яю время, если брошусь за ней в погоню.
Я шел по двору обратно, когда Вудвилль, все еще пребывающий под покровом небес, очнулся и сел. Мое появление, кажется, пробудило его ото сна. Увидев меня, он протер глаза, зевнул и моргнул.
— Эй, где я? — спросил он не совсем без резона.
— Ты на земле — святой или проклятой: раздери меня черти, если я знаю, на какой из них! — но ты, брат, здесь.
— Господи!.. Что это со мной?! Понимаешь, голова раскалывается.
— Тебе меня ничем не удивить — ни тем, что у тебя есть, ни тем, чего у тебя нет: я уже наудивлялся вдосталь. Все, что тебе нужно, это капелька виски — да и мне тоже… только вот совсем не капелька! В моем случае поможет лишь бутылка, да и ее мало.
Я подцепил его под руку, и мы направились в лабораторию. А когда вошли, я закрыл дверь, запер ее на замок да еще засов опустил.
Глава 19. Леди в гневе
Дора Грейлинг стояла на пороге.
— Я сказала вашему слуге, что меня не надо сопровождать; к тому же я без тети. Надеюсь, я вам не помешала.
Помешала — чертовски помешала; и я едва не сообщил ей об этом. Она вошла в комнату, глаза сияли, она лучилась от счастья: даже невзрачные девицы весьма привлекательны в таком настроении.
— Так я мешаю?.. По-моему, да.
Не дойдя до меня метра три, она протянула мне руку; я не поспешил сердечно ее пожать, и Дора, покачав головой, состроила гримаску.
— Что с вами такое?.. Вам нездоровится?
Она не ошиблась: чувствовал я себя скверно. Так скверно, как может чувствовать себя вполне здоровый человек, и всякий, в ком есть хоть капля проницательности, сразу бы увидел это. В то же время, я не собирался показывать ничего подобного при даме.
— Благодарю, я совершенно здоров.
— Тогда, на вашем месте, я бы попыталась избавиться от такого совершенства; немного несовершенства пошло бы вам на пользу.
— Боюсь, я не из тех, кому вообще что-то идет на пользу: разве я не признался вам в этом вчера?
— Кажется, вы говорили нечто подобное — весьма любезно с вашей стороны напомнить мне об этом. Но не забыли ли вы кое о чем, что еще мне вчера сказали?
— Неужели вы и правда думаете, я помню все глупости, срывающиеся с моего языка?
— Ну спасибо… С меня довольно… Прощайте.
Она повернулась, будто собираясь уйти.
— Мисс Грейлинг!
— Да, мистер Атертон?
— Да, мистер Атертон?
— Что случилось?.. Что я сказал не так?
— Вы пригласили меня посетить ваш дом сегодня утром — не это ли вы назвали глупостью, сорвавшейся с языка?
Приглашение успело вылететь у меня из головы, я это понял — и лицо меня выдало.
— Вы про меня забыли? — Ее щеки вспыхнули, глаза сверкнули. — Простите за недогадливость: я должна была сообразить, что все это притворство и не стоит воспринимать его всерьез.
Она была на полпути к двери, когда я остановил ее: для этого мне пришлось взять ее за плечо.
— Мисс Грейлинг!.. Не судите меня строго.
— Мне приходится… Разве есть на свете что-то хуже, чем незваный — и нежданный — гость?
— Ну вот, еще и это… Если бы вы знали, сквозь что я прошел со времени нашего с вами вчерашнего разговора, вы бы нашли в себе силы смилостивиться надо мной.
— Правда?.. Так сквозь что вы прошли?
Я замешкался. Я, конечно, совсем не намеревался рассказывать ей, что на самом деле случилось ночью. Прежде всего, мне не хотелось выглядеть большим безумцем, чем я уже наверняка был в ее глазах, но в то же время у меня никак не получалось состряпать достаточно правдоподобную историю о деяниях моего ночного посетителя, не оставляющую сомнений в абсолютном здравомыслии рассказчика. Посему я уклонился от ответа — или попытался это сделать:
— Во-первых… я не спал.
Действительно — ни секунды. Когда я наконец попал в постель, «в агонии ужасной всю ночь пролежал»[16], страдая от худшего из кошмаров — кошмара человека, мучающегося от бессонницы. Перед моими воспаленными глазами то и дело возникала странная фигура Безымянного существа. Я часто смеялся над рассказами о людях, видевших привидений, — и вот я сделался одним из таких людей. Ощущения мои не стали приятнее, когда мне почти удалось себя убедить, что если только у меня получится сохранить обычное для ученого наблюдателя отношение к предмету, я, по всей вероятности, разгадаю тайну моего восточного друга, и его экземпляр из отряда жесткокрылых будет пришпилен — огромнейшей булавкой! — к куску — к чудовищному куску! — пробки. Было жутко вспоминать, как мы с ним блефовали друг перед другом — в очередной раз доказав, что в подобной игре цивилизация обычно терпит поражение.
Дора не могла прочесть все это по моему лицу, но она что-то заметила — ее взгляд потеплел.
— Вы утомлены. — Кажется, она мысленно пыталась найти собственное объяснение происходящему. — Вас что-то беспокоило. — Она оглядела просторную лабораторию. — Вы провели ночь в этой… пещере мудреца?
— Именно.
— Ох!
В ее односложном восклицании таилось много смыслов. Не дожидаясь приглашения, она села в кресло — гигантское и древнее, обтянутое шагреневой кожей и способное вместить полдюжины таких, как она. Скромно приютившаяся в нем девушка выглядела милым воспоминанием, живым и немного осовремененным, о женщинах былых времен. Ее невинные серые глаза, казалось, понимали больше, чем хотели выразить.
— Как так вышло, что вы забыли о своем приглашении?.. вы не желали моего прихода?
— Ничего подобного.
— Тогда почему забыли?
— Я не забыл.
— Не выкручивайтесь… Что-то здесь не так… скажите, что именно… Я пришла слишком рано?
— Отнюдь нет… вы не могли прийти слишком рано.
— Спасибо… Когда вы делаете комплимент, даже такой сдержанный, как сейчас, кажется, что вы не обманываете… Я пришла рано… точно, рано, но я все равно хочу пригласить вас на обед. Я сказала тете, что я вернусь домой вместе с вами.
— Вы слишком добры ко мне, я этого не заслуживаю.
— Возможно. — Она едва не впала в патетику. — Я думаю, что к некоторым мужчинам женщины относятся лучше, чем они того заслуживают. Не знаю, почему так. Наверное, это им нравится. Как странно! — Вдруг ее голос изменился — стал суше. — Вы забыли, зачем я здесь?
— Ничуть: я не такой негодяй, каким кажусь. Вы пришли полюбоваться демонстрацией моей милой выдумки для умерщвления собратьев. Однако ситуация такова — нынче я не в настроении: я успел надемонстрироваться по горло.
— Что это значит?
— Ну, к примеру, я убил кошку Лессинхэма.
— Кошку мистера Лессинхэма?
— Потом едва не покончил с Перси Вудвиллем.
— Мистер Атертон!.. К чему такие разговоры?
— Я говорю правду. Стоило мне случайно положить одну вещицу не на свое место, как он чуть не умер — избежал этого почти чудесным образом.
— Умоляю, перестаньте даже упоминать о подобном… Слышать этого не желаю.
Я удивленно воззрился на нее.
— Не желаете?.. Я думал, что вы пришли на это посмотреть.
— Господи, что вы хотели мне показать?
— Ну, по меньшей мере мне пришлось бы убить еще одну кошку.
— Вы полагаете, что я сидела бы и смотрела, как убивают кошку ради… доказательства?
— Не обязательно кошку, но кого-то мне надо было бы убить: как продемонстрировать смертельные возможности оружия без такого рода экспериментов?
— Неужели вы вообразили, что я пришла сюда посмотреть, как кого-то убивают?
— А зачем тогда?
Понятия не имею, что в данном вопросе могло ее возмутить, однако, заслышав его, она вся заполыхала.
— Затем, что я дура.
Я застыл от изумления. То ли она не с той ноги встала, то ли я — то ли оба вместе. Вот сидит она тут и честит меня на чем свет стоит, а я-то, кажется, ни в чем не виноват.
— Вам нравится потешаться за мой счет.
— Я бы не посмел. Вы столь опрометчиво судите обо мне.
У меня не было настроения пререкаться. Я сделал шаг в сторону. Она тут же подскочила ко мне.
— Мистер Атертон?
— Да, мисс Грейлинг.
— Вы на меня сердитесь?
— С чего бы? Если вам нравится смеяться над моей глупостью, вам и карты в руки.
— Но вы не глупый.
— Нет?.. И вам не смешно.
— Вы не глупый… сами знаете, что нет; это я сглупила, когда попробовала вас в этом убедить.
— Как вы добры ко мне… Но, боюсь, я плохой хозяин. Хотя вы пришли сюда не за опытами, у меня есть и иные вещи, которые вас, наверное, позабавят.
— Почему вы продолжаете заноситься передо мной?
— Заноситься перед вами?!
— Вы всегда задираете нос… сами знаете, что это так. Иногда я вас почти ненавижу.
— Мисс Грейлинг!
— Да! Да! Ненавижу!
— В конце концов, что в том противоестественного?
— Все потому, что вы говорите со мной… будто я дитя, а вы… ох, даже не знаю, кто… Ладно, мистер Атертон, очень жаль, но мне пора вас покинуть. Мне чрезвычайно понравился этот визит. Остается лишь надеяться, что я не показалась вам слишком навязчивой.
Она вылетела — «вылететь» это единственно подходящее здесь слово! — прочь из комнаты, прежде чем я успел ее остановить. Я нагнал ее в коридоре.
— Мисс Грейлинг, умоляю вас…
— Пожалуйста, не надо меня умолять, мистер Атертон. — Она встала как вкопанная и повернулась ко мне. — Я сама найду выход, как уже нашла вход, однако если это сейчас невозможно, не будете ли вы столь любезны хотя бы не разговаривать, пока я не покинула ваш дом?
Подобного грубого намека было достаточно даже мне. Я молча проводил ее до крыльца; без единого слова отрясла она прах дома моего с ног своих.
Ох и натворил я дел. Я думал об этом, пока стоял у двери и смотрел ей вслед: удалялась Дора с такой огромной скоростью, что я не осмелился спросить, не кликнуть ли ей извозчика.
Мне начало казаться, что это как раз тот случай, когда, мягко говоря, необходимо прогуляться по набережной; я только-только вернулся в дом одеться потеплее, как подъехал экипаж, из которого вышел старый Линдон.