– Сдай оружие, предатель. Прочее потом.
– Торопишься, тангар. – Золтан сложил руки на груди и покачал головой. – Нехорошо. Поспешные решения не доведут до добра. Я вижу, рана сделала тебя нетерпеливым.
– Разговоры тебе не помогут. – В хриплом голосе дварага зазвучала сдержанная ярость. – Сдай меч и следуй за нами. Государь не любит ждать.
– И всё же государь подождёт.
– Взять его! – коротко рявкнул гном.
Того, что произошло потом, не ожидал никто. Золтан (или всё-таки Зууб?) с немыслимой для человека быстротой отпрыгнул в сторону, лягушкой распластался по стене. Пригнулся – топор дварага лязгнул о гранит, искры брызнули снопом, – нырнул под занесённое лезвие, короткой подсечкой сбил крайнего слева гнома и исчез в тёмном проходе.
– Накки! Хир!
Два гнома ринулись в погоню. У входа в туннель коротким высверком блеснула сталь, и бегущий первым гном с криком повалился под ноги второму. Одним прыжком перемахнув через упавшего, тот скрылся в темноте, преследуя «волшебника». Некоторое время оттуда, затихая, слышался топот башмаков, затем он смолк, и вдруг издалека донёсся тяжкий звон упавшей секиры.
– Хараг! – выругался Отрар и сплюнул. Помолчал. Сделал знак своим воинам. – Принесите их. А вы, – он повернулся к Шварцу и Жуге, – пойдёте с нами.
Ошеломлённые случившимся, те не посмели возражать.
Жуга шёл впереди, хромая, нелепый в плаще из одеяла. Было над чем поразмыслить: без кольчуги, вооружённый одним лишь мечом, Золтан в мгновение убил двух лучших из армии подземного владыки и скрылся так, что даже гномы не смогли его отыскать.
В угрюмом молчании гномский отряд приближался к своей неведомой цели. Три гнома прикрывали тылы, остальные несли тела двоих погибших. На каменный пол тёмными каплями стекала кровь.
Король Лаутир, сын Лаурина, – высокий, горбоносый, одетый в чёрное с золотом гном, в четвёртый раз провернул на пальце массивный перстень-гололит[14], нахмурился, сцепил ладони за спиной и подошёл к окну.
– Который из них? – глухо спросил он.
– Рыжий, Государь, – сказал Отрар, стоявший у дверей. – Тот, кто хромает. Жуга по прозвищу Лис.
– Остальные?
– Их было трое, Государь. Один – монах из христианского ордена Господних псов. Третий… – Отрар замялся.
– Ну?
– Рахим Фаррух аль-Зууб, Государь.
– Вот как? – Лаутир нахмурился. – И где он?
– Сбежал, Государь. При попытке его задержать погибли Хир и Накки. Я…
– Довольно. – Лаутир поднял руку. – Довольно. Поиски ведутся?
– Да, мой Государь.
– Хорошо. – Он щёлкнул пальцами. – Меня интересует первый. Хранитель.
Отрар покачал головой.
– Он не Хранитель, Государь… – начал он, поднял взгляд на Лаутира и осёкся.
– Ксиал признал его, значит, он Хранитель, – сурово сказал подгорный король. – И ему совершенно не важно, что ты думаешь по этому поводу. – Лаутир посмотрел на стоявшего доселе молча у дверей Рагнура. – Что о нём известно?
– Он горец, Государь, – ответил Рагнур, – похоже, из здешних мест. По говору валах, по крови… – Он поколебался. – По крови вряд ли.
– Что ещё? – отрывисто спросил король.
– Он ловок, хорошо дерётся. Владеет магией, знает травы. Носит анкх из янтаря и семь металлов…
– Имир! – Лаутир сжал кулаки. – Как именно он их носит?
– Драупнир с опалом, Государь.
– Аурин?
– Зуда. Работа древняя, на нашу не похожа, скорее, клана Ивалди. Опал – чёрный мигун из Червеницких копей. Это всё.
– Так. – Лаутир кивнул. – А кто монах?
– Бертольд Шварц.
Теперь король молчал долго.
– Не ожидал, – сказал он наконец. – Что ж… – Он помедлил. – Ладно. Я подумаю, что с ними делать. Отрар!
– Да, Государь?
– Присмотри за ними. И ещё. Зууб…
– Да, Государь.
– Тогда всё. Идите.
Рагнур поколебался, медля с уходом.
– Государь…
Тот обернулся:
– Что ты хотел?
– Могу я просить, чтобы они пока жили у меня?
– Жуга и Бертольд? Зачем… Ах да, меч… Хорошо. Пусть будет так.
Рагнур склонил голову.
– Благодарю, Государь.
– Вот так дела! Ты видел, а, Жуга? Глазам не верю! Да-а…
Жуга не ответил. Бертольд уселся на кровать, умолк и углубился в подсчёты, которые, похоже, привели его в мечтательное настроение. С того момента, как обоих привели в подземный город, Шварц то впадал в восторженную радость, то метался в поисках выхода, то приставал к Жуге с расспросами, чем успел ему изрядно надоесть.
Жуга стоял у окна, глядел на улицу.
Подземный город был велик. Весь горный кряж, похоже, был пронизан сотнями запутанных ходов, сходившихся в большой пещере – высоком, сводчатом, мягко резонирующем зале. Неведомо откуда лился свет – неяркий, серебристый, похожий на сияние луны, только ярче, отражался от стен…
От золота и драгоценных камней, вмурованных в стены.
Они поселились у Рагнура, в нелепом маленьком доме без крыши. Впрочем, её и не требовалось – в пещере никогда не шли дожди. На столе была свеча в тяжёлом бронзовом подсвечнике столь тонкой и вычурной работы, что наверху за него можно было выторговать не талер и не два. Таких домов было множество; они стояли стройными рядами, каждый окружали деревья, и если Шварца восхитили драгоценности, то Жугу здесь, под землёй, больше всего поразили именно эти деревья.
– Устал я. – Шварц стянул сапоги, лёг на кровать и пошевелил пальцами ног. – Здорово, конечно, это всё. Вот только с Золтаном немного непонятно. Как долго, интересно, нас тут продержат? А вроде, если посмотреть, так и не держит нас никто – иди на все четыре стороны. Даже на шесть, считая верх и низ, хе-хе… А что, отколупаем камешек-другой и ходу отседова. Вот только выберем минутку, когда нас никто не видит. А если…
– Бертольд, – позвал Жуга.
– Чего? – Тот поднял голову с подушки.
– Заткнись, а?
Некоторое время они сидели в тишине. Вскоре послышались шаги, дверь отворилась, вошёл Рагнур. Он переоделся: серую рабочую хламиду сменили чёрные штаны и кожаная куртка на шнурках. Выглядел он посвежевшим. Топор по-прежнему был при нём, торчал за поясом. Теперь дварага можно было разглядеть подробнее.
Гном был невысок и коренаст, с большущими, привыкшими к кирке ладонями, с крепкими ногтями, широкими ступнями, обутыми в башмаки, и грубыми чертами лица. На первый взгляд могло показаться, что гном лыс, но когда Рагнур откинул свой всегдашний капюшон, под ним обнаружилась изрядной густоты шевелюра. Широкий, в морщинах лоб, густая борода, нос картофелиной, высокий и одновременно грубый голос… Он производил странное впечатление и всё же в любом трактире на поверхности вполне мог сойти за человека. А с их способностью к волшбе…
В руках у Рагнура была корзина.
– Еда, – сказал он и кивнул на стол. – Садитесь. А вот из напитков могу предложить только воду.
Шварц охнул, хлопнул себя по лбу и полез под кровать. Достал и развязал мешок: «Вот!» – гордо выставил на стол полупустую флягу.
Гном поднял взгляд.
– Вино?
– Ага, – кивнул монах. – Белое. У Тибора закурковал!
Рагнур поднял флягу, потряс её недоверчиво, выдернул пробку, понюхал и сделал большущий глоток. Зажмурился, крякнул, вытер губы рукавом. Вернул Бертольду.
– Прибереги его, монах. Не знаю, сколько вам тут быть. И всё равно благодарю. Давненько мне не приходилось пробовать хорошего вина. Что ж, давайте есть.
Снеди оказалось на удивление много, разной и вкусной. Копчёное мясо и рыба разных видов (похоже, рыбачить здесь и впрямь было где), орехи, овощи, грибы. В отдельной чашечке бугрились сласти. Жуга попробовал и налил себе воды. Задумался. И только когда с трапезой было покончено, решился спросить:
– Рагнур. – Тот повернулся. – Скажи… мы пленники?
Гном ответил не сразу. Помедлил.
– Король Лаутир решит вашу судьбу. Позже. Но в моём доме вы в гостях.
– Тогда, если можно… покажи мне город.
Поколебавшись, гном кивнул и встал из-за стола.
– Пойдём. Меч можешь взять с собой.
– Э! Э! – засуетился Шварц. Зашарил по полу, отыскивая сапоги. – Постойте! Я с вами.
На то, чтобы обойти всего половину циклопической пещеры, понадобился весь остаток дня. Бертольд ахал и охал, вертел головой и украдкой то и дело пытался сковырнуть со стены какой-нибудь камешек, впрочем, безрезультатно. Рагнур не обращал на него внимания. Они прогулялись на площадь, сходили к фонтанам, прошлись по аллее к дворцу короля Лаутира, куда их, правда, не пустили, и напоследок задержались у больших водяных часов, установленных на площади, где долго наблюдали за перетеканием мерцающей воды в бочоночках с делениями и трубках зеленоватого стекла. Раз в сутки хитроумный механизм опорожнял мерную чашу, сливая воду в маленький бассейн, облицованный белым мрамором. Угловатые, строгие формы клепсидры выглядели на фоне круглых маленьких домов сурово и торжественно. Жуге невольно вспомнился Гаммельнский собор.
Везде сновали гномы, неторопливые, обстоятельные как в отдыхе, так и в работе, стучали молотками в кузнях и гранильных мастерских, выдували стекло, ткали дивные цветные гобелены, расшивали ткани золотыми нитями. Пару раз им встретились забойщики, идущие с работы, все в угольной пыли и крошке. И всюду были часовые, вооружённые тяжёлыми топорами. Бертольд, завидя их, заметно приуныл.
Они вышли за окраину и свернули в широкий проход, который вскоре вывел всех троих в не менее обширную пещеру, где под высокими тёмными сводами серебрилось зеркало воды. Огромная плотина чёрного диабаза перегораживала русло подземной реки, которая разлилась чёрным озером, оставив от себя лишь вытекающий из каменных ворот ручей. Стояли часовые. Капала вода. Чуть в отдалении пологий берег устилали плиты белого известняка, истёртые за годы тысячами ног. Вода была кристально прозрачна и чиста.
– Можете искупаться, – сказал Рагнур. – Только не ходите к водостоку – затянет. У этого берега вода тёплая: подземные источники.