естанные непогодой рекламные щиты, на которых было начертано: «Эти благословенные земли были отведены под строительство». Сооружение самой дороги явно не было завершено – тротуары отсутствовали, так что нам приходилось идти прямо по неровной земле там, где они, по идее, должны были бы находиться. Насколько я могла судить, дорога уходила к горизонту, теряясь в бескрайних просторах лежащих вокруг «благословенных земель». Правда, на сравнительно небольшом расстоянии можно было разглядеть кирпичные домишки – одни стояли достаточно близко друг к другу, другие на довольно приличной дистанции. Но они группировались вдоль других дорог. Что же касается той, которую выбрали мы, то вдали справа виднелось несколько зданий, где еще явно не были проведены отделочные работы. Пожалуй, лишь два из них выглядели так, что в них могли бы поселиться люди. Они стояли по разные стороны от дороги и не напротив друг друга. Расстояние между ними составляло порядка пятидесяти ярдов. Однако их вид вызвал у мистера Холта куда более сильные эмоции, чем, скажем, у меня. Он зашагал вперед намного быстрее и вскоре остановился напротив одного из строений, того, которое располагалось слева от дороги и ближе к нам.
– Вот этот дом! – воскликнул он.
Наш провожатый, казалось, ликовал. У меня же, признаюсь, настроение упало еще больше. Трудно представить более уныло выглядящее строение, чем то, на которое указывал мистер Холт. Это был один из тех ужасных домов, возведенных на скорую руку, которые, даже будучи еще новыми, кажутся старыми и обветшавшими. Вероятно, его построили год или два тому назад. Однако то ли из-за отсутствия надлежащего ухода, то ли по той причине, что его возводили по неудачному проекту и из самых дешевых материалов, а может, по обеим причинам сразу, казалось, будто строение вот-вот обрушится. Дом был небольшой, всего-навсего двухэтажный, и мог приносить владельцу – по крайней мере, по моим расчетам! – всего фунтов тридцать в год. Окна в нем явно никто ни разу не мыл с момента окончания строительства. Более того, оконные стекла на втором этаже были не то разбиты, не то потрескались сами собой. Единственным признаком того, что в строении кто-то живет, были портьеры на одном из окон первого этажа. Больше занавесок нигде не было и в помине. Перед домом проходил низенький каменный заборчик. Видимо, когда-то он был повыше за счет дополнительного металлического ограждения – ржавая металлическая конструкция еще сохранилась у одного края стенки. Однако поскольку заборчик отходил всего на фут от стены дома и фактически торчал из земли прямо на дороге, было непонятно, с какой целью его в свое время установили – чтобы защитить от нескромных взглядов частную жизнь обитателей дома или же в качестве своеобразного украшения.
– Вот этот дом! – снова воскликнул мистер Холт, демонстрируя совершенно нехарактерное до сих пор для него оживление.
Сидней внимательно оглядел строение – судя по его лицу, в эстетическом плане оно произвело на него такое же неприятное впечатление, как и на меня.
– Вы уверены? – уточнил он.
– Да, уверен, – ответил мистер Холт.
– Похоже, дом пустует.
– В ту ночь я тоже так подумал – именно потому, стремясь найти убежище, я и решил в него забраться.
– Через какое из окон вы проникли внутрь?
– Через это. – Холт указал на одно из окон первого этажа – то самое, которое было закрыто портьерами. – Но когда я оказался здесь впервые, я не видел никаких занавесок, а рама была слегка приоткрыта – именно это и привлекло мое внимание.
Сидней еще раз с видом знатока окинул взглядом строение от крыши до фундамента, а затем внимательно уставился на мистера Холта.
– Вы совершенно уверены, что это тот самый дом? – еще раз поинтересовался он. – Если окажется, что вы ошиблись, это может поставить нас в неловкое положение. Я намереваюсь постучать в дверь, и, если окажется, что ваш таинственный знакомец здесь не живет и никогда не жил, нам трудно будет объяснить свое появление.
– Я уверен в том, что дом тот самый – у меня на этот счет нет никаких сомнений! Я знаю, что это он. Я это чувствую – здесь и здесь.
Мистер Холт дотронулся сначала до своей груди, а затем до лба. Поведение его показалось мне странным. Он дрожал, глаза его блестели от лихорадочного возбуждения. Сидней какое-то время молча смотрел на него, а затем переключил свое внимание на меня.
– Я хочу спросить вас – могу я рассчитывать на то, что вы будете сохранять присутствие духа?
От одного этого вопроса я мгновенно ощетинилась.
– Что вы имеете в виду?
– Именно то, что я сказал. Я собираюсь постучать в эту дверь и так или иначе войти в дом. Очень может случиться так, что, когда я окажусь внутри, произойдут какие-то странные события – вы ведь слышали, что нам рассказывал про это место мистер Холт. Снаружи дом выглядит вполне обычно. Однако не исключено, что внутри все может быть по-другому. Вы можете оказаться в ситуации, когда крайне важно будет, чтобы вы сохранили здравый рассудок и хладнокровие.
– Вряд ли я позволю обитателям дома убежать.
– Что ж, тогда ладно. Насколько я понимаю, вы хотите войти внутрь вместе со мной?
– Конечно, хочу – зачем, по-вашему, я сюда приехала? Что за чушь вы несете.
– Я очень надеюсь, что к тому времени, когда наше маленькое приключение закончится, вы по-прежнему будете считать мои слова чушью.
Само собой, эти дерзкие слова вызвали у меня возмущение. Надо же – это Сидней Атертон осмеливается говорить со мной таким тоном! Тот самый Сидней Атертон, которым я привыкла командовать с детства, с той самой поры, когда он еще бегал в коротких штанишках. Однако должна признать, что то, что он говорил, все же произвело на меня впечатление – как и его поведение, и поведение мистера Холта. Я понятия не имела, что произойдет дальше и какие ужасы могут ожидать нас в мрачном, на вид совершенно заброшенном доме. Однако же история, рассказанная мистером Холтом, была настолько удивительной, а страх, который я испытала накануне ночью, все еще ощущался в моей душе настолько отчетливо, что я понимала: я нахожусь в непосредственной близости он чего-то Неизвестного. И хотя дело происходило днем и вокруг было светло, я все же ощущала – честное слово! – что не вполне готова к встрече с Неведомым.
Более отвратительно выглядящую дверь мне еще никогда не приходилось видеть – она вполне гармонировала с внешними характеристиками дома. Краска с нее облупилась, вся филенка была покрыта царапинами и вмятинами, дверной молоток порыжел от покрывавшей его ржавчины. Когда Сидней взялся за него рукой, у меня слегка екнуло сердце. Наконец он дважды стукнул молотком по двери. Я не исключала, что дверь мгновенно распахнется, а за ней окажется какой-нибудь мрачный тип, неприветливо глядящий на нас. Однако ничего подобного не случилось. Подождав несколько секунд, Сидней постучал еще раз, потом еще. Никто, однако, никак на это не отреагировал. Сидней повернулся к мистеру Холту.
– Похоже, здесь никого нет.
Мистер Холт был настолько взволнован, что на него было больно смотреть.
– Вы этого не знаете, так что лучше не говорите. Вполне может оказаться, что внутри находится кто-то, кто все слышит, но просто не отзывается на стук.
– Что ж, я дам им последний шанс, – сказал Сидней и обрушил на филенку дверной молоток с такой силой, что от грохота, казалось, завибрировал весь дом. Звук наверняка можно было расслышать даже в полумиле. Однако в доме по-прежнему никто не отзывался.
Сидней спустился со ступенек крыльца.
– Попробую по-другому. Зайду с черного хода.
Он обошел дом с другой стороны. Мы с мистером Холтом гуськом последовали за ним. Задняя сторона дома выглядела еще хуже, чем фасад. Судя по окнам, там на первом этаже располагались два помещения. При этом оба они пустовали – в этом не было никаких сомнений, так как мы легко смогли в этом убедиться, заглянув в окна. Одно помещение явно предназначалось для кухни, совмещенной с прачечной, другое – для гостиной. В обоих отсутствовала какая-либо мебель и не было никаких следов человеческого присутствия. Сидней прокомментировал ситуацию следующим образом:
– Ясно не только то, что сейчас в этих очаровательных апартаментах никто не живет, – похоже, в них вообще никогда не было никаких обитателей.
Тем не менее эмоциональное возбуждение мистера Холта, на мой взгляд, нарастало с каждой секундой. По каким-то известным ему одному причинам Сидней не обращал на это никакого внимания – возможно, потому, что он опасался, что малейшая реакция на необычное состояние Холта еще больше усугубит положение. Даже голос у него претерпел некое странное изменение – теперь мистер Холт говорил дрожащим фальцетом.
– Я видел своими глазами только гостиную, которая расположена со стороны фасада.
– Что ж, очень хорошо. Очень скоро вы снова там окажетесь, – заявил Сидней и постучал костяшками пальцев в стекло двери черного хода.
Затем он подергал ручку, а когда она не поддалась, налег на нее изо всех сил. Не добившись успеха и на этот раз, он, стоя перед одним из грязных окон, помахал рукой, словно пытаясь привлечь внимание тех, кто мог находиться внутри, – и опять без какого-либо результата. После этого он снова повернулся к мистеру Холту и с легкой насмешкой в голосе сказал:
– Призываю вас в свидетели – я использовал все законные средства для того, чтобы ваш таинственный друг нас заметил. Поэтому я полагаю, что будет простительно, если я – для разнообразия – попытаюсь применить не вполне законные методы. Вы говорите, что сами воспользовались тем, что рама в одном из окон была приоткрыта. Что ж, скоро и я буду иметь такой же предлог.
С этими словами Сидней достал из кармана складной нож и, раскрыв его, лезвием отжал шпингалет – я слышала, что так делают грабители, проникающие в чужие дома. Затем Сидней поднял раму.
– Ну вот! – воскликнул он. – Что я вам говорил? Теперь, моя дорогая Марджори, если я заберусь внутрь первым, а мистер Холт последует за мной, мы сможем впустить вас, открыв дверь.