– А, ладно, – гадалка устало махнула рукой. – Свинец всё равно не стирается. Кстати, зачем ты её взял?
– Я хотел попросить почитать. Это Артур Брук. Я думал…
И в это мгновение Тил открыл глаза. Все сразу умолкли.
– Телли! – травник склонился к нему. – Как ты?
– Рик… – хрипло сказал тот. Сглотнул и посмотрел на травника. – Где Рик?
– Наверное, в корчме. Ты что-нибудь помнишь?
– Не знаю… – Телли медленно встал. – Нет… Не помню. Но у меня такое чувство, что я срочно должен найти Рика. Это очень важно. Я не знаю, почему.
– Я знаю, – сказал Жуга. – Пойдём. Я объясню по дороге.
– Всё, хватит! Яд и пламя, я сейчас с ума сойду.
Жуга вскочил из-за стола и нервно зашагал по комнате. Попавшаяся ему под ноги табуретка с грохотом улетела в угол. Золтан осторожно поставил на стол свою кружку. Нахмурился.
– Эй, возьми себя в руки! Я не хочу второй раз тратиться на ремонт.
– Чушь какая, – травник остановился и сжал кулаки. – Чтоб он провалился, этот Олле, с его шутками!
– Скажи спасибо, что он сказал хотя бы это.
– А что толку, Золтан, что толку? «Часы покажут нос и глаз» – как это понимать? Как часы могут это показать? Ну, нос ещё туда-сюда: быть может, это значит, что часы меня обманут, но – глаз… Странно. Необычно. Зачем?
– Не придавай этому значения. Такие предсказания всегда звучат туманно и становятся понятны, лишь когда сбываются.
– Тогда какой прок от них?
– Да никакого, если будешь бегать и орать!
Жуга покосился на Золтана, опустил глаза. Прошёлся пятернёй по волосам.
– Извини. Я просто устал. Ты прав, нет смысла беситься. Я подумаю об этом позже. Ты узнал, где Арнольд?
– Ещё нет. Из города он вряд ли уехал – слишком заметен. Он где-то очень хорошо залёг, должно быть, у своих друзей, иначе мои люди давно бы его сыскали.
– Н-да… Вилли, может, ты чего надумал?
Вильям, сидевший на другом конце стола, покачал головой:
– Не знаю… «Чужой корабль» – это может быть корабль Яльмара, если только ты уговоришь его куда-то плыть. «Попутчик», «Молоко»… Не знаю.
– «Драконов Ключ»… – Золтан сцепил пальцы. – Может, это тот источник возле Лиссбурга?
Сидевший у камина Телли поднял голову:
– Это значит, мы должны вернуться?
– Чушь, – нахмурился Жуга. – Он не кипит, это просто спокойный родник. Тут что-то другое.
– А «лекарство»? Может, снадобье из твоих запасов?
– Да я сто лекарств с собой таскаю! – взорвался травник.
– Жуга-а, – Золтан предостерегающе поднял палец. – Мы договорились.
– А? Да, да, извини, – он снова сел за стол. – Как Рик, Телли?
Тил отвёл свой взгляд. В глазах его блестели слёзы.
– Он засыпает, Жуга. Он засыпает.
Как бы подтверждая его слова, дракончик широко зевнул и завозился, поудобнее устраивая голову, как кошка, на передних лапах. Лежал он в странной позе – задние ноги были вытянуты параллельно длинному хвосту. Сложенные крылья покоились на спине.
– Видишь?
Жуга промолчал.
Они очень спешили, возвращаясь от гадалки, но спешка оказалась ни к чему – дракошка мирно спал под временным присмотром Орге и Агаты и вовсе не собирался исчезать. Тил ничего не помнил из того, что говорил Гертруде. Собственные слова оказались для него полнейшим откровением. Он молчал почти всю дорогу и лишь когда увидел Рика на прежнем месте, вздохнул с облегчением.
Дварагов тоже впечатлила история Телли.
– Так, значит, лаиквэнни, – хмыкнул Орге, скребя в затылке. – Вот видишь, Эльдон, зря ты бушевал – с зелёными вы никогда не воевали.
– Это уж точно, – согласился тот. – А вшё равно не по шебе.
Браги задумчиво глотнул из кружки.
– Значит, говоришь, если Рик не полетит до холодов, он вообще не сможет полететь?
– А может, так оно и лучше? – встрял в разговор Эльдон. – Летучий дракон – одно шплошное бешпокойштво.
– Думай, что говоришь! – рявкнул Орге. – Без него мальчишке не вернуться!
– Што верно, то верно… А может, ему прошто надо шкомандовать: «Лети»? А, Тил?
Телли помотал головой:
– Он не обучен такой команде, он ещё маленький… Да я её и не помню.
– Плохо дело, – Золтан побарабанил пальцами по столу. – Может, всё-таки вы трое вспомните, как научить летать дракона?
– Иждеваещща?
– И в мыслях не было… Н-да… – он повернулся к травнику: – Придётся тебе опять сходить к Гертруде. Вам есть о чём поговорить. И прихвати доску, может, она и насчёт неё чего посоветует.
– А ты, что, не пойдёшь?
– У меня дела, – он встал. – Возьми с собой, вон, Вильяма. Заодно и книгу отдадите. Ты ведь уже прочитал её?
– Да, – бард кивнул. – А стихи Олле даже переписал.
– Чёрт с ними! – Жуга треснул кулаком по столу. – Я их и так уже навек запомнил.
– Жуга-а…
– Всё, всё. Молчу.
– И правильно. Идите лучше разомнитесь, пока не стемнело.
Сказавши так, он встал и вышел. Тил и травник, переглянувшись, без слов взяли палки и последовали за ним на двор, оставив за спиной камин и душную корчму. Дул сильный западный ветер, луна вышла из-за туч. Небо над городом медленно темнело. Воздух был чист и прозрачен.
– Холодно, – поёжился мальчишка.
– Сейчас согреемся. Давай. Ты первый.
Два посоха скрестились раз, другой. Тил принял удар, повернулся, ударил – и посох травника, крутясь, взлетел в темнеющее небо. Упал и застучал по стынущей земле. Тил замер. Отступил назад.
Воцарилась тишина. Некоторое время они стояли неподвижно, затем травник медленно поднял голову:
– Как ты это сделал?!
– Ноябрь кончается, – Вильям плотней закутался в свой плащ. – До декабря остались считаные дни. Если что и случится с часами, то скоро. Ты слышишь? А, Жуга?
– Да.
Сыпал снег. Сырой промозглый ветер продувал насквозь. На улицах было тихо и безлюдно. Вильям и травник шли через канал. Камни старого моста обледенели и скользили под ногами. Жуга остановился и поправил капюшон. Вильям остановился тоже, облокотился на замшелый камень парапета, плюнул вниз и задумчиво проследил, как плевок снесло под мост: шёл прилив. Рябило. Вода в холодных пятнах масла качала на волнах объедки, мусор и пустую винную бутылку. Отражённые силуэты домов сливались в неровную зубчатую стену. На барже, ошвартованной у берега канала, дымила труба, горьковатый угольный дымок стелился над водой. Вильям в очередной раз подивился хитрости местных жителей: многие здесь жили на воде – в Цурбаагене было четыре больших канала и с десяток маленьких, а с обитателей барж налог на землю не взимался.
Со стороны порта, несомая приливом, выгребала лодка.
Травник молчал. Ему было не по себе от пустоты под рубахой – свой меч он теперь оставлял в корчме. «По городу с мечом не ходят, это раз, – сказал ему Золтан. – Ты не рыцарь и не дворянин, это два. Задержит стража – не отбрешешься. И потом, Герта не любит, когда к ней ходят с оружием, это три. Так что не стоит лишний раз гусей дразнить».
Жуга предпочёл не спорить.
К мосту подбежала девушка. Помедлила, завидев прохожих, и поспешила перейти, держась другого парапета. Летящим шагом скрылась в снежной пелене. Вильям посмотрел ей вслед и вздохнул. Повертел в руках свёрток с книгой. Взгляд его серых глаз был непривычно задумчив и рассеян.
– Как думаешь, она нас ждёт?
– Кто ждёт? Гертруда?
– Да.
– Не знаю. А что?
– Да неудобно как-то. Грязные, немытые. Смотреть противно.
Травник усмехнулся, представив их со стороны: Вильям в полукафтанье с покушеньями на моду и какой-то хмурый рыжий тип, до глаз закутавшийся в плащ. И руки торчат из куцых рукавов едва ли не по локоть. Ни дать ни взять – заказчик и убийца обговаривают цену.
Вильяма, похоже, одолевали те же мысли.
– Приодеться толком даже не смогли, – проворчал он сквозь холод и ветер, – а ещё в гости к даме собрались… Ты, вот, к примеру, что на себя нацепил? – он дёрнул травника за полу рыжего плаща.
– Отстань.
– Ну, что это по-твоему? А?
– Шуба. Лисья.
– Всё б тебе хихикать…
– Не бойся, в обморок не упадёт. Сама вообще в халате гостей привечает.
– Побрился бы хоть!
– Завтра.
– Дремучий ты человек, Жуга, – вздохнул Вильям. – Ни такту в тебе, ни обхождения. Женщина – существо тонкое, деликатное, к ней особый подход нужен. Образованную женщину по нынешним временам нечасто встретишь, – он призадумался. – Обычно женщины глупы и безрассудны, но иногда способны на поступки благородства удивительного, вот как Гертруда с этой книгой. А такого книжного собранья, как у неё, я давненько не видал.
– Что-то мне про книги верится с трудом, – хмыкнул травник. – Ты не влюбился часом, а?
– Да ну тебя! – отмахнулся бард. – У всех вас одно на уме. Ладно бы ты чего смыслил в любви, так нет, а туда же.
– Любовь – очень сильная штука, – задумчиво сказал Жуга, глядя вдаль. – Она поглощает тебя всего, без остатка, заставляет делать всякие глупости, отравляет, как яд… Я ненавижу это чувство.
– Дурак ты.
– Я знаю. Ладно. Я замёрз, пойдём.
Они прошли вдоль берега квартала два, свернули несколько раз и после недолгих поисков остановились у знакомой калитки.
На сей раз им открыли сразу. Сегодня Герта, не в пример себе вчерашней, выглядела лучше – красное с зелёным платье, волосы уложены в подобие причёски, на губах кармин. Разорванную нитку жемчуга сменила тонкая цепочка с медальоном.
– А, это вы…
– День добрый, – поздоровался Жуга. Вильям стащил с головы берет и не без галантности раскланялся. Гадалка кивнула в ответ.
– Сегодня нас только двое. Тил… Видишь ли, Гертруда…
– Я знаю. Золтан мне сказал, что Телли не придёт. Входите.
На лестнице Вильям обернулся.
– Видал? – он кивнул Герте вслед. – Это, по-твоему, халат? Эх, ты, деревня…
– Всё равно, – пожал плечами травник. – Серое ей не идёт.
В приёмной было натоплено, но в меру. Прислуги Герта не держала и всю работу, даже самую тяжёлую, по дому делала сама. Стол был завален книгами, пергаментными свитками и стружками от перьев, похожими на срезанные н