Ашедук… Он больше повредил себе, чем нам, когда украл мой меч и АэнАрду. Он был Охотником, Ночным Охотником, его фигура двигалась по чёрным клеткам. Он шёл на перехват. А я не знал, что наш поход – это отвлекающий манёвр. Герта так и сказала тогда: «Отвлекающий манёвр», как будто это целая армия была, а не один трахнутый гном, страдающий манией величия. Но мы могли и опоздать. О, да, ещё как могли! Ведь он уже сколачивал свою армию, собирал своих чёртовых пешек. И когда мы догнали его, я не знал, чего мне опасаться – моего меча или эльфийской АэнАрды. А оказалось, опасаться надо было совсем другого… И даже за других.
А она была там всё это время, в моём кармане. Я совсем про неё забыл.
Ты только не молчи. Ну почему ты молчишь? Смотришь на меня и ничего не говоришь. А впрочем, не надо говорить, если не хочешь. Ты только слушай.
Ты ведь слушаешь?
Слушаешь…
– Имир… – гном ошарашенно окинул взглядом серую толпу. – Я и не думал, что их тут столько!
– Что верно, то верно, – хмыкнул Жуга, – Ашедук умеет убеждать.
– Аш’дук агриш, – заслышав имя Ашедука, пискнул их нежданный проводник и посмотрел на них снизу вверх голодными глазами.
Серая толпа подземных обитателей негромко перешёптывалась и переступала. Звук напоминал осенний листопад в лесу. Зрелище тоже было ничего себе – казалось, будто на пол брошена огромная, расшитая блестящими бусинами, дышащая серая шкура. Огромный зал был освещён почти уже разрушенной системой зеркал под потолком, светящимися красками и плесенью, грибами, ползающими и летающими тут и там жуками-светляками. Слева был обрыв, зиявший непроглядной чернотой. На другой стороне разлома серебристые потёки плесени спускались чуть пониже, но и там они терялись в темноте.
Проводник задёргал Орге за рукав и указал наверх. Толпа вдруг зашумела громче. Все задрали головы.
По длинным стёршимся ступенькам медленно спускался Ашедук. А впрочем, нет, уже не Ашедук, – поправил себя травник. По лестнице спускался Тордион, сын Лаутира, Государь… Государь…
Государь… кого?
– Ну, что предложишь? – не сводя с него глаз, спросил Жуга у маленького гнома. Орге хмыкнул:
– Перебьём их всех.
– А если у них мирные намерения?
– Тогда извинимся… потом.
Ашедук наконец спустился, постоял, неторопливо оглядел всех троих и задержал свой взгляд на Орге. Хмыкнул. За поясом дварага был топор, из-за спины торчала рукоять меча.
– Значит, ты всё-таки выжил, – сказал он. – Должно быть, я старею. Раньше мне рука не изменяла.
Лицо маленького гнома полыхнуло красным.
– Ты подлец, Ашедук! – он сплюнул ему под ноги. – Предатель и подлец! Кровь человека говорит в тебе, предательская кровь! Бери топор и бейся, если ты тангар. Клянусь Имиром, я отомщу тебе за свой позор и за твоё предательство!
Ашедук равнодушно пожал плечами:
– Не дело Государя принимать вызовы всяких выскочек. Если это объявление войны, то собирай войска и приходи.
– Что ты задумал, Ашедук? – вступил в разговор Жуга. – Зачем ты обокрал нас? Чтобы стать царём у муравьёв? – он обвёл рукой пещеру. – Вот это твоя цель? Вот этого ты хотел?
Ашедук перевёл взгляд на травника.
– Ты не понимаешь. Это только сервы. Слуги. Воины. Там, в глубине, – он указал на пропасть, – путь в другую, новую страну. Вам, глупым, невдомёк, что и колено Хиши раскололось. Сильные ушли туда. Там травы, там течёт вода и пасутся мускусные быки. Там небо светится без солнца. Этот мир ждёт своего завоевателя. С твоим мечом я покорю его, а с моими знаниями добьюсь процветания.
– Ты принесёшь раздор. Войну.
– Война – последний довод королей, – ухмыльнулся Ашедук.
Жуга помедлил. На скулах его заходили желваки.
– Отдай мне Квэндум, – наконец сказал он. – Отдай мне АэнАрду. Только АэнАрду. Не Ксиал. Не меч. Только её.
Короткое мгновение гном колебался. Затем стащил с плеча мешок и швырнул его травнику.
– На, забери свою дурацкую игрушку, – сказал он. – Она мне всё равно без пользы. Может быть, тебе она послужит лучше. Знаешь, Лис, а ты мне даже нравился. До той поры, пока не обменял мой нож на гнилую железяку. Хочу дать тебе совет: никогда не оскорбляй дварага неуважением к его подаркам, а тем более – к оружию.
Жуга всё ещё стоял и отнюдь не спешил поднимать брошенное. Молчал.
– Я вернусь, – сказал он наконец. – Можешь мне не верить, но я всё равно вернусь. Мы встретимся опять и тогда узнаем, чьё оружие лучше. А напоследок тоже дам тебе совет. Быть может, ты не знаешь, в таком случае запомни: трутней убивают.
И он наклонился за сумкой.
– Жуга! – предостерегающе крикнул Хансен. Травник обернулся, но успел увидеть только Ашедука, поднимавшего арбалет.
– Так, значит, трутней убивают? – с бешенством сказал он, глядя на Жугу сквозь прорезь медного прицела. – Что же, получай!
Перед глазами промелькнуло тело – Хансен прыгнул, заслоняя травника собой. Послышался щелчок, стрела с коротким «Фф-п!» пробила плоть, и наступила тишина.
Хансен по инерции сделал несколько шагов и замер на краю обрыва. Медленно, словно с удивлением оглянулся на Жугу. Наклонил голову, посмотрел на стрелу в груди и поднял руку.
Колени его подломились.
– Герта… Не-ет!!!
Едва соображая, что творит, Жуга метнулся к Хансену, успел ухватить его за руку, но при этом сам не удержался на краю и повалился вслед за ним. Равновесие сместилось. Два тела заскользили вниз по каменистому откосу, становившемуся всё более крутым. Жуга перехватил топор кверху лезвием, что было сил ударил о гранит. Шип топора заскрежетал, скользя по камню, зацепился в трещине. Рвануло руку. Плечевой сустав едва не выбило из сумки. Травник вскрикнул, но запястье Хансена не выпустил.
– Держись! – крикнул он. – Подтягивайся вверх!
Хансен молчал. Висел безжизненно, как куль с мукой. Жуга почувствовал, что медленно слабеет, и покрепче стиснул пальцы. Ременная петля на рукояти топора затягивалась. Он оглянулся вверх, нелепо выворачивая шею. Испугавшиеся поначалу скавены опасливо, но неотвратимо подбирались к краю пропасти.
– Орге! – напрягаясь, крикнул травник. Перевёл дыханье. – Орге!!!
Гном не отозвался. Что было тому причиной, оставалось лишь гадать.
Жуга закрыл глаза. Перед глазами плавали круги.
«Вот и всё, – подумалось ему. – Ошибка. Ошибка. С самого начала. С самого начала. Я опять доверился не тем…»
– Ну, что вы встали? – закричал визгливо Ашедук. – Убейте его! Столкните вниз! Убейте, ну!
Казалось, тело Хансена уже не тянет так сильно, словно он постепенно становится легче. Мускулы деревенели. Жуга едва не рассмеялся от осознания своей беспомощности. Распятый на камнях меж телом Хансена и рукоятью топора, он оказался совершено беззащитным перед наступающими скавенами. Он мог бы отпустить его и тем спастись – ведь Хансен был, скорее всего, уже мёртв, но травник почему-то этого не делал. Он замер, словно время остановилось. Не хотелось делать ни малейшего движения. «Аш… аш-ш… – негромко слышалось со всех сторон, кроме той, где была пустота. – Аш-ш…»
Скавены медленно смыкали полукруг. Смотреть на них, а равно и на Ашедука, не хотелось.
И в этот миг раздался крик.
В первый момент травник подумал, что ослышался, потом – что очнулся Хансен, и опять ошибся: кричали совсем с другой стороны.
– Жуга! – снова донеслось из глубины коридоров. Травник в изумлении открыл глаза. – Жуга, хэй, где ты? Я иду! Держись, Лис, держись!
Весь напрягшись, как натянутая струна, Жуга вытянул шею и приподнял голову – как раз чтобы успеть разглядеть, как из отверстия туннеля вывалился Яльмар и остановился посреди площадки, в изумлении от открывшегося взору зрелища. Скавены попятились.
– Зашиби меня Мьёльнир, – ошеломлённо выдохнул норвег, – сколько же вас тут!
Глаза его вдохновенно загорелись. Варяг шагнул вперёд и отвесил скавенам гротескный в своей вежливости поклон.
– Извиняюсь, – сказал Яльмар, – но я вас перебью.
И поднял свой топор.
Ещё через мгновенье из туннеля вынырнул дракон, остановился, выдохнул огонь, и пламя осветило всё вокруг. Отступленье превратилось в повальное бегство.
Через минуту не осталось никого.
– Жуга, ты здесь? – Лицо варяга появилось над обрывом. – Ого, как вас угораздило… Держись, сейчас мы тебя вытащим. Держись. Арне, неси верёвку!
Пока дракон метался вдоль ущелья и преследовал отбившихся и не успевших спрятаться, варяг и два мальчишки осторожно подобрались к травнику и захлестнули петлю у него на руке. Вскоре, хоть и не без труда, вытащили обоих. Попутно выяснилось, почему не отзывался Орге – Тил обнаружил гнома лежащим неподалёку без чувств. Похоже, его снова треснули по голове.
– Отпусти руку, – скомандовал Яльмар. – Ну! Да разожми ты кулак!
– Не могу, – сказал Жуга. По лицу его текли слёзы.
– Чего не можешь?
– Пальцы разжать не могу… Яльмар, что ты делаешь! Ох, Яльмар…
– Ну чего ты дёргаешься, как мальчишка! Не рубить же их. Вот так, вот хорошо, вот и… Гм…
Воцарилось молчание.
– Один, – наконец пробормотал варяг. – Кто это?
А Телли ничего не произнёс. И лишь смотрел, смотрел…
Смотрел.
Жуга наконец нашёл в себе силы сесть.
– Хансен! – позвал он. – Хансен?
Тот не отвечал. Жуга наклонился над ним, отбросил волосы с его лица. Приблизился и замер.
– Бог мой… – пробормотал он. – Тил, ты это видишь?
– Девчонка, – подтвердил тот. – Лет двенадцать, может, чуть побольше.
– Яд и пламя, как же… Как же это?
Стрела свершила невозможное, и если б травник не держал Хансена всё это время за руку, то вряд ли смог поверить в это превращение. Девчушка не отвечала. Казалось, она спит. Одежда Хансена была ей велика и висела складками. Один сапог слетел с ноги и канул в пропасть.
– Что это значит? – Яльмар повернулся к травнику. – Жуга, это опять твои фокусы?