угодно – выпить викинги любили, но их топоры служили очень веским аргументом при расплате за выпивку, еду и сломанную мебель. Хозяин пересчитал вошедших. Одиннадцать человек и с ними женщина. Заросшие, в шкурах, они шумно располагались за столами, стряхивали воду с волос и одежд, скалили зубы, усмехаясь. Столкнули со скамейки на пол спящего бездельника, тот не стал протестовать. В маленькой таверне сразу стало тесно.
Хозяин вышел из-за занавески и направился к столам, на ходу припоминая скандинавскую речь, но тут один из викингов, невысокий темноволосый парень, гордо вскинул перевязанную голову и заговорил по-английски, избавив его от необходимости путаться в словах.
– Еды и выпивки, – сказал он. – Мне – горячий грог, остальным пива.
– Хо, пива! – поддержал его (тоже на английском) высокий светловолосый бородач. Встряхнул плечами. – Это дело, это ты верно сказал, Вильям. Эй, хозяин! Неси всего, что есть, и побольше. Плачу вперёд. Держи!
Джек поймал кошелёк на лету.
– Сделаем, как скажете, – кивнул он, взвешивая кошель в руке. – У нас сегодня есть похлёбка, мясо, яйца… Для бабы что прикажете подать?
Женщина и севший рядом с ней рыжий парень со шрамом на виске переглянулись. Рыжий что-то сказал светловолосому. Тот выслушал, поскрёб небритый подбородок, кивнул и повернулся к хозяину. Махнул рукой.
– Хёг с тобой, давай яичницу. Яиц разбей десятка два, а иначе смысла нету жрать. Да чтоб глазки были целы! Сам пересчитаю. А мне и остальным тащи свою похлёбку и чего там у тебя ещё. Но только чтоб, едри её, горячая была! Ты понял?
– Понял.
Мимоходом отдавая распоряжения повару и наполняя кружки тёмным октябрьским элем, трактирщик продолжал присматриваться к прибывшим. Собственно норманнами были трое или четверо, включая предводителя. Остальные представляли собою довольно странную смесь. Женщина, плешивый толстяк и дылда в шляпе были, похоже, из Фландрии или Зеландии (мягкий выговор, растянутые гласные), темноволосый здоровяк – балтиец, эст или чухонец. А вот заговоривший первым парень с перевязанной головой был с британских островов, но не лондонец. Южанин. Из Солсбери или из Борнмута. Правда, если поразмыслить, в портовых кварталах выговор другой. «Солсбери или где-то рядом, – решил наконец трактирщик. – Местный».
Откуда прибыли рыжий со шрамом любитель яичницы и невысокий кряжистый темноволосый бородач с тяжёлым топором, осталось загадкой – у первого был выговор, абсолютно не похожий на всё, что Джеку доводилось слышать, второй молчал и лишь задумчиво смотрел в огонь. Загадкой был и ещё один, высокий, длинномордый, с руками как лопаты, был, пока не бросил пару слов в ответ приятелям. Голландец.
Будет о чём поговорить. Блэк Джек напрягся и припомнил, что сегодня вечером ходили разговоры про норвежский кнорр, ошвартовавшийся у западных причалов, там, где Темза делает поворот на Грейс-Таррок. Должно быть, эти именно оттуда. Странный, словно составленный из кусочков экипаж. Лоскутки. Мозаика.
Осколки.
Пена хлынула через край, Джек поморщился и торопливо закрыл кран. Помотал головой, прогоняя ненужные мысли, подхватил запотевшие кружки – по пять в каждую руку – и потащил их к столу.
– Хреновые дела, – Яльмар громко рыгнул и вытер губы рукавом. – Четверых потеряли, да ещё и буря потрепала. На, держи свою яичницу.
– Скажи спасибо, что вообще не утонули, – огрызнулся травник. Принюхался. – Что за сыр?
Вильям, расположившийся рядом, нагнулся к сковородке.
– Чеддер. Дай отщипну.
– А что, – ухмыльнулся Яльмар и тоже подцепил со сковородки ломтик мяса. – И скажу: спасибо. Тебе тут много кто сказать спасибо должен… А, зараза, пережаренное. Словно рукавицу жуёшь. Эй, трактирщик!
– Да ладно тебе. Скажи лучше, зачем ты пленных отпустил?
– А что с них взять? Голытьба. Можно бы в рабство продать, да некогда возиться. Да и что за них дадут? А возить с собой – одна угроза. Охраняй их, корми… Верно, Сигурд?
– Твоя правда, – рассеянно кивнул молчавший до этого Сигурд.
Яльмар повернулся к травнику:
– Вот видишь.
– Но нас мало.
– В путешествии, которое нам предстоит, – проговорил варяг, задумчиво катая по столу шарик сероватого хлебного мякиша, – большая команда ничем не лучше маленькой. В открытом море больше полагаешься на ветер, чем на вёсла.
Он подрисовал к пивной лужице два перешейка, добавил парочку мысов и островов и двинул хлебный катышек в обход изображённых таким образом земель. Жуга рассеянно смотрел мимо них, на грубо вырезанное сердечко. Старый стол был весь испещрён белёсыми бороздками рисунков. Рядом с сердцем неизвестный резчик изобразил корявую русалку с непомерными грудями, а ещё дальше виднелись полустёртые очертания человеческого черепа и буквы «К».
– Мы двинемся вдоль восточного берега, мимо Скоттланда, мимо Оркнейских островов и повернём на запад, – объяснял варяг. – Здесь есть течения и постоянные ветра. Надеюсь, выдержим. Если всё пойдёт как надо, вёсла нам понадобятся только чтоб причалить и отчалить. В конце концов, можно нанять ещё пару-тройку моряков. Эх, знал бы, что за брабантские кружева здесь такую цену дают, накупил бы их побольше…
– Я тебе советовала, – сказала Герта, – но ты не слушал.
– Да знаю, – отмахнулся тот. – Не трави душу.
Яльмар сетовал не зря. В шторм груз побился – зеркала, стекло, бутылки. Конечно, не весь, примерно пятая часть, но и это было неприятно. Впрочем, это были мелочи. Продав побрякушки, тряпки, немного железа и разобравшись с пошлиной, Яльмар закупился дешёвым деревом, которое теперь грузили в трюм и на палубу. Сперва варяг самолично осматривал каждое бревно и доску, потом ему это надоело, и он поручил приём товара Магнусу. К сегодняшнему вечеру погрузка была закончена.
Все три дня, проведённые в Лондоне, Жуга прожил в гостинице на улице с названием «Олд Чёрч стрит». Компанию ему составила одна лишь Герта, остальные моряки, предвидя долгую дорогу, расслаблялись в меру сил, умения и средств. Торговые дела с общего согласия препоручили Яльмару. Тил предпочёл остаться с Риком и не сходил с корабля. Хельг, Сигурд и Верёвка предприняли большой поход по кабакам, по завершении которого неугомонный Хельг обнаружил поблизости дом свиданий с приемлемыми ценами, и три приятеля почти двое суток не вылезали оттуда. В итоге там же обнаружился и Грюммер. Грюммер, кстати, оказался в этом смысле исключением из правил – два других голландца предпочли пьяной пирушке тихие вечера у огня. Ашедук и Орге тоже выбрались в город пару раз, но где они были и что делали, осталось неизвестным. Один Арвидас никуда не пошёл. Он уговорил Яльмара нанять рабочих, чтобы привести в порядок расшатавшийся набор и такелаж, и теперь присматривал за ними. Сегодняшняя вылазка в таверну была, как говорил Винцент, «на посошок» – на утро было назначено отплытие.
За разговором травник не заметил, как съел (не без помощи Герты) всё, что было на сковородке. Голод не утих, желудок стосковался по горячему. Похлёбка была скверная, пиво жидкое, хлеб чёрствый. Яичница с сыром и луком оказалась тем, что нужно.